Предложение рыцаря - Мериел Фуллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сесили задрожала, подтянула колени к груди и плотно обняла их. Она надела на себя всю одежду, даже плащ, и все же мерзла под тонким одеялом. Только сапоги она стащила с ног и поставила в изножье кровати, рядом с сумкой. Казалось, холод от окна проникает под кожу, под одежду, залетает за воротник, под юбки. Она подняла руку, чтобы поправить плащ, и ее замутило. Неужели сейчас вырвет?
Скатившись с кровати, она осторожно перешагнула через вытянутые ноги Локлана и, спотыкаясь, побрела к глиняному тазу. Схватившись за столик, она склонилась над тазом и тяжело задышала. Однако она не чувствовала себя больной. Лоб и шея покрылись испариной. Кожа горела от жара.
— Сесили! Что случилось?
Локлан очутился рядом, положил руку ей на плечи, помог выпрямиться. Она и не заметила, когда он встал.
— Меня… тошнит, и так холодно, — пробормотала Сесили, снова склоняясь над тазом. Тошнить стало меньше, зато дрожь усилилась. — Идите спать. Ничего страшного. Я справлюсь.
Не обращая внимания на ее тихий приказ, он приложил прохладную ладонь к ее лбу и тихо выругался.
— Да у вас жар. Ложитесь в постель!
— Но… меня может вырвать, — смущенно возразила она. — Пожалуйста, оставьте меня здесь.
— Я принесу таз.
Он помог ей улечься на узкую кровать, укрыл одеялом, подоткнул его со всех сторон, поставил таз на пол рядом с кроватью. Сам сел на край кровати, касаясь ее бедром, и принялся убирать влажные пряди волос с ее лба. Волосы липли к коже.
Она вздрогнула.
— Локлан… какие у вас холодные пальцы! — Повернувшись на бок, лицом к нему, она плотно обхватила себя руками. — Моя кожа горит, когда вы до нее дотрагиваетесь.
Неожиданно ему стало страшно.
— Нужно унять жар, — пробормотал Локлан себе под нос. Сбросив с нее одеяло, он подвинул ее невесомое тело к себе и стащил с нее толстый плащ.
— Что вы делаете? — Сесили говорила невнятно, язык еле ворочался. Под затылком хрустела солома. Ей удалось отнять у него край плаща, она попыталась снова укрыться им, чтобы стало теплее.
Локлан решительно швырнул плащ на пол.
— Нет, Сесили, это надо снять. Попробуем сбить жар. — Он нахмурился, роясь в памяти — как лучше с ней поступить? Голова закружилась от страха, мешая думать. Что? Что ему делать?
Он порылся в ее сумке и достал кусок полотна. Неуклюже плеснул в таз воды из кувшина. По деревянным половицам разлились лужицы, светлый дуб потемнел. Он окунул в воду тонкую ткань, выжал своими сильными руками и положил влажную ткань на лоб Сесили.
Она застонала и попыталась отвернуться.
— Простите, — прошептал он. Снова и снова окунал он материю в воду и прижимал к ее горящей коже, к щекам, к затылку, к шее. Но, несмотря на его старания, ей становилось все хуже. Она беспокойно металась по кровати и что-то невнятно бормотала.
Ей не лучше… Он не справится один! Ему нужна помощь!
Страх, дурные предчувствия раздирали его, когда он снова окунул ее головное покрывало в кувшин. При мысли о том, что он может ее потерять, ему делалось не по себе. Выбежав в коридор, он побежал в темноте, сам не зная куда, и принялся молотить кулаками во все двери.
— Помогите! — кричал Локлан. Из легких рвался хриплый, надтреснутый голос. Она не может умереть! Она не должна умереть!
Он добежал до двери в конце коридора и ворвался внутрь. Дверь хлопнула на петлях. Он смутно заметил ряд кроватей. В темноте поднимались бритые головы и поворачивались к нему, комната заполнилась взволнованным шепотом. Очевидно, он попал в общую спальню.
— Какова цель вашего вторжения? — к нему подошел высокий человек в серой рясе, с серебряным крестом на груди. Его лицо было помятым спросонок, на нем застыло усталое выражение. Серый капюшон был отброшен назад. Голова у него была выбрита, ноги босые. — Я аббат Бертрам. В чем дело?
— Мне нужна помощь! — задыхаясь, проговорил Локлан. Слова застревали у него в горле. — Моя… моя Сесили! Она больна! — Он размахивал руками.
Аббат Бертрам схватил Локлана за руки.
— Успокойтесь, молодой человек, и ведите меня к ней.
Они толпились в тесной келье — Локлан, аббат и два монаха, которые их сопровождали. Все пристально смотрели на Сесили. Она лежала на спине, кожа пошла красными пятнами, голова жалко изогнулась на матрасе. Губы у нее пересохли. Локлан снова схватил влажную ткань и прижал к ее лицу.
— Ей хуже, — буркнул он.
— Она действительно больна, — согласился аббат, — но здесь мы не можем ее лечить…
— Что? О чем вы говорите?! — воскликнул Локлан. От горя у него разрывалось сердце. — Что значит «здесь вы не можете ее лечить»? Разве при аббатстве нет больницы? Нет братьев, которые изучали медицину? — При мысли о том, что Сесили не будет рядом, его охватило чувство огромной потери, крайней беззащитности.
— Позвольте мне договорить, милорд. — Пожилой аббат положил руку на плечо Локлана, успокаивая его. — Вы слишком спешите с выводами.
— В чем дело? — вскинулся Локлан. — Говорите же!
Аббат смерил его ошеломленным взглядом. Обычно к нему не обращались столь бесцеремонно.
— Ее могут вылечить монахини. Их обитель через стену, у них есть больница. Сестры наверняка сумеют ей помочь. Джон, Фрэнсис… — он повернулся к монахам, стоящим в дверях, — пожалуйста, отнесите эту добрую леди к дверям женского монастыря… и осторожнее!
— Я сам понесу ее! — властно прорычал Локлан. Склонившись над кроватью, он подсунул руки под спину Сесили и без труда поднял ее.
Ее голова легла ему на грудь, одна рука безвольно повисла. Жар от ее тела прожигал ему рубаху, сердце сжалось от отчаяния.
— Накройте ее плащом, — велел аббат одному из монахов. — Мы сейчас выйдем на холод. — Его светло-карие глаза встретились со взглядом Локлана. — Следуйте за мной и ни о чем не беспокойтесь.
Ворота женского монастыря представляли собой широкий сводчатый проем, врезанный в толстую стену, окружившую аббатство. Снаружи висел железный колокол. Ухватившись за привязанную к колоколу веревку, аббат принялся звонить. Звонить пришлось долго. Сначала с другой стороны было тихо, потом, хвала Всевышнему, Локлан услышал шаги.
Дверь отворилась со страшным скрипом. В проеме показалась женская голова, туго повязанная белым платком.
— Аббат Бертрам! — воскликнула монахиня. — В чем дело?
— Сестра Агнес, простите за позднее вторжение. Леди тяжело больна, ей нужно помочь, — хладнокровно ответил аббат. — У нее жар.
Монахиня посмотрела
