По следам старых грехов - Галина Владимировна Романова

Ивана Михайловича в бане не было. Накинув на белую футболку ватник, он сидел на скамейке на заднем дворе с сигаретой и мечтательно глядел в небеса. Старые растянутые треники были закатаны до колен. Обут Михалыч был в грязные худые галоши на босу ногу.

Поприветствовав гостей и узнав причину их визита, он встал со скамейки, заметно качнулся и проговорил:

— Вас не обманули, господа столичные полицейские. Дама, ударившая моего приятеля, никакого отношения не имеет к Говоровой. Нет, может, и имеет, но это точно была не Маша.

— То есть в пожаре погибла не Говорова?

— Говорова. Только умерла она раньше, а не на пожаре.

— Насколько раньше? — Кира выступила вперед, не замечая, что вязнет ботиночками в мокрой траве, которой зарос задний двор эксперта.

— Намного раньше. Может, год, а то и два назад. Тут я не мастак такие заключения делать. Серьезное оборудование нужно, чтобы установить точное время. И умерла Мария Говорова от раны в черепе. Огромной такой раны. Шансов выжить не было.

— Как же она могла сохраниться такое время? Что же, во время пожара было обнаружено захоронение в доме?

— Не было никакого захоронения. У Маши Говоровой в доме ледник знатный был в подполе. Еще дед ее мастерил по всем правилам. Никакого холодильника не надо было. Сам у нее там мясо хранил однажды. Бычка зарезал. А холодильник потек. Вот к ней и ходил на поклон. Она мясо хранила там, пока я холодильник новый не купил. Там ее тело и было обнаружено: в подполе, в том самом леднике, который еще ее дед…

— Мы поняли, — оборвал его неторопливую речь Игнатов. — То есть вы хотите сказать, что сгоревшей была Мария Говорова, но не та, что ударила соседа в день приезда?

— Не знаю, кто его ударил, кто приехал сюда и дом сжег. Но Маша умерла давно. — Он почесал только что выбритую шею со следами порезов и добавил тише: — Года два назад, а то и больше.

— Чертовщина какая-то! — вспылил неожиданно Игнатов и присел на скамейку, утонув ботинками в высокой мокрой траве. — Я же читал ваше заключение о вскрытии. Там четко было прописано, что смерть наступила в результате отравления угарным газом. Так?

— Так, — отозвался Иван Михайлович и, нетвердо дважды ступив, уселся рядом с Игнатовым. — Но я был вынужден так написать. На меня было оказано давление.

— Что-что?! Кем это?! — вытаращился на него Игнат Игнатов. — Местными полицейскими?

— Да нет, что вы. Глава поселковый просила со слезами: какая, говорит, разница, что ты напишешь? Бабка старая померла два-три года назад, кому до этого есть дело?

— Но ее убили! И тот, кто ее убил, возможно, явился сюда спустя три года и поджег дом, чтобы скрыть следы преступления, — возмутилась теперь уже и Кира.

Она была зла на всех. И на себя в первую очередь. Зачем переобулась? Игнатова хотела удивить, путешествуя по поселковой грязи в замшевых ботильонах? Стоит теперь по щиколотку в воде. И мало того что заболеть может, так еще и ботинки теперь на выброс.

Зла была на этого патологоанатома, встающего к прозекторскому столу в полупьяном состоянии. А потому что один на три района. Может себе позволить!

Зла на главу сельского поселения, любительницу варенья. Не захотелось ей огласки. Не пожелала прерывать отпуск с внуками на море. Сгорела бабка и сгорела. Какая разница, когда и отчего она погибла. Факт ее смерти подтвержден, чего огород городить? Кому это надо? Так выходит?

— Я с вами не соглашусь, — вытянул шею в свежих порезах Иван Михайлович. — Пожар был нужен не для того, чтобы скрыть следы преступления. А для того, чтобы вскрылась правда. Кому-то надоело, что Маша Говорова считается живой. Надо было обнародовать ее гибель. Пусть и таким вот примитивным образом. Видимо, сочли, что тут лаптем щи едят. И сгоревшее тело не отличат от трупа минимум годичной давности. Дилетанты!..

Всю обратную дорогу от села до районного центра они молчали. Слушали работу без конца чихающего мотора Серегиной машины и молчали. Но стоило высадиться, началось!

— Как так можно, товарищ полковник? — возмущался Игнатов, тут же доложив полковнику Ростову. — Фальсификация экспертного заключения — это преступление!

— Согласен, — отозвался полковник неприятным скрипучим голосом. — Но я с этим сам разберусь. Это не твой уровень, майор. Заканчивайте там дела и…

— Нам необходимо выяснить, как именно лже-Говорова попала в село накануне пожара. Майор Ростова как раз этим сейчас будет заниматься. На машине точно никто в поселок не приезжал. Будем искать таксистов.

— А если ее туда соучастник доставил? А машину не светил, спрятав в лесу, скажем?

— Нет тут лесов, товарищ полковник. И даже посадок нет. Поле от края и до края. Будем выяснять.

— И сколько же вы там выяснять собрались? В гостиницу снова селиться станете? У вас билеты на сегодня обратно на самолет. — В голос полковника просочилась тревожная отцовская забота.

— Сегодня и вылетим. Нам помогают.

Помогать им взялся все тот же Сергей, который возил их туда и обратно. Он никуда не уехал, когда столичные полицейские вышли из его машины. Принялся названивать всем подряд, маршируя вдоль бордюрного камня на стоянке такси.

— Нашел! — кинулся он прямо под ноги Игнатову, когда тот уже совсем было собирался пересесть на другую машину — поприличнее, чтобы поездить по городу. — Нашел Михана, он возил вашу бабку в тот день. Сначала по городу. Потом в село повез. Не хотел, да заплатила четыре цены.

— Откуда он ее забирал?

— С автовокзала. Она автобусом из Москвы приехала.

— Точно?

— Точнее не бывает. Он сейчас подъедет, сами спросите…

Глава 25

И снова был ночной перелет и позднее возвращение в Москву. Но теперь они оба были на машинах, послушно ждущих их на подземной стоянке. Но они друг на друга едва взглянули, рассаживаясь по своим авто. А все из-за чего? Из-за того, что Кира наговорила ему нехороших вещей. Обвинила в трусости и малодушии.

— Я же нравлюсь тебе, Игнатов!

— Нравишься, — не стал он спорить. — Но это не повод нарушать субординацию. И к тому же твой отец…

Она даже договорить ему не дала. Принялась фыркать и обзывать трусом. И еще много разных нелестных слов наговорила. А под занавес назвала лизоблюдом.

На это слово он особенно сильно обиделся. И перестал с ней разговаривать еще до посадки в самолет. И мысленно перекрестился, обнаружив, что места у них через ряд. Уже в Москве, выйдя из здания