Шоу Девочек (ЛП) - Гартон Рэй "Артур Даркнелл, Джозеф Локи"

До тех пор, пока не раздался шепот...

Бенедек всхрапнул, постепенно всплывая на поверхность сна.

Это был голос Джеки.

Что-то издавало тяжелый скользящий звук.

Бенедек открыл глаза и прищурился.

Джеки отодвигала ставню окна.

- Что, дорогая, - хрипло пробормотал он. – Что происходит?

Две руки прижимались к оконному стеклу, когда Джеки поднимала его, но что-то было не так, потому что руки находились за окном, а этого просто не могло быть, потому что их квартира располагалась на восемнадцатом этаже.

Джеки неподвижно стояла у окна в короткой тонкой ночной рубашке.

- Джеки? - рявкнул Бенедек, его сонливость быстро растаяла, когда он сел на кровати.

Затем он увидел лицо за окном, улыбающееся лицо, которое, казалось, слегка покачивалось в тумане, его глаза терялись в глубоких тенях: Седрик Паласиос.

Возможно, это был кошмар, потому что он внезапно обнаружил, что двигаться почти невозможно, как будто он бредет по пояс в воде.

- Джеки, отойди от окна! - крикнул он, но она, казалось, его не слышала.

Джеки полностью приподняла окно, и руки Седрика Паласиоса вытянулись вперед, словно собираясь обнять ее...

- Боже, Джеки, давааай!

Его ноги казались неуклюжими, негнущимися и онемевшими, как будто к нижней части его тела прикрепили два ствола деревьев.

Но затем внезапно руки одернулись, Паласиос издал болезненный стон и его вырвало, когда он попятился от окна, по-прежнему не отрывая взгляда от Джеки.

Чеснок, - подумал Бенедек, - он действует, слава богу, он действует!

Она не отходила от окна, как бы громко Бенедек ни кричал:

- Джеки, отойди, отойди!

И Бенедек знал, что она не слышала его, она слышала что-то другое, то, что Седрик Паласиос беззвучно говорил ей, потому что, если бы Джеки понимала, что делает, она никогда не осталась бы стоять у того окна.

Он попытался броситься к ней, оттолкнуть от тех длинных могучих рук, которые тянулись через окно, проскользнули под руки Джеки и начали вытаскивать ее из комнаты, пока ее ноги не оказались свисающими из окна, и то, что беспокоило Бенедека больше всего, он знал, что запомнит наиболее ярко об этом моменте на всю оставшуюся жизнь, было то, что ее ноги не брыкались, они просто безвольно свисали с подоконника, ускользая, как веревки, через борт лодки, когда их тянет вниз якорь, падающий на глубокое темное дно. Бенедек резко бросился вперед, вытянув руки, намереваясь схватить ее за лодыжки, но ноги продолжали двигаться, и его пальцы только задели икры Джеки, на мгновение коснулись ее кожи, ощутив легкую щетинку небритых волосиков, такое приятное, безопасное, знакомое чувство, которое, он знал, никогда больше не испытает, кроме как в своей памяти, последнее впечатление от Джеки Ласло, потому что она ушла, она была в объятиях Седрика Паласиоса в воздухе на высоте восемнадцатого этажа, и Паласиос улыбался, крепко прижимая ее к своей груди, а, когда ее руки обвились вокруг него, он сказал голосом, таким же плавным, как движение змеи:

- Чеснок. Ты очень умный человек.

Все еще лежа на полу, Бенедек хотел выкрикнуть имя Джеки, чтобы заставить ее выйти из ступора, в котором она пребывала, но не смог, его горло сжалось от ярости и ужаса, от осознания того, что Седрик Паласиос, вероятно, будет последним человеком - последним существом - когда-либо державшим Джеки в ее жизни, и он мог только наблюдать, как их поглотит ночь.

- Может быть, слишком умный, а? - усмехнулся Паласиос.

И они исчезли.

В тишине комнаты раздался странный звук, и Бенедеку потребовалось мгновение, чтобы понять, что звук исходит от него самого. Это был жалкий стон, детский и беспомощный. Уолтер вскочил на ноги и подошел к окну. Схватившись за подоконник, он высунулся наружу.

Свежий воздух ударил его в лицо и покрыл крошечными капельками холодной влаги.

- Джеки, - прохрипел он, - Джеки, Господи Боже, Джеки.

По его щекам катились слезы, которых он не замечал.

Куда Паласиос ее унесет? В клуб? Наверное. Как долго они позволят ей жить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он надеялся, что ему хватит времени, чтобы помочь ей.

Пришло время рассказать обо всем Райли. Детектив являлся единственным, кто был готов поверить в эту историю.

Бенедек знал, что у него где-то записан домашний телефон Райли, ему не хватило терпения найти его. Он подошел к аппарату и набрал номер полицейского управления, пытаясь не думать об образе ускользающей от него покорной Джеки.

Он перетаптывался с правой ноги на левую, потирая глаза и лоб рукой, в ожидании ответа на другом конце провода.

- Да, - сказал он, когда, наконец, услышал голос в трубке, - Я, м-м, меня зовут Уолтер, м-м, Бенедек, я друг Кеннета Райли, и мне нужно поговорить с ним прямо сейчас, это чрезвычайная ситуация.

Женщина на линии долго колебалась.

- Кто, вы сказали?

- Уолтер Бенедек. Репортер "Таймс", - oн попытался говорить связно и ровно. - Он на месте?

- Нет, нет, его нет. Насколько хорошо вы знаете детектива Райли?

- Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, насколько хорошо я... - Бенедеку внезапно пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть, потому что он уловил, что женщина что-то недоговаривает. - Что произошло? - поинтересовался он хриплым голосом.

- Детектив Райли мертв.

Бенедек соскользнул по стене и опустился на пол.

- Он и... - произнесла женщина официальным голосом, прочистив горло, - ...его семья были найдены убитыми чуть больше часа назад.

Трубка с грохотом упала на пол. Бенедек почувствовал, что у него все сейчас отключится: тело, разум, самоконтроль. Он практически слышал, как ткань его жизни трещит по швам.

- Алло? - сказала женщина. - Алло? С вами все в порядке? Вы слушаете?

Бенедек ее не слышал. Он ничего не слышал, кроме медленно нарастающего грохота страха в своей голове.

Он должен был рассказать Райли то, что знал, когда у него существовала такая возможность. Слишком поздно: они первыми добрались до него. И Бенедек был уверен, что они не успокоятся, пока и он сам не умрет.

Это делало Дэйви Оуэна его единственным оставшимся источником помощи, а если Дэйви не захочет работать с ним, ему придется обнародовать данную историю раньше, чем он планировал.

Бенедек поднес трубку к уху.

- Мне... мне жаль это слышать, - сказал он с дрожью в голосе.

- Могу я еще чем-то вам помочь?

- Нет. Спасибо. Просто хотел поговорить с... ним.

Бенедек медленно поднялся на ноги и повесил трубку.

Он позвонит Дэйви. Но не сейчас. Ему нужно немного времени, чтобы взять себя в руки. Просто немного времени.

* * *

Дэйви сидел в автобусе и смотрел в окно, пытаясь сосредоточить внимание на мелькающих снаружи огоньках.

Однако его мысли продолжали возвращаться к Бет.

Почему она пришла прошлым вечером? Почему она не могла просто оставить проклятые туфли и зеркало у него дома?

Он продолжал думать о ее разбитой губе.

Он закрыл глаза при воспоминании о том, как отчаянно хотел поцеловать ее, прижать свой рот к ране.

Две молодые девушки расположились на следующем сиденье, смеясь и перешептываясь. У девушки прямо перед ним были платиновые волосы и изысканно гладкая кожа.

Дэйви не мог заставит себя перестать думать о том, что находится под этой плотью. Он не мог игнорировать горящую пустоту в животе, дрожь в руках. Автобус двигался медленно; Дэйви задавался вопросом, доберется ли он до клуба вовремя.

Автобус остановился, и в него вошли несколько человек. Свободных сидений больше не осталось, поэтому они стояли, раскачиваясь вместе с движением автобуса, держась за поручни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На следующей остановке вошли еще несколько человек.

Девушка впереди него закурила сигарету и повернулась к окну, чтобы выдохнуть дым, смеясь над тем, что сказала ее подруга. Дэйви посмотрел на ее горло. Связки на ее шее сжались, когда она повернулась, и он смог увидеть пульсацию яремной вены прямо под ее кожей.