Сумерки в спальном районе - Владимир Алеников

Отсмеявшись, он достал ключи и, не переставая напевать про маленькую штучку, пересек лестничную площадку, открыл замок и вошел в квартиру.

— Робертик! — кокетливо заорал с порога. — Твой Максик вернулся. Кое-что тебе принес. Робертик будет доволен. Ку-ку! Робертик! — Он громко запел: — Но его маленькая штучка — самая лучшая в мире вещь!..

Быстро скинул пальто и туфли и, захватив бутылку, вошел в комнату.

— Вот и я, Робертик! Соскучился?

Впрочем, слово «соскучился» Макс не договорил. Оно как-то скурвилось по дороге, в результате чего на выходе получилось что-то невнятное, типа «соск…». Рот у Макса широко открылся, а глаза в ужасе уставились на зрелище, которое он во всех мельчайших деталях запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Одетый в женское голубое платье с белыми оборочками, директор театра «Авангард» Роберт Константинович Меркун висел на люстре посреди комнаты и еле заметно покачивался при этом, как бы норовя повернуться посиневшим лицом к вошедшему.

Макс с минуту молча смотрел на повесившегося, потом набрал в грудь воздуха и завопил во всю силу своих легких:

— А-а-а-а-а-а-а-а!!!

Даша ждала Кирилла на пороге. Как только хлопнула дверь лифта, не выдержала, выскочила на площадку, бросилась ему навстречу, повисла на шее:

— Я так волновалась за тебя, у меня чуть сердце не разорвалось!

— Тихо, тихо, — смеялся он. — Ну, чего ты в самом деле! Все в порядке. Я же тебе говорил, никаких проблем не будет.

Смеясь, он внес ее в квартиру, ногой захлопнул за собой дверь. Только тогда она его отпустила. И тут же потребовала:

— Рассказывай! Что там?

— Сейчас. Дай в себя прийти.

Он разделся, пошел в ванную.

Даша слушала, как он моется, опять ждала.

Наконец Кирилл вернулся, сел в кресло, закурил.

— Ну, говори же! — не выдержала она. — А то я сейчас просто умру, и все.

— Нет, не надо, не умирай. Рановато пока, — усмехнулся он. — Не знаю, как тебе сказать. В общем, все, о чем я думал, подтвердилось. Он — маньяк! Причем не просто, а совсем сдвинутый, с сексуальной патологией.

— То есть? В каком смысле?

Даша судорожно проглотила слюну, приоткрыла рот, что свидетельствовало о предельном внимании, с которым она слушала.

— В самом прямом. Когда я туда зашел, в квартиру, дверь в соседнюю комнату была открыта. Оттуда свет шел. Я осторожненько заглянул, а он там. Петлю делает.

— Какую петлю? — не поняла Даша.

— Обыкновенную. Из вот такой толстой веревки, — показал он.

— Зачем?

— Подожди, все по порядку. Короче, он делает петлю, а одет в женское платье. Синее, с оборочками. Я это платье сразу узнал. Это платье той самой портнихи, Курочкиной. Она его еще нам со Светкой показывала, гордилась очень. Я ее в нем видел, ошибиться невозможно.

— Господибожемой! — Даша прикрыла ладошкой рот. — Так это что же…

— Вот именно. — Кирилл криво усмехнулся. — Он Курочкину и грохнул, никаких сомнений нет. Тут, видимо, какие-то сложные комплексы. Она же Эльвиру обшивала, сестру его. Может, он приревновал или еще чего… А может, ему так это платье понравилось, что он не стерпел. Кто их разберет, этих гомиков? То, что они из-за какой-то шмотки убить могут, это известно. У них же этот… вещизм… или, как его, фетишизм, вот. Они с ума сходят из-за тряпок.

— Вот гад! Ну, а дальше что было? — волнуясь, выдохнула Даша.

— Дальше он петлю сделал и стал ее к люстре присобачивать. Я понял, что он собирается повеситься…

— Да ты что! — ахнула она. — И что же?

— А то, что в этот момент у меня телефон завибрировал.

— Это я звонила. Потому что машина вернулась. Хотела тебя предупредить.

— Ну да, я так и понял. Только ответить не мог, я там дыхнуть боялся. Я же буквально в нескольких метрах от него стоял. Так что я мобилу тут же отключил.

— Ясно. — Даша снова сглотнула. — А потом?

— Ну, потом он залез на стул и петлю себе на шею накинул. Но я-то уже знал, что раз ты звонишь, значит, надо смываться. Поэтому сразу стал назад выбираться. Когда уже был на балконе, услышал, что дверь хлопнула, кто-то, значит, вошел. Ну я быстро полез обратно. А когда почти на крышу забрался, слышу — снизу, из квартиры, дикий вопль такой… Ну, а потом рыдания. Значит, все-таки он успел, повесился!

— Ничего себе! — прошептала потрясенная этой картиной Даша.

— Да ты его не жалей! — заключил Кирилл. — Он свою петлю заслужил, так ему и надо. Просто так ведь не вешаются. Видать, его совесть замучила из-за всех его грязных делишек!

— А может, этот Меркун так сестру любил, что просто понял, что без нее жить не может?

Он пожал плечами:

— Вряд ли. Он со своими любовниками быстро утешился. Я тебе говорю, тут какой-то патологан. По поводу портнихи у него особые заморочки. А насчет тебя… — Кирилл задумался. — Я думаю, что он на тебя покушался, потому что хотел мне досадить. Увидел нас с тобой вместе в районе и завелся. В смысле зациклился на этом, у маньяков всегда так. А выследить нас ему плевое дело было, он напротив живет. Поэтому и подсматривал за тобой, момент выгадывал. Первый-то раз не удалось!

— Но почему? Что ты ему сделал?

Кирилл глубоко затянулся, медленно выпустил дым:

— А я почем знаю! Наверное, не мог мне простить, что Рогова ко мне хорошо относится, в театр приняла. Я-то ведь не голубой, может, он поэтому меня и возненавидел!.. Черт этих пидоров разберет!

— Это уж точно, что ты не голубой, — серьезно подтвердила Даша. — И что мы теперь будем делать?

— А ничего. — Он улыбнулся. — Зачем нам что-то делать? Мы уже все сделали, все выяснили. Кошмар кончился, Даша! Больше никто за тобой подглядывать не будет, покушаться на тебя не станет. Можешь наконец расслабиться. Будем с тобой спокойно жить-поживать. Иди ко мне!

Она быстро подбежала, уселась ему на колени:

— Я тобой так горжусь! Ты у меня такой… — Она поискала слово — не нашла. — Классный, вот какой. А может, все-таки в милицию сообщить?

— Ты что, спятила? Что ты хочешь, чтобы я им сказал, что я в чужую квартиру лазал? Чтобы на меня все это говно повесили? Ты этого хочешь?

Даша отчаянно замотала головой:

— Нет, что ты!

— Ну так и забудь об этом. Без нас сообщат. Пусть милиция сама во всем разбирается, я им помогать не собираюсь. А мы знать ничего не знаем, правда?

Она через силу улыбнулась:

— Правда.

— Ну вот и хорошо. — Он погладил ее по спине, ласково пробежался пальцами по выпирающим позвонкам. — А теперь пойдем в постельку. Я что-то сильно подустал со всей этой историей. Как ты насчет отдохнуть?

Даша вспыхнула. И тут же, поскольку знала за собой эту детскую реакцию, еще больше смутилась, окончательно залилась краской.

— С удовольствием, — тихо проговорила она, чувствуя, как горят ее уши. — Я тоже ужасно устала.

15. Находка

Прошло полторы недели с момента осуществленной ими акции. Даша с каждым днем чувствовала себя все лучше, постепенно успокоилась, перестала проваливаться во сне в жуткие черные бездны, вздрагивать по ночам, просыпаться, с ужасом вглядываясь в окружающую темноту.

Кирилл был прав, кошмар кончился.

И даже природа, казалось, почувствовала это. На сером зимнем небе спального района все чаще стало показываться солнце, оно моментально преображало каменные ущелья между громадами домов, золотило стекла бесчисленных окон, вселяло какие-то смутные надежды.

Окончательную точку в серии недавних мрачных событий поставил капитан Горлов, с которым они нос к носу столкнулись в супермаркете три дня назад.

— А… Латынин! — по своему обыкновению без всякого энтузиазма приветствовал их капитан. Однако Дашу (она это стопроцентно заметила, хотя виду не подала!) он при этом разглядывал с любопытством. — Как сам-то?

— Здрасьте, Владимир Эдуардович, — отвечал Кирилл. — Спасибо, все в порядке. А у вас что? Дело Курочкиной не раскрыли?

— Почему ж это не раскрыли? — довольно хмыкнул Горлов. — Еще как раскрыли. Мы свой хлеб зря не едим, Латынин! Все нашли — и убийцу, и вещественные доказательства.

— Да вы что! — несколько преувеличенно (так ей показалось!) отреагировал Кирилл. — И кто же это оказался?

— А вот этого я тебе не скажу. Не могу. Следствие еще идет, дело пока не закрыто, так что в интересах следствия подобные сведения разглашать запрещено. Потерпи, со временем узнаешь.

— Понятно, — поджал губы Кирилл.

— Вот такие дела!

Горлов явно был очень горд раскрытым преступлением. Не уходил, топтался на месте, поглядывал на вытянутую физиономию Кирилла. Потом не выдержал:

— Ну, хорошо, между нами только скажу — убийца от расплаты не ушел. Есть на свете справедливость. Понял меня? Нет?