Генезис - Кирилл Клеванский

И что-то уже я записался, прям перо из рук выпадает. Все же третий день этот пергамент у меня на столе чахнет. Вчера, представляешь, служивые заглядывали, а ведь мы еще даже работать-то не начали. Такая хохма. Мы со Старшим да с Рустом хотели им бока-то намять, но тесть все по разумению сделал. Представляешь, оказывается, им надо деньги за место и за спокойные дела справлять. Эх, неправильно это. Раньше как оно? В рыло — да тапки в пол, как ты говоришь. А теперь… Теперича деловые мы люди, брат.

И все надо бы, да неохота такое писать. Если ты кулон-то не признал и не докумекал, что и как… В общем, брат, беда была. Нас же разбросало после войны-то. Ну и к егерям на границу приставили. И мы, знаешь, как-то нарвались на засаду аккуратную такую… И видят боги, никто бы не ушел, если бы не Сильвия. Помнишь, ты с Нейлой спорил, что не бабское это дело — с клинком да на коня? Прав ты был, брат, темные боги тебе в печенку, прав был, как демонов демон. Сильвия-то не рассчитала… и это… ну… эх, так и распишу как есть. Она наши жизни, получается, выкупила. Вот только не смогла удержаться, вслед за Ушастым ушла, а кулон этот тебе отправила. Так что прости, брат, не уберегли.

Ну вроде все, отписал как есть. Ждем тебя. Как сможешь, так сразу и заглядывай, и женатиков подтягивай, хоть соберемся все вместе. Удачи тебе, брат, и не пропадай. Зная, что встретимся, — Пилиат Разарет».

Девушки закончили читать, и каждая сочла своим долгом покрутить кулон в руке.

Я-то уже знал, что там. Обычная безделушка, металлическая лилия, оплетенная чем-то вроде плюща. Жаль девушку, хорошая она была. И даже не сказать, что глупо погибла, поскольку погибла так, как хотела жить. Ведь могла же и другую службу выбрать, а все же решила так, а не иначе. Обидно только, что последним, получается, в ее жизни стал я, иначе бы кому-нибудь другому отправила свою самую дорогую вещь. Она рассказывала, что ей этот кулон отец сделал и что она никогда с ним расставалась, а теперь, значит, мне его носить.

— И почему ты нам про этих людей не рассказывал? — усмехнулась Лейла. Вот ведь истинная аристократка, везде ей заговоры мерещатся.

— Да как-то повода не было.

— А чем сейчас не повод? — не сдавалась красавица.

— Ну уж нет, — протянул я и, забрав кулон, повесил на шею. — Так дела не делаются. Сначала вы мне о своих похождениях, а потом уже и я вам.

— Тогда слушай… — И Лейлу понесло.

Я вас заверяю: Принц и Ушастый по сравнению с ней просто воплощение Молчуна.

Так под девичий щебет я и заснул. Надеюсь, подруга не обидится и не станет объявлять мне пищевой бойкот. Сжав в руке лилию, я унесся в страну Морфея, где не было сумасшедших наставников, клятых печатей и где под гул и свист выплывали из облаков огромные острова, а под ногами волнами расходилась высокая зеленая трава.

Глава 11

Меч Пиноккио

Проснулся я резко. Казалось бы, мгновение назад ты еще не осознаешь себя в реальном мире, но проходит невообразимо маленький отрезок времени — и ты уже готов ко всему. И тебя, конечно, нисколько не смущает тот факт, что состояние готовности объявлено, а у тебя из экипировки — лишь портки да кинжал под подушкой. По-звериному, как-то по-волчьи оглядевшись, я увидел мирно посапывающего рыжего. Аристократ причмокивал губами и беззаботно лыбился. Видимо, опять ему снится какой-нибудь розовый сон. За окном уже рассветало, и черный бархат ночного неба покрывался красным, даже кровавым саваном. Плохой знак.

Сдернув одеяло, я оделся и, вытащив кинжал, убрал его за голенище. По правилам в Академии нельзя носить оружие, но без стали под боком я чувствую себя беззащитным ребенком, вышедшим в полночь из дома. Любой скрип, любой шорох вызывают паническое желание бежать, пока неведомая опасность не останется далеко за спиной.

Выполнив пару простеньких упражнений на растяжку, я взял с тумбочки стакан с палочкой и конвертик с сероватым порошком. Немного постояв, закинул на одно плечо полотенце, а на другое льняную рубаху, в простонародье называемую смердяхой, — вовсе не из-за запаха, а потому как эта часть гардероба была присуща всем смердам. Но мне выбирать не приходится: с работы уволился, так что живу в условиях ограниченного бюджета. Хотя со дня на день должны перечислить на счет стипендию за первый семестр, но эти деньги лучше оставить на черный день.

Поправив повязку, которая уже давно второй кожей лежит на правом предплечье, я открыл дверь и тут же погрузился в нарастающую суету студенческого общежития. По коридору сновали студиозусы. Кто-то уже спешил на выход, дабы занять в столовой лучшие места, другие, только-только продрав глаза, ползли в сторону ванной комнаты. К ним присоединился и я. Что удивительно, в этот раз народу было просто невообразимо много. Я чувствовал себя, как в метро в час пик или в какой-нибудь захолустной казарме, но уж точно не как в здании, где почти все имеют титул. Но что поделать, раз нацепил амулет, надо привыкать.

Когда до поворота, ведущего к умывальникам, оставалось всего несколько комнат, из одной выпорхнула раскрасневшаяся стайка волшебниц в количестве трех штук. Несложно догадаться, что эта комната принадлежала каким-то старшекурсникам. Во-первых, мы, перваки, все еще до жути боялись смотрителей, а вот старшие относились к этому с простой философией. Если поймали, значит, сам виноват. И нет ничего удивительного в том, что ребята решили отметить начало второго семестра таким вот весьма приятным образом.

Три девицы, пробегая мимо известного вам наемника, на миг остановились, окинули меня весьма странными взглядами и продолжили путь. А спустя всего пару секунд за спиной прозвучал обидный женский смех. Оценивающе взглянув на свой торс, я пришел к выводу, что «украшения мужчин» нынче не в моде. Девушки, отметив смердяху на плече и шрамы, которые любой нормальный тип излечил бы у лекарей, решили, что перед ними самый последний бедняк. Хотя, по мнению истинного джентльмена, это все равно не повод портить человеку утро таким поведением.

Вздохнув, я миновал оставшиеся комнаты и оказался в умывальне. Ничего примечательного в ней не было, разве что вместо душевых кабинок стояли деревянные лавки и бадьи с водой. Все же общежитие, пусть и академское, — это вам не императорская гостиница. Но, если верить Диргу, в женском корпусе все намного цивильнее. Оно и понятно. Будь у них, как у нас, дамы давно бы уже подняли бунт. И видят боги, даже ректор не спасся бы от этой разъяренной толпы волшебниц.

Вдоль стен находились примерно две дюжины раковин. Не буду говорить, из какого материала они сделаны, иначе многие решат, что я окончательно одичал и уже не могу называться уроженцем культурной столицы. Но нам не привыкать. Все умывальники были заняты, и за каждым студентом уже выстроилась очередь в количестве от двух до пяти человек. Выбрав самую короткую, я занял положенное место и принялся ждать.