Рыжее наказание для плохих мальчиков - Лея Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуй, Норлинг! — сказала я не своим голосом. — Давненько мы с тобой не общались. Пожалуй, лет двадцать восемь.
— Шрайк… — шепотом выдохнул король и окинул меня озлобленным взглядом. — Нашел себе марионетку?
— Игры — это по твоей части. А по моей — любовь.
Что есть, то есть. Любовь, страсть, секс — это удел Шрайка. И если выбирать между ним и Норлингом, то я за любовь!
— Не от великой любви ли ты убил мою Йонетту? — желчно выплюнул Норлинг.
— А ты чем руководствуешься, веля убить ее единственного сына? Признайся, в его глазах ты всегда видел ее. И ненавидишь ты не меня, а себя — за то, что отдал замуж за подонка Галтера. Но разве король Норлинг способен ошибаться? Нет, ты выше этого, — усмехнулась я, вернее, Шрайк. — Ты будешь искать виноватых на стороне, но не признаешься, что в смерти Йонетты виноват ты!
В суровых глазах Норлинга заблестели слезы скорби. Шрайк без ножа резал по живому. В памяти безутешного отца еще трепыхалась нежность по отношению к хрупкой дочери, которую он обрек в тот день, когда настоял на свадьбе с Галтером.
— Твоя война уже проиграна, Норлинг, — добавил Шрайк. — Те стражники, — моя рука поднялась и большим пальцем указала над плечом назад, — только что стали свидетелями чуда и узнали многие тайны. Их ты тоже казнишь? А что скажешь их семьям? А Ферруза, что верой и правдой служил тебе всю свою сознательную жизнь? Который не отвернулся от тебя, даже когда ты казнил его сестру, няню Ранстора! Ты зашел слишком далеко. Народ тебя ненавидит и уничтожит, если с голов любого из этих людей упадет хоть один волосок.
Шрайк каждым словом заставлял Норлинга страдать, потому что попадал в самую точку. Бил по больному. Ворошил самую святую память. И расковыривал незаживающую рану.
Подбородок старого короля задрожал. Отведя от меня взгляд, он с трудом поднялся с трона и на трясущихся ногах спустился с помоста. Выпрямившись передо мной, последний раз посмотрел в глаза и тихо поковылял к двери. Не сказав больше ни слова. Оставив всех нас и стражей недоумевать, что нам всем делать и куда бежать. Захлопнув за собой дверь, дал понять, что ему больше нет дела ни до кого из нас.
Шрайк покинул мое тело вместе с силами. Не устояв на ногах, я пошатнулась, но была подхвачена в объятия Ранстора.
«Еще раз залезешь в меня…» — пригрозила я котобожку.
«Да, для всех нас в тебе слишком мало места», — усмехнулся он.
«В смысле — для всех нас? О чем ты?» — не поняла я, теснее прижимаясь к груди принца.
Дав моему сердцу отбить удар, Шрайк с хитрецой ответил: «О твоей беременности».
Нет, не может быть. Какая беременность? Глупости!
«Твоя очередная шутка?» — огрызнулась я, нахмурившись так, что надбровные дуги заныли.
Ненавижу его чувство юмора. Придушить готова и шкурку на шапку пустить.
«Ха-ха!» — последнее, что сказал Шрайк перед своим «отключением». Помахав мне хвостиком, удалился к молящимся, оставив меня на руках Ранстора.
Напряженно глядя мне в глаза, принц изогнул губы в полуулыбке. Ему было, чему радоваться. Нас не казнили. Пока. И даже не отправили под стражу.
— Ваше велич… — Ферруз кинулся к двери, за которой скрылся король, но тормознул, взявшись за ручку. — Что ж, — развернулся к нам, — королю нужно побыть одному, — дворецкий гостеприимно улыбнулся. — Я распоряжусь, чтобы вас проводили в гостевые покои.
Он начал пальцем водить в воздухе, пересчитывая нас, но Ранстор его остановил:
— Две комнаты: одну для Герарда и Аники, другую для Тартиса.
— Позвольте, ваше высочество, отказаться от вашего гостеприимства, — заговорил Тартис, пользуясь случаем. — Я бы хотел увидеться с сестрой.
Продолжая держать меня в объятиях, принц кивнул Феррузу:
— Организуй Тартису сопровождение. А нам пора помыться и отдохнуть.
Вынеся меня из зала, Ранстор быстро преодолел коридор, холл, широкую изогнутую лестницу и внес меня в шикарно обставленную спальню. У стены была широкая кровать, заправленная атласным одеялом, а у панорамного окна — круглая ванна на красивых ножках. Множество свечей, тяжелые расшитые портьеры, гениальные картины, ароматные цветы — здесь все было продумано до мелочей, чтобы почувствовать себя настоящим королем. Ну а мне — королевой.
Принц положил меня на кровать, а сам стал выискивающе осматриваться.
— Не рановато мы повели себя, как безнаказанные хозяева? — поинтересовалась я в спину уходящего Ранстора.
Он открыл смежную дверь в гардеробную, переоделся там в брюки и вернулся ко мне с большой белой рубашкой.
— В этом тебе будет удобнее.
Бросил на кровать рядом со мной, открыл двустворчатые стеклянные двери и вышел на балкон.
На Северное Полесье опускались сумерки. Я и не заметила, как стремительно пролетел день. Проснулась поздно, да и дорога отняла добрую половину дня.
В тугом платье после заявления Шрайка я стала чувствовать себя некомфортно. Меня ведь и правда подташнивало. Спала как конь. Настроение менялось по пустякам. О месячных позабыла, как в Заан попала. Если я действительно беременна, то ребеночку, наверное, давило обтягивающее живот платье.
Черт! Да он размером со спичечную головку, если не меньше! Что ему может давить?!
Тая в себе эту новость, как роковой секрет, я села, свесила ноги и скинула сандалии. Поерзав на мягкой кровати, задрала подол платья и кое-как выползла из него. Вот только оказавшись полностью голой, не успела дотянуться до рубашки. На меня упала тень вернувшегося в комнату Ранстора.
Мазнув по мне матовым взглядом, он стиснул зубы. В тот же миг все свечи в комнате вспыхнули пляшущими огоньками, искрами отражающимися в его бездонных темных глазах — в тех глубинах, до которых я никак не могла добраться. Казалось, он вот-вот снова сменит тему или вовсе выставит меня за дверь. Те самые мгновения, когда я сжималась, и боясь, и волнуясь.
Сначала я решила, что это игра теней, но приглядевшись, убедилась — у принца увеличилась выпуклость в паху. Сглотнув, взяла рубашку, подтянула к себе и прижала к груди, будто он ничего не успел разглядеть. Особенно мои соски, которыми можно орехи колоть — настолько они стали тверды от хаоса нахлынувших чувств и эмоций.
Вены по мощному
