Марс пробуждается - Сергей Буренин

— Что у тебя там нового насчет Рика Укхард-та?

— Пока ничего обнадеживающего, — пожал плечами Джек. — Похоже, этот парень из породы самоубийц. Все земляне роют землю, как будто он спер денежки не у Компании Фаллона, а лично у них. Странные люди: вычисти он кассу захудалого кабачка, в котором со дня основания не было больше сотни интеркредиток, его бы назвали героем и двадцать лет распевали песни в его честь. А раз он взял настоящий куш, то готовы сожрать его живым. Мало того, говорят, этот парень спер у марсиан какой-то обруч. То ли это кольцо обладает небывалой ценностью, то ли оно им дорого как память о первой женщине, но они все сидят, как обезьяны над нерасколовшимся кокосом, и мысленно передают его образ во все грады и веси. Так что сейчас, наверное, каждый марсианин мечтает встретиться с ним, желательно в темное время суток, содрать с него шкуру и повесить ее на стенке возле кровати, чтобы лучше спалось.

— Если все так и есть, то для него попасть к нам в руки будет рождественским подарком судьбы, — хмыкнул Поль. — А ты уверен, что он еще на Марсе?

— Мои люди проверяют все корабли, стартующие из Кахоры и Джеккары, — кивнул Джек, — а космопорт Компании находится под неусыпным

контролем людей Сент-Джона. Только и разговоров, что с Риком сделают, когда он попадется. Но вы же сами понимаете: с Марса летят в основном огромные транспорты, у каждого на борту до тысячи помещений. У нас нет сил проверить все до одного. Главная наша задача — держать в оцеплении космопорты. Но вы учтите еще и тот факт, что на Марсе достаточно частных турбопланов, которые могут вылетать в открытый космос. Угнать такой аппарат и пристыковать его в космосе к транспорту не составит для опытного человека большого труда. А этот парень доказал, что он кое-что знает и умеет, а если у него действительно в кармане лежат такие денежки, как уверяет Сент-Джон, то договориться с капитаном будет проще простого.

— Постарайтесь не упустить его, Джек. Это важно для нас обоих, думаю, мне не надо объяснять, — сказал Поль и выключил переговорник.

Он взял сводки за прошедший день и начал их просматривать. Похоже, братство между марсианами и землянами погибло, не выйдя из молочного возраста. Марсиане, доверившись землянам, тут же лишились своего пресловутого обруча. Призывы Сент-Джона опять остаются без внимания. Сент-Джон уже успел объявить «Земную горнорудную компанию» национализированной, как компенсацию за ущерб, нанесенный планете правлением Фаллона. Национализировал со всеми потрохами, а главное — со счетами. Поль наткнулся на очередное требование Сент-Джона найти и задержать Штрома. Насколько он помнил из предыдущих сводок, Штром бежал с какой-то

девкой, может быть, даже не успев надеть штаны. Теперь он наверняка отсиживается где-то, не имея при себе ни цента. Таких преступников на Марсе пруд пруди, и особого интереса у Жако они никогда не вызывали. Другое дело — Сент-Джон, этот знает, чье мясо съел, а потому боится мести. Был бы настоящим мужчиной, сам бы нашел Штрома и решил все свои проблемы. Но отомстит Штром Сент-Джону или нет, для Поля не имеет никакого значения: в любом случае прошлое не вернуть. Штром объявлен преступником по всей Солнечной системе.

Наконец Поль Жако решил, что выполнил план по умственной работе на два месяца вперед, и вознамерили лично взглянуть на обстановку в космопортах. Конечно, он доверял своим людям, но хозяйский глаз никогда не помеха. Тем более, что на карту поставлено так много.

А в это время Ричард, Гунн и Укхардт никак не хотели собираться в единое целое, расползаясь при каждой новой попытке, как карточный домик. После каждого падения они, словно наэлектризованные пластиковые карты, разъезжались друг от друга на почтительное расстояние. Эти три составные части, бывшие некогда единым целым, никак не могли найти точки соприкосновения. Потребовались титанические умственные усилия, чтобы троица снова превратилась в единого Рика.

Возродившись, как Феникс из пепла, Рик попробовал изучить свои чувства и реакции на окружающую среду. В голове качался маятник от ходиков, причем с переменной частотой и

амплитудой, невзирая на все законы физики. За время, пока Рик находился в беспомощном состоянии, во рту как будто переночевала шайка конных разбойников, и похоже, ночь они провели очень весело, а остатки пиршества уже начали разлагаться. Из живота Рика кто-то отчаянно пытался выбраться наружу, используя для этого все доступные лазейки.

Проанализировав комплекс этих явлений, Рик пришел к выводу, что его изрядно накачали «ца: мо» —одним из самых распространенных наркотиков в этой части галактики. Другого объяснения он найти не мог.

Покончив с изучением своего организма, Рик перешел к изучению ситуации внешней. Первое, что попалось ему на глаза, был низкий потолок, закругленный по углам. Вид его был знаком с раннего детства, и ошибки быть не могло — это потолок каюты космического корабля и ни что иное. Поворачивать голову Рик не рисковал, боясь подсказать наиболее краткий и легкий путь наружу пленнику своего живота, поэтому перешел к анализу внешних звуков, которые доносились до него сквозь вату в ушах и пронзительный вой аварийного зуммера в самой голове. Звуки тоже были до боли знакомые, но в единое целое собирались с большим трудом. И все же мозг Рика, сделав над собой неимоверные, нечеловеческие усилия, пришел к единственному возможному заключению: такие звуки могут встречаться только на грузовом транспорте, который стоит под погрузкой и еще не отбуксирован в стартовую зону. Уж в чем-чем, а в этой симфонии он ошибиться не мог.

Все еще боясь пошевелиться, Рик попробовал собрать дополнительные сведения и, к своему далеко не радостному удивлению, обнаружил, что правая рука прикована наручником к спинке кровати, отчего затекла и потеряла чувствительность. Мозг Рика работал с перебоями, и чтобы заставить его колесики прокручиваться, требовались значительные физические усилия, от которых Рик даже вспотел. Наконец он умудрился сесть на койке: его тело била мелкая дрожь, а изо рта, как горох из прорезанного мешка, сыпались яростные проклятия, которых он за свою жизнь поднабрал во всех космопортах галактики достаточно, чтобы не повторяться около трех часов кряду.

Но на его упражнения в изящной словесности никто не откликнулся. Очевидно, слова заглушались закрытой дверью каюты. Рик попробовал привлечь внимание невидимой аудитории, открыв дверь, но не смог до нее дотянуться. Еще некоторое время он провозился с наручниками, но, не добившись успеха, оставил это занятие. Вывод напрашивался сам собой: оставалось только бушевать, не сходя с места и не' имея сочувствующей публики, а это для настоящего артиста всегда очень досадно.