Шоу в жанре триллера - Антон Леонтьев

Лицо Зои, странное дело, было на редкость умиротворенным. Если все так, как говорит эксперт, а сомневаться в этом не было причин, то дело закрыто. Зоя пыталась отомстить Понятовской и всему миру за собственные неудачи, за свою испорченную, как она считала, жизнь, за несостоявшуюся актерскую карьеру… Преступник найден, но слишком поздно. Марк Михасевич и его панночка должны быть довольны – больше Зоя не потревожит его жену.

– Но вот что странно, – продолжал патологоанатом, беря мертвую за голову и поворачивая ее на бок. – На затылке есть небольшая предмортальная гематома, словно след от удара, нанесенного непосредственно перед смертью – за несколько минут. Удар, скажу вам, был вполне увесистый, достаточный, чтобы лишить ее на какое-то время сознания, но недостаточный для того, чтобы послужить причиной гибели. Нанесен, скорее всего, незадолго до смерти. Пощупайте шишку, красота, да и только!

– О, я вам верю, – пробормотала я, а вот профессор с радостью последовал совету патологоанатома.

– И что это означает? – в возбуждении воскликнул он. – Вы хотите сказать, что ее смерть могла быть не самоубийством?

– Ничего я не хочу сказать, – произнес эксперт, накрывая тело Зои клеенкой. – Вы посмотрели на нее, вам, кажется, пора. У меня еще два вскрытия.

– Так что насчет этой гематомы? – не дал эксперту сбить себя с мысли профессор. – Вы сомневаетесь в версии самоубийства?

– Во всем сомневайся, кажется, такой был принцип у философа Рене Декарта? – спросил патологоанатом, подходя к большому столу, на котором были разложены инструменты для процедуры вскрытия. – Я могу только предположить, от чего умерла эта молодая женщина. Точнее, от чего она умерла, и так ясно. Слоновья доза успокоительного, введенная в кровоток. А вот сделала ли это она сама – вопрос для следствия. Я только режу бренные тела, а ловить преступников не моя забота.

– У вас есть сомнения в том, что Зоя умерла своей смертью? Точнее, что она совершила самоубийство? – настаивал на своем профессор кислых щей.

Он, как и я, сомневался в том, что Зоя, поддавшись сиюминутному раскаянию, покончила с собой. Если ее так терзала совесть из-за смерти актера Макса, то почему она выждала почти сутки, прежде чем свести счеты с жизнью, а не сделала это, едва только произошел «несчастный случай» на съемочной площадке.

Я могла поверить в то, что секретарша пугала Понятовскую анонимками, а затем попыталась ее убить. Но я никак не могла поверить в то, что Зоя ввела себе намеренно большую дозу успокоительного, залезла в одежде в ванну, полную холодной воды, и умерла. Она не из тех, кого мучают угрызения совести или душевные переживания. Зоя скорее бы сбежала, предварительно прихватив ларчик с драгоценностями Понятовской, но никогда бы не решилась лишить себя жизни. Она слишком любила жизнь, хотела достичь максимума.

– Она могла покончить с собой, – вещал эксперт. – А гематома несущественна, просто удар, например, о косяк. Но также могло произойти следующее – кто-то оглушил бедняжку…

Медик замолк, как будто забыв, о чем только что говорил.

– Так что же, кто-то оглушил Зою…

– А, вы насчет этого? – протянул эксперт. – Это только предположение, не более того. Кто-то оглушил ее чем-то тяжелым, но в то же время мягким. В одном из детективов, а мне интересно читать детективы, особенно когда следователь или сыщик посещает морг и присутствует при вскрытии. Авторы делают столько ошибок… Однажды в творении одной из гранд-дам детективной прозы нашей страны я прочел следующее: врач для того, чтобы оживить смертельно раненного свидетеля, вколол ему в сердце камфору, и тот, открыв глаза, дал ценные показания, а потом испустил дух. Если бы такое произошло на самом деле, то их ценный свидетель моментально бы откинул копытца – еще бы, камфора в сердце приводит к смерти! Я даже написал возмущенное письмо в адрес издательства, и мне пришел вежливый ответ с благодарностью. Писали, что авторша «непременно учтет мое замечание». Ничего подобного! Потом по этой книжонке сняли сериал, так там тоже в сердце колют камфору, и свидетель, здоровый, как огурчик, разоблачает козни мафии…

– Так что же насчет Зои! – в отчаянии воскликнул профессор, пытаясь вывести говорливого патологоанатома на нужную ему тему.

– А, извините, у меня не так уж много возможностей пообщаться с людьми. Домой прихожу поздно, и сразу спать. А клиенты у меня, как сами видите, к разговорам не расположены. В том детективе человека оглушили женским чулком, наполненным мокрым песком. Таким можно легко убить. Но злодей в детективе инсценировал самоубийство.

– И… – начал профессор, но эксперт прервал его:

– Никаких «и»! Кстати, в волосах у нее есть следы песка. Как раз на затылке. Я отражу это в своем отчете.

– Значит, – начал Эрик, но патологоанатом опять прервал его:

– Это ничего не значит. Может быть, она была не очень чистоплотной женщиной, мыла голову раз в месяц. Это вариант гипотетический, не более того. Ваша знакомая, по моему мнению, жертва самоубийства. Чтобы рассматривать другие варианты, нужно иметь улики. Их нет. Инъекция сделана крайне неумело, в вену попали с пятой попытки. Женщина в полном смятении чувств, у которой трясутся руки, может несколько раз и не попасть в вену, делая себе смертельный укол. Она могла, например, до этого поскользнуться и упасть в саду или на улице или удариться о край ванны перед самой смертью – вот вам и шишечка, и песок в волосах.

Мы, выудив из философа что было можно, направились к выходу. На улице стоял конец апреля, я вдохнула полной грудью чистый воздух и подумала о том, что дело, скорее всего, еще не закрыто.

– Секретарша стала жертвой убийства! – заверещал профессор кислых щей. – Серафима Ильинична, это же очевидно! А раз ее убили, это значит…

– Значит, что убийца бродит где-то рядом, – сказала я. – И весь вопрос в том, была ли Зоя в самом деле автором анонимок и пыталась ли организовать убийство Юлианочки или кто-то очень хитрый желает возложить на нее всю вину?

– Нужно немедленно переговорить с Михасевичем и изложить ему новую версию. Ей кто-то помог уйти из жизни, сначала оглушив, например, тем же чулком с песком, а затем сделав инъекцию и запихнув в ванну! – продолжал Черновяц.

Меня же мучил только один вопрос – зачем? Зачем кто-то убил Зою? И ответ был очевиден. Только для того, чтоб свалить на нее ответственность за письма и попытку убийства Понятовской. Это могло значить одно: настоящий автор анонимок и убийца (именно убийца, потому что Юлиана чудом уцелела, но погиб молодой актер) все еще где-то рядом. И, судя по тому, как безжалостно он расправился с Зоей, он намерен добраться до Понятовской.

– Нам нужно немедленно переговорить с Михасевичем и его супругой – они сейчас в больнице, – решительно произнесла я и, схватив профессора за руку, потащила за собой.

В больнице царила суматоха, связанная с тем, что жена известного режиссера была на попечении местных врачей. У дверей палаты я уже не видела охрану. Видимо, полковник Порох счел, что опасность миновала.

Понятовская не лежала в кровати, но продолжала играть роль тяжелобольной. Она беседовала с отцом Сильвестром, который втолковывал Юлиане что-то успокаивающее. Там же был и сам режиссер – вокруг него крутилось несколько человек из труппы. Михасевич был чем-то недоволен, перечеркивал крест-накрест листы со сценарием. Заметив нас, он выслал свою команду из палаты и с улыбкой подошел к нам.

– Что, Фима, в компании с нашим уважаемым ученым совершаешь послеобеденный моцион? – игриво спросил он.

Неужели он подумал, что я запала на профессора кислых щей?

– Слава богу, что все позади, – продолжал режиссер. В его глазах сверкнуло нечто, похожее на ярость. – Теперь эта сучка мертва, – сказал он, явно имея в виду Зою. – Ей повезло, что она трусливо покончила с собой, иначе…

Он не договорил, скомкав лист бумаги. Марк мог бы уничтожить Зою – причем не в переносном смысле, а в прямом. Значит ли это… Значит ли это, что он имеет отношение к ее смерти?

Похоже, тот же самый вопрос терзал профессора кислых щей.

– И как я могла считать ее своей подругой! – с фальшивым возмущением в голосе проворковала Понятовская. – Отец Сильвестр, – обратилась она к священнику, – как такое может быть?

Как, как, хотела вставить я, если ты намеренно взяла подругу к себе в прислуги, тыкала ей в глаза богатством и терроризировала своими капризами, я на месте Зои тоже бы попыталась прикончить тебя, дорогая! Но, взглянув на Марка, предпочла смолчать.

– Я и сам теряюсь в догадках, – ответил священник, поглаживая пышную бороду. – Ведь священнослужитель подобен в чем-то психологу, ко мне идут люди с проблемами и тяжестью на сердце, и каждого надо успокоить, найти доброе слово, направить грешника к богу. Могу только сказать, что мне пришлось несколько раз выслушать рассказы заблудших о страшных преступлениях…