Океан. Черные крылья печали - Филип Жисе

Леопольдо выключил телевизор и переместился в спальню, но едва переступил порог спальни, как услышал мелодию, доносившуюся с прикроватной тумбочки. Приблизился к тумбочке, взял в руку мобильник и взглянул на экран. Звонила Марина. Леопольдо подумал было вернуть телефон на тумбочку и оставить звонок без ответа, но, почувствовав укол совести, передумал. В конце концов, сам был виноват. Нечего было давать номер мобильного. Если же дал, изволь ответить на звонок.

Леопольдо нажал клавишу приема звонка и поднес мобильник к уху.

– Здравствуй, Марина, – Леопольдо постарался придать голосу хоть какую-то оживленность. В любом случае его боль – это его боль. Обременять ею других занятие неблагодарное.

– Привет, Лео, – голос Марины показался Леопольдо настороженным. – Звоню узнать, как у тебя дела. Что-то уже известно о твоей девушке?

– Нет. Об Ангелике я ничего не знаю и, по правде говоря, не знаю, узнаю ли когда-нибудь. Обнаружено пять спасательных плотов, спущенных на воду после катастрофы, но ни в одном из них Ангелики не оказалось. Я… я… Черт! – сердце в груди забилось сильнее, когда Леопольдо ощутил желание сбросить с себя груз одиночества, желание поделиться с кем-нибудь своей болью. – Я… я не могу перестать думать о ней ни на секунду. Такое ощущение, что я схожу с ума. В груди, словно кто-то взорвал бомбу, пусто и тихо… Я не знаю, что делать. Я… Я просто не выдержу, – Леопольдо сглотнул комок, подступивший к горлу.

– Лео, все будет хорошо, – попыталась его успокоить Марина. – Но тебе нельзя держать все внутри себя. Так же и в психушку попасть можно. Давай сегодня встретимся, посидим где-нибудь, поговорим. Вот увидишь, тебе сразу станет легче.

Леопольдо хотел было сказать, что сейчас он не в том состоянии, чтобы с кем-нибудь видеться, но вспомнил о недавнем желании выговориться и передумал.

– Хорошо. Давай увидимся ближе к вечеру. Мне еще надо заехать к родителям Ангелики и… Ладно. Это все неважно. Я позвоню, когда освобожусь. Договорились?

– Конечно. Я буду ждать звонка. Пока.

– Пока, Марина, – Леопольдо завершил звонок и бросил мобильник на одеяло, опустился на кровать и схватился руками за голову.

– Малышка, как мне тебя не хватает, – тихий стон вырвался из груди Леопольдо, из глаз побежали слезы.

Время бежало, а Леопольдо все сидел, склонив голову над коленями, взгляд уперся в пол, и теперь сдвинуть его казалось не под силу и строительному крану. Наконец Леопольдо вздохнул, поднял голову и посмотрел на часы, вспомнив о предстоящей поездке к родителям Ангелики. 11:13. Как же не хотелось ехать. Если бы кто знал.

Леопольдо поднялся на ноги, сбросил халат, натянул джинсы, открыл шкаф и принялся рыться в поисках какой-нибудь футболки. Внезапно взгляд упал на сине-красную футболку, лежавшую в стороне от остальных. Достал ее. В глазах сверкнули слезы, но губы скривились в неком подобии улыбки, когда увидел на футболке, прямо по центру, надпись: "Angelica é il mio amore[81]". Когда-то это была его любимая футболка, но после того как Ангелика тайком от него сделала надпись – не сама, конечно, носила в какую-то специальную фирму, делавшую надписи на одежде – футболка вмиг обрела статус нелюбимой. Он тогда здорово разозлился на Ангелику. Поссорились даже. Никак не мог понять, как теперь ему показаться на людях в этой футболке. Он же не подросток, жертва первой любви, чтобы носить ее. Но Ангелика была иного мнения. Говорила, если любишь, даже кастрюлю с надписью на голову наденешь. Для него же это все было ребячеством. Как же давно это было. Тогда они только начинали встречаться.

Леопольдо натянул на тело мятую футболку, провел по груди руками, будто хотел выровнять складки. Сунул в карман джинсов мобильник и вышел из комнаты.

Уже позже Леопольдо стоял перед деревянной дверью в одном из домов на Виа Дерна. Сердце его учащенно билось в груди, как и тогда, когда только приехал в Милан и предвкушал встречу с любимой. Сейчас же обливался потом от осознания того, что ему предстояло сообщить родителям Ангелики. Подумал развернуться и уйти, но не смог. Вместо этого сжал крепче в руке букет с цветами для синьоры Моретти, купленный по дороге, и вдавил кнопку дверного звонка.

Минуту-другую из-за двери не доносилось ни звука. Обрадовался, подумав, что дома никого нет, но радость оказалась преждевременной. За дверью послышались торопливые шаги. Дверь открылась, и на пороге возникла мать Ангелики. На голове полотенце, зеленый банный халат на теле и голубые тапочки на ногах.

– Привет, милый. Проходи. Не думала, что ты так рано будешь, – синьора Моретти чмокнула Леопольдо в щеку и закрыла за ним дверь. – Представь, я только недавно с кровати поднялась. Вчера допоздна засиделись с Антонио, решали, куда поедем в отпуск. Ты голоден? – спохватилась синьора Моретти.

– Нет, – отозвался Леопольдо и протянул ей букет. – Это вам.

– Какие красивые, – улыбнулась женщина. – Спасибо, милый. Проходи в залу. Я закончу возиться с собой и присоединюсь к тебе.

– Конечно, синьора Моретти. Я не спешу, – Леопольдо разулся, прошел в залу и опустился на диван.

– Ты почему такой невеселый? Что-то случилось? – тревога появилась в глазах матери Ангелики.

– Нет. Все хорошо, – поспешил ответить Леопольдо, ощущая слабость в членах. – А где синьор Моретти?

– Сегодня мы с тобой будем одни, милый. Антонио поехал с друзьями играть в гольф. Обещал вернуться не скоро. Пойду я. Если хочешь, включи телевизор… Кстати, какая интересная у тебя футболка. Не видела ее раньше, – синьора Моретти улыбнулась и скрылась в коридоре.

Леопольдо откинулся на спинку дивана, запустил пальцы в волосы. И какого черта он приехал? Он не может сообщить матери Ангелики, что самолет, в котором летела ее дочь, разбился. Ему просто не хватит духу сделать это.

– Успокойся, – приструнил себя Леопольдо. – Ты же знаешь, если этого не сделаешь ты, этого не сделает никто. Быть в неведении еще хуже, чем узнать правду. Будь проклята эта правда.

Чтобы отвлечься Леопольдо взял с журнального столика пульт и включил телевизор, защелкал по кнопкам, переключая каналы. Лишь бы не думать о предстоящем тяжелом разговоре. Вдруг палец Леопольдо замер над кнопкой. Сердце кольнуло, руки задрожали. Взгляд вперился в экран телевизора. Борт военного корабля, подъем секции хвоста, штормовой океан. Где-то он уже это видел.

Леопольдо добавил звук.

– Решение об официальном прекращении поисков американской стороной спасательной лодки было принято сегодня утром после многочасовых консультаций. Вслед за прекращением поисков лодки военными кораблями США последовали аналогичные заявления от властей Мексики и Канады. Основной причиной прекращения поисков называются погодные условия, состояние лодки и ее минимальная оснащенность спасательным комплектом. Правительство Италии поспешило объявить протест и заявило, что итальянский военный корабль продолжит поиски до тех пор, пока лодка не будет найдена. Между тем, расследование причин авиакатастрофы продолжается, как и операция по поднятию со дна тел погибших и обломков самолета. Напоминаем, что катастрофа произошло 19 августа этого года. Рейс АА 00200 направлялся из Милана в Нью-Йорк. На подлете к зоне ответственности США у самолета отказали оба двигатели. Причиной этого эксперты называют возможные неполадки с электропроводкой, которые могли быть вызваны ударом молнии. Несмотря на это, как мы отмечали ранее, пилотам в сложнейших условиях разгерметизации удалось посадить самолет на воду и тем самым спасти жизни более восьмидесяти человек. Также сообщаем, что 28 августа пройдет траурное богослужение в Соборе Святого Петра в Риме, на котором будет присутствовать действующий президент Италии Джорджо Наполитано.

Леопольдо ловил каждое слово, сказанное ведущей новостей. Он смотрел на экран и видел знакомые кадры с поднятием на борт пассажиров первых спасательных плотов, выступление какого-то официального лица и чувствовал, как в груди рождается протест, хаос. Он как будто присутствовал при прощании с пассажирами спасательной лодки, той самой, с десятью пассажирами на борту. На них как будто поставили крест. И толку от заявлений итальянской стороны. Это всего лишь игра на публику. Все это знают. Власть имущие всегда так поступают, лишь бы не утратить кредит доверия в глазах народа. Это власть. Это лицемерие. Это ложь. Таковы правила игры. Ты или веришь тем, кто у власти, или отвергаешь их слова.

– Нет, вы не можете так поступить, – Леопольдо поднялся с дивана. Снова сел. – Десять человек. Вы не можете их бросить. Они же рассчитывают на вас.

Леопольдо сжал кулаки. Не хотел мириться с тем, что у него отбирают надежду, последнюю надежду на то, что Ангелика все еще жива.

– Нет, – шепнул Леопольдо. – Нет. Так не должно быть.

Слеза скатилась по щеке, повисла на подбородке и упала на футболку в каком-то сантиметре от имени "Ангелика".