Воспоминания военного министра - Владимир Александрович Сухомлинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
18 сентября (1 октября) 1913 года М.Ф. Шиллинг вновь сообщает своему пребывающему в Виши во Франции министру:
«…Из личных объяснений с В.Н. Коковцовым и с генералом Жилинским выяснилось, что по существу вопрос представляется следующим образом.
Относительно второго из поставленных французами условий (усиление состава нашей армии) Жилинским сообщены Жоффру подробные данные, по-видимому вполне удовлетворившие последнего.
Что же касается железных дорог, то, как вы помните, французы в прошлом году просили об удвоении колеи на линиях: Брянск—Гомель, Пинск—Жабинка и Петербург—Тапс—Рига—Муравьево—Ковно, а также учетверении путей между Жабинкой и Брестом, Седлецом и Варшавой.
Из этих желаний некоторые уже нами удовлетворены нынешним летом, не дожидаясь заключения предлагаемого ныне соглашения, а именно: уложена вторая колея на участках Брянск—Гомель и Пинск—Жабинка, остается лишь закончить работы по расширению станций на этих линиях.
Вследствие возражений нашего Генерального штаба против удвоения упомянутой прибалтийской линии (Санкт-Петербург—Рига—Ковно) и учетверения линии Седлец—Варшава французы теперь на этом не настаивали, но высказали ряд новых пожеланий: во-первых, они согласились с мнением нашего Генерального штаба о предпочтительности постройки новой железной дороги Рязань—Тула—Сухиничи—Бобруйск—Черемха (или Вельск)—Варшава, взамен вышеуказанного усиления линий Санкт-Петербург—Рига—Ковно и Седлец—Варшава; во-вторых, они просили об удвоении линий: Лозовая—Полтава—Киев—Сарны—Ковель и Батраки—Пенза—Ряжск—Смоленск (либо через Тулу и Калугу, либо через Богоявленск—Сухиничи), а также Вильно—Ровно…»
Переговоры Коковцова в Париже заканчиваются протоколом, в котором, между прочим, устанавливается, что русскому правительству предоставляется право реализовать на парижском рынке ежегодно, в течение пяти лет, до 500 миллионов франков для проведения своей железнодорожной программы и что работы по постройке железных дорог должны быть начаты с таким расчетом, чтобы через четыре года быть законченными. Первая эмиссия выпускается в январе 1914 года.
В.Н. Коковцов по возвращении подробно докладывал государю об успехах своей поездки во Францию и Германию. В этом докладе, между прочим, он характеризовал всю опасность нашего союза с Францией, например в следующем месте:
«…Во всяком случае, одно не подлежит никакому сомнению – это то, что Франция в настоящее время гораздо более миролюбива, нежели два года тому назад. Настроение это не может не отразиться на более спокойном отношении к разнообразным вопросам современной политической жизни.
В этом отношении есть одна невыгодная для нас черта. О ней я не смею умолчать перед вашим императорским величеством. Франция никогда не отойдет от нас в крупных вопросах крупной политики, особенно глубоко затрагивающих ее жизненные интересы, но там, где эти интересы не затронуты, где преобладают интересы другие – русские и общеевропейские, там Франция будет бесспорно весьма сдержанна и, вероятно, станет влиять и на нас в смысле более мягкого разрешения возникающих вопросов…»
Уже несколько недель спустя, после выпуска займа в Париже, я получил 2 (21) февраля 1914 года приглашение на чрезвычайное заседание у Сазонова, на котором должен был обсуждаться один из вопросов, принадлежащий, по моему мнению, к тем утопиям, за которыми гоняются лишь чудаки: нападение на Дарданеллы.
На основании моих наблюдений на десантном маневре в 1903 году я не мог отказаться от заключения, что наш десант на Босфор – дорогая игрушка и, сверх того, может остаться опасной забавой в течение долгого времени. Но после того, как нападение японцев на Порт-Артур удалось с таким блестящим успехом, последний вскружил головы многих публицистов, фантазеров, спекулянтов и, к сожалению, головы наших ответственных дипломатов.
В 1913 году я докладывал государю мою личную точку зрения относительно рискованности самой операции по занятию проливов с технической стороны.
Выслушав мой доклад, император Николай II, видимо настроенный оптимистично, не отрицая трудности операции с военной стороны, дал мне понять, что в этом деле идея и цель всего вопроса имеют такое доминирующее значение, что технические детали отходят на задний план.
При подобном взгляде на это дело в особом совещании, имевшем место 8 (21) февраля 1914 года под председательством министра иностранных дел Сазонова, я личного участия не принимал.
Мой взгляд на дело был хорошо известен начальнику Генерального штаба, который поэтому и мог быть моим заместителем на совещании. В последнем была выяснена трудность выполнения этого предприятия. Экспедиция вызывала необходимость выделения не менее четырех армейских корпусов. Части эти необходимо было содержать в мирное время в усиленном составе. Затем надо было иметь в виду, что осуществление десантной операции будет находиться в полной зависимости от положения дел на главном австро-германском фронте.
По мнению членов совещания от Министерства иностранных дел, войска, назначенные специально для десанта, нельзя использовать для какой-либо другой цели. Кроме того, следовало бы, по их мнению, усилить экспедицию к Босфору выделением войск из состава округа.
Техническую невыполнимость этого предложения в такой короткий срок пришлось объяснять дипломатическим представителям, явно не считавшимся с общей обстановкой возможной войны. Они требовали еще в мирное время ни более ни менее как образования и сосредоточения мобилизованных сил около 200 000 человек, с соответствующим флотом, для обеспечения переброски их через Черное море!.. Точно так же представителю морского ведомства пришлось объяснить им, что через три-четыре дня после объявления войны появиться перед Босфором – немыслимо. Что вся эта фантастическая затея на словах и на бумаге не могла иметь никакого практического результата, для меня было ясно. Убедить в этом государя мне не довелось – это был, очевидно, тот случай, когда его величество считал военного министра некомпетентным в делах не его ведомства.
Царь таким образом оказался на стороне дипломатии. Но военному ведомству в действительности не пришлось затем палец о палец ударить для исполнения проекта Министерства иностранных дел.
Я тогда и не подозревал, какое серьезное основание имело совещание у Сазонова. Теперь мне понятна та спешка, с которой он проводил дело. Письмо русского посла в Париже А.П. Извольского С.Д. Сазонову от 19 декабря 1913 (1 января 1914 года) поясняет многое. В нем затронут спор между Германией и Россией по поводу немецкой военной миссии в Константинополе. В связи с этим посол сообщает:
«…Как я телеграфировал Вам, господин Думерг настойчиво запрашивал меня о том, какие именно меры принуждения мы намерены предложить, если переговоры в Берлине и
