Великие психологи - Станислав Васильевич Аристов

В своей первой работе, представленной в США под названием «Проблема женского мазохизма» (1933), Хорни отмечала, что в изучении обозначенной проблемы психоанализ ошибочно не желает учитывать культурного контекста, в котором живет человек, между тем как именно этот фактор, а отнюдь не инстинкты, определяет многие патологии развития. В ходе терапевтической практики она всё чаще сталкивалась с клиентами, проблемы которых классический психоанализ объяснить не мог. В дополнение к этому ее личные проблемы так и не были решены, что заставляло Хорни сомневаться в незыблемости идей и методов Фрейда и его последователей.

Отход от ортодоксального психоанализа довольно быстро привел к конфликту с Францем Александером. Осенью 1934 года Хорни решила перебраться в Нью-Йорк, где ее взгляды не так критично воспринимались местным психоаналитическим сообществом. Помощь в переезде ей оказывал Эрих Фромм, отношения с которым у Хорни к тому моменту переросли в дружеские, о чем она так мечтала. Благодаря Фромму Хорни быстро вошла в круг нью-йоркских интеллектуалов, многие из которых были эмигрантами из Германии. Одним из близких ей людей, с которыми она познакомилась в это время, стал теолог и философ Пауль Тиллих. Их дружба была очень крепкой и продолжалась вплоть до самой смерти Хорни. Вместе с Тиллихом она частенько обсуждала свои новые идеи за изысканным обедом в дорогом ресторане. Выпивка и хорошая еда были непременными атрибутами интеллектуальных встреч и так называемой группы «Зодиак» (как они сами себя называли) — неформального кружка, к которому присоединилась Карен Хорни.

Переехав на восточное побережье, она начала преподавать в Новой школе социальных исследований и Нью-Йоркском психоаналитическом институте, а кроме того, впервые открыла частную практику. Хорни не имела проблем с работой, несмотря на тяжелую экономическую ситуацию в стране. Она сняла себе жилье прямо у Центрального парка, взяла прислугу для ведения домашнего хозяйства, а в ее офисе, расположившемся в Манхэттене, всегда было полно состоятельных клиентов, желавших решить свои проблемы, и становилось их всё больше на фоне Великой депрессии. К середине 1930-х годов Хорни стала вполне состоятельным человеком. Она могла позволить себе покупку двух апартаментов на двадцать шестом этаже одного из небоскребов, там же, у Центрального парка. В этих апартаментах после перепланировки она принимала клиентов и жила, совсем как когда-то в Германии в особняке мужа. Но мечты о собственном уютном доме ее не оставляли, поэтому Хорни не единожды покупала и продавала дома, пытаясь найти тот самый, где она была бы счастлива.

Новая школа социальных исследований в середине 1930-х годов стала центром притяжения множества блестящих ученых, эмигрировавших из Европы. В это время в ней преподавали основатель гештальт-психологии Макс Вертгеймер, одна из будущих авторов теории тоталитаризма Ханна Арендт, итальянский экономист и будущий лауреат Нобелевской премии Франко Модильяни и многие другие. Примкнув к Новой школе в 1935 году, Хорни начала читать курс «Культура и невроз», в котором она доказывала обусловленность человеческого развития и его проблем не инстинктами, а культурными факторами. У слушателей курс Хорни вызывал неподдельный интерес и всегда пользовался огромной популярностью. Секрет успеха крылся не только в содержании излагаемого материала, но и в умении Хорни объяснять сложные псхологические проблемы доступным языком.

Одним из восторженных посетителей ее лекций оказался Уолтер Нортон — глава крупного американского издательства. Нортон предложил Хорни подготовить на основе ее выступлений книгу, чтобы в популярной форме донести свои идеи до широкой публики. Весной 1937 года книга под названием «Невротическая личность нашего времени» была опубликована.

В этой работе Карен Хорни, по сути, впервые систематизировала свое несогласие с теорией Фрейда, сформулировав собственную позицию, в которой культуре отводилась ведущая роль в формировании личности, а при анализе невротических проблем уделялось особое внимание не только детству, но и структуре личности взрослого человека.

Хорни подчеркивала, что понятие «невроз» нельзя использовать в отношении какого-либо человека, не учитывая условий культуры, в которой он живет, и в первую очередь не учитывая норму поведения, принятую в окружающем его обществе, которая меняется с течением времени даже в рамках одной культуры. Если же поведение человека отклоняется от стандартов культуры, то оно может быть названо неврозом при наличии нескольких составляющих в структуре личности человека — жесткости реакций, расхождения между возможностями и достижениями, тревоги и направленных против нее механизмов: «Под жесткостью реакций я понимаю недостаток той гибкости, которая позволяет по-разному реагировать в разных ситуациях. Например, нормальный человек подозрителен в тех случаях, когда он ощущает или видит для этого причины; невротик же может быть подозрителен независимо от ситуации, всё время, сознавая свое состояние или нет. Нормальный человек способен различать искренние комплименты от неискренних; невротик же не отличает одно от другого или во всех случаях пренебрегает тем и другим. Нормальный человек может обозлиться, почувствовав, что его вводят в заблуждение; невротик может злобно реагировать на любой намек, даже понимая, что это делается в его собственных интересах. Нормальный человек может быть иногда нерешителен, когда речь идет о важном или трудном деле; невротик может быть нерешителен всегда. <…>

Расхождение между возможностями личности и ее фактическими достижениями в жизни может объясняться лишь внешними факторами. Но это расхождение указывает на невроз, если личность остается непродуктивной вопреки ее дарованиям, в благоприятных для ее развития внешних условиях. Мы имеем дело с неврозом также в том случае, когда человек не чувствует себя счастливым, несмотря на все имеющиеся для этого условия; или, например, когда красивая женщина ощущает, что не может быть привлекательной для мужчин. Иными словами, у невротика есть ощущение, будто он сам себе мешает.

Оставив в стороне явную картину и присмотревшись к динамике, производящей неврозы, мы обнаруживаем важный общий фактор, присутствующий во всех неврозах: это беспокойство[166] и направленные против него механизмы. Как бы ни была сложна структура невроза, беспокойство — это двигатель, запускающий и поддерживающий невротический процесс»[167].

Что же такое невротическая тревога и откуда она появляется? В отличие от страхов, имеющих реальные основания, невротическая тревога иррациональна, скрыта и субъективна. Истинные причины того, что человек тревожится, ему неизвестны. Он даже может не осознавать, что испытывает невротическое беспокойство, которое определяет его поведение. Но благодаря определенной установке психики невротик преувеличивает опасность, исходящую от какого угодно объекта или ситуации, и преуменьшает собственную возможность справиться с проблемой: «Он ощущает сильную, неизбежную опасность, перед которой сам он совершенно беспомощен. Беспокойство может проявляться в любом виде — это может быть ипохондрический страх заболеть раком, или беспокойство по поводу бури, или боязнь высоты, или какая-нибудь другая подобная фобия, — но во всех случаях неизменно присутствуют два фактора: подавляющая опасность и беззащитность перед нею. Иногда индивид чувствует, что опасная сила,