Кот в малиновом тумане - Кэрол Дуглас

— Я только погладила бампер!.. — прошептала Электра непослушными губами. — А эта дурацкая штука начала орать… Я еле притронулась!

— Надеюсь, что это правда, — Ральф засунул оружие в кобуру и одернул пиджак, придавая ему прежний безукоризненный вид. — Надеюсь, что вы не заляпали его своими пальцами. Его только что помыли вручную, леди! Этот бэби полировался натуральными салфетками «шимми».

Темпл не стала говорить ему, что французское слово «chamois»[77] произносится как «шамми», а вовсе не как танец шимми, исполняемый танцовщицами топлесс.

Пока Ральф огибал автомобиль спереди, чтобы осмотреть бампер на предмет отпечатков пальцев, Электра поспешно обошла его с противоположной стороны и присоединилась к Темпл и Нострадамусу, продолжая держать руки вверх.

— Я его почти и не задела, — пожаловалась она снова.

Ральф заткнул сигнализацию нажатием кнопки и низко склонился к бамперу, придирчиво инспектируя каждый сантиметр.

— Сигнализация супер-чувствительная, — сообщил он удовлетворенно. — Стоит только не так посмотреть на нашего бэби — и она тут же сработает. Собственность братьев Фонтана. Любуйтесь, завидуйте, но руками — ни-ни.

Электра окинула говорящего высокомерным взором, которого он не заметил, и сказала:

— Ну, что ж, извините за любопытство.

Она повернулась к Темпл и, наконец, опустила руки. Куча титановых браслетов, звеня, свалилась с предплечий к запястьям, точно кольца Сатурна, собирающиеся покинуть орбиту.

— Вы в порядке, дорогуша?

Ее глаза обшарили Нострадамуса с подозрительностью матушки-наседки.

Темпл кивнула, уже слегка ошалевшая от слишком большой дозы разнообразных волнений.

— Нострадамус пришел по делу, а Ральф доставил меня домой из «Феникса». Честно говоря, я бы хотела уже, наконец, отдохнуть в тишине и покое.

— Сейчас вы отдохнете, — уверила ее Электра, беря под локоть, чтобы помочь вернуться в вестибюль. — Мы все, наконец, отдохнем, когда этот противный мальчишка со своей вопящей машиной удалится отсюда.

Ральф, все еще любующийся на сверкающие зеркальные бока «вайпера», ее не услышал.

Нострадамус водрузил свою соломенную шляпу на лысую голову и притронулся к полям, салютуя двум женщинам, исчезнувшим за дверями «Серкл Ритц».

Он выглядел очень довольным.

Меньше, чем через сутки, Темпл ждала в вестибюле «Серкл Ритц» — ноги предусмотрительно обуты в теннисные тапочки, сумка загружена всем необходимым и оттягивает левое плечо.

В течение этих суток она приняла долгую горячую ванну, за которой последовал долгий холодный компресс на больную щиколотку, пока она читала сто двадцать вторую главу «Зимней сказки» Марка Хелприна[78]. У Темпл была специальная полка для нашумевших книг, которые нужно было когда-нибудь прочесть, однако большинство из них так и остались нетронутыми. Но лирический, и вместе с тем эпичный роман Хелприна озадачил и заворожил ее. Начав читать, она совершенно забыла про братьев Фонтана, полицейских и Кроуфорда Бьюкенена, что само по себе уже заслуживало всяческого восхищения.

Утром она постригла ногти на ногах — еще одна вечно откладываемая забота, затем привела в порядок руки и почитала газеты в компании Полуночника Луи.

Чтение газет в компании Полуночника Луи заключалось в следующем. Она разворачивала газету, готовясь сосредоточиться на статье. Затем приходил Луи и вспрыгивал на листы, развернутые на ее коленях. После основательного утаптывания он, наконец, укладывался на них пушистой несдвигаемой массой, подмяв под себя так и непрочитанную статью, так что он чувствовал себя комфортно, а она не могла не только читать, но и двигаться и даже дышать. Фактически, она вообще ничего не могла делать — только чесать и гладить его блестящую черную шерсть, а он в это время мурлыкал, как целый пчелиный рой.

Когда ее ноги затекали до самых бедер, а газета бывала измята до полной нечитабельности, Луи зевал, потягивался, вставал и уходил.

Часто его прощальный соскок оставлял на ее бедрах следы от когтей, и тогда Темпл думала, что коты очень напоминают неверных сожителей, которые исчезают так же внезапно.

Несмотря на Луи, а, может быть, наоборот, благодаря его скрытой терапии, ее лодыжка теперь чувствовала себя почти нормально. Опухоль спала, и к полудню Темпл уже не терпелось вернуться на место преступления. Может, эта загадочная машина, которая должна отвезти ее на Темпл Бар, не появится? Так она думала с тайной надеждой, застегивая ремешок своих огромных, как будильник, наручных часов.

Когда часы воцарились на ее запястье, она была уже готова к схваткам, приключениям, песням и пляскам. Хватит просиживать диван, пора заняться делом!

Итак, она прохаживалась туда-сюда по вестибюлю, невзирая на свою лодыжку, в ожидании того, кто отвезет ее на деловую встречу с одним стариком, желающим открыть ресторан на Лэйк Мид, в пустынном месте, носящем ее имя, если не считать недостающей «р».

Пока она спускалась сюда в лифте, каждый звяк и бряк старой конструкции, кажется, укорял ее за то, что она оставляет без присмотра свои дела в «Хрустальном фениксе». И зачем только она согласилась на эту идиотскую поездку? Ну, понятно, что для пиарщицы на фрилансе еще один клиент никогда не бывает лишним. И понятно, что ей хотелось вчера проучить Ральфа Фонтану, который вел себя как натуральный доберман, готовый разорвать в клочки любое, самое безобидное, существо, посмевшее к ней приблизиться. А еще?..

Вдруг Ральф прав, — подумала Темпл, стоя в пустом вестибюле. Она собиралась поехать с незнакомым человеком к другому незнакомому человеку, в место, в котором никогда не была, чтобы обсуждать какой-то бизнес, в котором вовсе не была уверена.

А вдруг полиция тоже, не дай Бог, права? Вдруг Темпл стала для кого-то опасна? И этот кто-то устал ее предупреждать и решил остановить навсегда. Нострадамус мог быть просто невинной марионеткой в чужих руках, искренне считающей, что выполняет поручение Мотыги Лоннигана. А на самом деле — знаменитая фраза из детективов — все это подстава, и Темпл в ней играет роль простодушного лоха. Ну уж, извините, она не намерена исполнять роль лоха ни в чьих играх…

Снаружи послышался кашель автомобильного мотора. Хлопнула тяжелая металлическая дверца. Темная фигура появилась в дверях вестибюля. Солнце слепило глаза Темпл, позволяя различить лишь нечеткие очертания человека.

Темпл съежилась, прижав к животу свою огромную сумку — шесть фунтов, оттягивающих плечо.

В открытую дверь врывался горячий воздух с улицы, разрезая прохладную полутьму вестибюля, точно теплый нож брусок масла.

Темпл прокляла себя за доверчивость.

— Привет, — сказал незнакомец со смутно знакомым западным акцентом. — Едем в Темпл Бар? Я ваш шофер.

Темпл проковыляла по мраморному полу достаточно близко, чтобы разглядеть лицо.

— Джилл! Джилл Даймонд!

— Ага. Я отвезу вас туда и обратно. Прокатиться по пустыне — это очень круто, вам понравится. Надеюсь, вы ничего не имеете против тряпичного верха у машины.

Господи, как глупо Темпл себя чувствовала!.. Джилл Даймонд была чуть ли не миниатюрнее ее самой.

А машина, ожидавшая их у кромки тротуара, была чуть ли не меньше ее «шторма», но в другом роде. Необычное средство передвижения Джилл было древним джипом с полотняной крышей, когда-то выкрашенным в ярко-синий цвет, который солнце и песок выбелили до бледно-голубого оттенка самых любимых и самых потертых джинсов.

Темпл кое-как вскарабкалась в кабину. Сиденья были жесткими, как камень. Джилл совершила некие манипуляции с ручной коробкой передач, и джип рванул с места. Темпл чувствовала себя, скорее, ковбоем, скачущем на бледно-голубом коне, чем дамой в автомобиле. Она нацепила на нос темные очки и полезла в сумку за солнцезащитным кремом. А джип летел по Стрипу, а затем свернул на загородное шоссе.

Ветер свистел вокруг, как будто куда-то опаздывал. Разговаривать было невозможно. Джилл сидела рядом, ее волосы развевались, точно флажки, она вглядывалась в раскаленную даль без всяких гламурных аксессуаров, типа солнечных очков, и твердой маленькой рукой направляла свой джип к далекой линии горизонта.

Стальная полоса хайвея убегала назад, по сторонам летели голубые небеса и выгоревшая зелень обочин. Лиловые горы высились на горизонте, как зубчатый край завтрашнего дня, далекий барьер, удерживающий джип от того, чтобы унестись с карты прямо в небо.

Темпл неожиданно рассмеялась.

Во имя пустынных ящериц, эта перемена декораций… и средства передвижения… была по-настоящему захватывающей!

— Простите, что порастрясла вас, — сказала Джилл, когда джип, наконец, остановился напротив обветшалого деревянного строения на берегу ослепительно-синего Лэйк Мид.