Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары - Гай Орловский

Я поднялся.

—Все, бегу.

—Стой, — сказал он. — У тебя Наташа с собой?

—В часах, — ответил я.

Он вздохнул, вытащил из ящика в столе красивый камешек на цепочке, какие сейчас в моде среди раско­ванной молодежи.

—   Возьми. Когда голос от запястья, как-то не сов­сем...

Уже в коридоре я накинул цепочку на шею, каме­шек разместился на груди почти под подбородком, в нем Наташа, внучка знаменитой Сири, что перево­дила с языка на язык с такими милыми ошибками, что потом даже не хотелось менять на ее дочку Лялю, а Наташа переводит вообще идеально точно, мгно­венно подбирая любые сложнейшие идиомы и проговаривая их именно натуральным голосом говоря­щего.

Девочки на ресепшене на этот раз проводили меня заинтересованными взглядами, явно заметили и побле­скивающий камешек на груди, что означает зарубежные поездки.

Машина с водителем за рулем, а рядом с ним сел крепкий парень в темном костюме, чуточку мешкова­том, но это чтобы спрятать два армейских пистолета и бронекостюм.

Я, чтобы не попасть впросак, держался солидно и не вступал в разговоры, так могу сойти за суперпрофи, ко­торому уже обрыдло спасать мир каждую неделю, а то и дважды в день...

Вообще-то странный мир. Жизнь объявлена высшей ценностью, вся промышленность работает на то, чтобы ее продлить, быстрыми шагами приближаемся к бес­смертию, но войны гремят вовсю, с обеих сторон уби­вают с упоением, и убитых не складывают в криокамеры для будущего оживления, а тут же небрежно забра­сывают землей, закапывают во рву.

Экскаваторы в цене, постоянно роют эти самые рвы... Хотя кто знает, бессмертия на всех не хватит, а чтоб не требовали, не лучше ли убить пока что поболь­ше народу?

Все равно воюют и убивают друг друга не ученые, элита человеческого вида, а серая масса, которая тоже чего-то там хочет и даже иногда осмеливается требовать. Не фиг требовать, вот автомат в зубы и топайте отстаи­вать истинные ценности... Какие? Да какие-нибудь, они всегда отыщутся. Хлеба теперь на всех хватает, оста­ется воевать за ценности. Их, правда, тоже хватает, но наши лучше всех прочих, потому пока всех не затоп­чем...

Показалось здание аэропорта, наш автомобиль свер­нул, огибая слева, там небольшая будочка, откуда сразу дали отмашку, и мы выехали прямо на тягач, что как раз подтащил самолет на взлетную полосу.

—  Все, — сказал водитель и вздохнул, — хорошо быть ВИПом. Никаких проблем...

Я поблагодарил кивком, вылез, сказал благожела­тельно бодигварду:

—  Ремешок левой кобуры затянул слишком уж. Нога занемеет.

Водитель взглянул на него косо, а бодигвард пробор­мотал виновато:

—  Да я всегда на третью дырку, но тут свадьбу друга отмечали, я за два дня пять кило набрал...

—   А-а, — сказал я, — тогда ничего. Сбросишь.

Они смотрели молча, как я пошел к самолету, это на обратном пути поговорят, что везли суперпрофи, кото­рый замечает даже такие мелочи. Но все-таки... как?

Посадка давно закончена, я подошел в момент, ког­да собирались поднимать трап. Бортпроводница, стоя на верхней ступеньке, вскрикнула:

—Мы улетим без вас!

—Тогда вас собьют, — заверил я жизнерадостно. Она дождалась, пока я бодро взбежал наверх, в ее нагрудном кармашке едва слышно пикнуло, удосто­веряя, что мой билет в порядке, хотя билетов в преж­нем виде давно нет, а я прошел по салону к своему месту.

Лайнер обычный пассажирский, не лоукостер, но и не ах-ах, а так, средний, потому в аэропорт под Па­рижем прибудем через полтора часа, старомодная дикость, поезд Макса доставил бы за двадцать минут, но те пока носятся только по Штатам, Китаю и Япо­нии...

Мое место у окна, рядом уже со всеми удобствами разместился толстенький человечек с круглым лицом юриста и движениями менеджера, уже пристегнут.

—Турист? — спросил он живо. — Я Жан Люпарель, юрист.

—Турист, — согласился я. — Все мы туристы в этой жизни...

Он живо хохотнул.

—   Да, а еще с визой, срок которой быстро подходит к концу.

—   Прибудем в Ле Бурже? — спросил я.

Он помотал головой.

—Он уже под контролем исламистов. Теперь только в «Шарль де Голль». Это в двадцати пяти километрах от города.

—Близко, — сказал я, — у нас Домодедово о-го-го где. А Шереметьево так и вообще.

Он улыбнулся.

—В Москве семнадцать миллионов человек, а в Па­риже всего три. Зато от «Шарля де Голля» ежеминутно идут электрички и поезда, так что проблем не будет... если перемирие не прервется.

—У них вроде бы победное настроение? Отомстили через полторы тыщи лет?

Он грустно улыбнулся.

—Даже наступление прекратилось. До Парижа до­катилось уже по инерции. Кто бы подумал, они все еще помнили о Пуатье...

—Да уж, — буркнул я.

Он умолк, лицо стало невеселым, а я вспомнил, что ислам в раннее Средневековье победно поглотил Пер­сидскую и Римскую империи, переправился в Европу и начал захватывать христианские королевства, начи­ная с Пиренеев, где первыми поглотил Испанию и Португалию, затем вторгся во Францию, захватил Аквита­нию, Бургундию и пошел на Париж.

Карл Мартелл, майордом франков, встретил побе­доносное войско Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха у Пуатье, где и состоялась решающая битва, призом в кото­рой была вся Европа: исламская или христианская — это зависело от победителя.

Одержи победу Абдур-Рахман, дальше уже никто не сумел бы собрать достаточно сил для сопротивления, а через год-другой ислам переправился бы через Ла-Манш и захватил Англию, а это значит, Америку откры­вали бы неистовые воины ислама.

Но хотя армия арабов больше чем вдвое превосхо­дила по численности войско Карла, он все же выдер­жал все атаки, а в последней, самой сокрушительной, погиб Абдур-Рахман, что подорвало воинский дух мусульман, а битва закончилась разгромом сил ара­бов.

С того дня натиск ислама на Европу прекратился, а за семь столетий кровопролитных битв Реконкисты уда­лось освободить от власти ислама весь Пиренейский полуостров.

Но вот через полтысячи с небольшим лет ислам сно­ва пришел в Европу, на этот раз с гораздо более круп­ными силами. Но у Европы больше нет мартелов. Да и сама Европа уже давно не та...

Из кабины пилотов вышла стюардесса и проворко­вала интимным голосом:

—   Аэропорт «Шарль де Голль» временно закрыт, нас перенаправляют в Бове. Прошу соблюдать спокойст­вие...

Я спросил Жана:

—   Это хде?

—Всего в двенадцати километрах от Парижа, — со­общил он с довольной улыбкой. — Он для ВИПов после того, как Ле Бурже разбомбили... Повезло!

—Наверное, — предположил я, — и по «Шарлю де Голлю» шарахнули?