Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение - Брюс Мецгер

Таким образом, как об этом писал епископ Лайтфут[551], «в течение более чем девяти веков это поддельное послание то милось на пороге священного канона, не будучи ни окончательно принято, ни категорически исключено». Только на Флорентийском соборе (1439–1443) Римский престол высказал однозначное суждение о каноне Св. Писания. В цепи усилий, предпринятых на этом Соборе для воссоединения с Восточной православной церковью, которая искала у Запада поддержки против турок, придвинувшихся вплотную к Константинополю, папа Евгений IV издал буллу. В ней представлено учение о единстве Ветхого и Нового Заветов, боговдохновенности Писания, а также определен его объем. В списке из 27 канонических книг Нового Завета Посланий Павла четырнадцать. Последним в их ряду стоит Послание к Евреям, а Книга Деяний непосредственно предшествует Апокалипсису. Легко заметить, что Послание к Лаодикийцам там даже не упоминается.

Во времена Ренессанса и Реформации всплыли давние неясности, касающиеся достоверности некоторых книг Нового Завета. Якоб Томас де Вио (1469–1534), по прозвищу Гаэтано или Каетан (Gaetano или Cajetan), которое он получил по месту своего рождения (Gaeta), написал серию библейских комментариев, в которых предложил весьма просвещенную критику неожиданно «модернистского» характера. Касаясь спорных книг Нового Завета, он отказал Посланию к Евреям в авторстве Павла. Кроме того, он подверг сомнению апостольское происхождение Посланий Иакова, Иуды и 2–го и 3–го Посланий Иоанна. Однако в отношении 2–го Послания Петра он не поддался заблуждениям прошлого и отстаивал его достоверность. Нам неизвестно, что он думал об Апокалипсисе, так как он уклонился от обсуждения этой книги, признаваясь, что не может проникнуть в ее тайны.

Оговорки, высказанные великим гуманистом Эразмом Роттердамским (ум. в 1536 г.), похожи на взгляды кардинала Каетана. В комментариях, которые он разместил перед каждой книгой Нового Завета в своем издании греческого текста (Базель, 1516), он открыто отрицает, что Павел написал Послание к Евреям, и сомневается в том, что Послание Иакова принадлежит апостолу. Открыто ставится под вопрос и традиционное авторство 2–го Петра, 2–го и 3–го Иоанна и Иуды. Что касается Апокалипсиса, стиль этой книги побуждает Эразма воздержаться от того, чтобы приписывать ее автору четвертого Евангелия. Правда, с течением времени Эразм обнаружил, что его откровенность не очень угодна Церкви, и стал несколько осторожнее выражать свои взгляды. Так, отвечая на критические выпады богословского факультета в Париже, он сказал: «Если бы Церковь объявила, что их (нескольких новозаветных книг) названия так же каноничны, как и их содержание, я бы сам осудил собственные сомнения, ибо решения Церкви для меня ценнее человеческих доводов, какими бы они ни были»[552].

У отцов–реформаторов мы видим известную откровенность при обсуждении канона и переоценке спорных книг (antilegomena)[553]. Андреас Боденштайн (Bodenstein) из Карлштадта (1480–1541), известный по названию своего города, вначале был другом Лютера, но с развитием Реформации разошелся с ним по богословским вопросам. Когда они еще действовали вместе, а сам он был архидиаконом Виттенберга, он опубликовал в 1520 г. краткий трактат, посвященный проблеме канона, De canonicis libris libellus[554], за которым в следующем году вышел его вариант на немецком языке (Welche Bucher heilig und biblisch seind, Wittenberg, 1521). Отвергая Соборные постановления, Карлштадт отстаивал независимость авторитета Св. Писания. Он разделил книги Нового Завета на три класса по степени достоинства, замечая, что все они превосходят любые другие писания. В первый класс вошли Евангелия и Деяния; во второй — Послания Павла бесспорного авторства, а также 1–е Петра и 1–е Иоанна; третий образовали семь спорных книг — Послание Иакова, 2–е Петра, 2–е и 3–е Иоанна, Иуды, Послание к Евреям и Апокалипсис. Рассуждая о спорных книгах, Карлштадт говорит, что авторство Послания Иакова точно неизвестно, 2–е и 3–е Иоанна принадлежат не евангелисту, а другому Иоанну — пресвитеру; Послание к Евреям написано не Павлом, а для включения Апокалипсиса в канон слишком мало оснований. В немецком резюме своей книги он добавляет еще и группу апокрифических книг Нового Завета — окончание Евангелия от Марка и Послание к Лаодикийцам[555].

Немецкий перевод Нового Завета, выполненный Лютером, был опубликован в сентябре 1522 г.; второе издание, куда были внесены стилистические коррективы, вышло в декабре[556]. То, что Лютер невысоко ценил четыре книги Нового Завета, видно из оглавления, где первым 23 книгам, от Матфея до 3–го Послания Иоанна, присвоены порядковые номера, тогда как Послание к Евреям, Иакова, Иуды и Апокалипсис расположены без номеров после пропуска за столбцом с пронумерованными названиями[557]. Эта же последовательность, которая не подтверждена ни в одной рукописи, выдержана и в самом тексте Нового Завета.

В предисловиях, которыми Лютер снабдил и весь Новый Завет, и каждую книгу в отдельности, давались исторические и богословские сведения, которые должны были помочь читателю лучше понять Библию. В рассуждении под заголовком «Каковы подлинные и самые почитаемые книги Нового Завета» Лютер различает три их типа. К первому относятся те, «которые показывают вам Христа и учат вас всему, что вам необходимо знать для вашего спасения, даже если вы не увидите или не услышите никакой другой книги или учения». Таковы Евангелие от Иоанна и его же 1–е Послание, Послания Павла, особенно к Римлянам, к Галатам и Ефесянам, а также 1–е Петра. Следующую группу составляют синоптические Евангелия, остальные Послания Павла, Деяния, 2–е Послание Петра и 2–е и 3–е Иоанна. В третью входят те четыре книги, которые Лютер поместил в конце своего издания: Послание к Евреям, Иакова, Иуды и Апокалипсис.

В предисловиях к этим четырем писаниям он изложил причины, побудившие его усомниться в их апостольском и каноническом характере. Так, Послание к Евреям, восходящее ко второму поколению, в противоположность Павлу учит, что за грех после крещения раскаяния быть не может. Послание Иакова, «легковесное по сравнению с другими»[558], противоречит Павлу тем, что учит об оправдании делами; Послание Иуды производно от 2–го Петра, и там цитируются апокрифические книги; наконец, Апокалипсис перенасыщен видениями, пересказ которых не может быть задачей апостола, и более того — автор превозносит свою книгу, а Христа ясно не показывает[559]. Правда, Лютер несколько непоследовательно оговаривается, что не желает навязывать свое мнение другим или удалять эти четыре книги из Нового Завета.

Итак, мы видим, что, настаивая на первостепенной значимости веры, как апостол Павел, Лютер утверждает, что всякая книга Нового Завета, выдвигающая (буквально «вводящая») на первый план самого Христа, — апостольская, независимо от своего авторства: «Все, что не учит Христу, апостольским быть не может, даже если это учение св. Петра или св. Павла. А всякая проповедь Христа — апостольская, даже если проповедником был бы Иуда, Анна, Пилат или Ирод». Иногда Лютер рассуждает о том, когда и кем написана та или иная книга, основы ваясь на свидетельствах древних Отцов, но основной критерий каноничности — в богословской ее ценности[560].

Следуя Лютеровой классификации книг Нового Завета, некоторые другие деятели Реформации выступили с похожими оценками и даже объявляли какие–то книги Нового Завета «второканоническими» или «апокрифами»[561]. Иоганн Эколампадий (Oecolampadius, 1482–1531), который в 1515 г. был назначен кафедральным проповедником в Базеле, говорил, что реформаторы признают все 27 книг Нового Завета, но при этом «мы не сравниваем (conferamus) Апокалипсис и Послания Иакова, Иуды, 2–е Петра, 2–е и 3–е Иоанна с остальными [книгами] »[562].

XXVII глава Вюртембергского исповедания (1531), составленная Иоганном Брентцем (Brentz), который учился у Эколампадия, гласит: «Мы называем Священным Писанием те канонические книги Ветхого и Нового Заветов, чей авторитет никогда в Церкви сомнению не подвергался»[563]. Хотя Брентц и не предлагает совершенно отвергнуть спорные (antilegomena) книги, он спрашивает, по какому праву они должны ставиться на один уровень с каноническими Писаниями[564].

Исключительно неожиданное отступление от Лютеровых изданий Библии произошло в 1596 г., когда Якоб Люциус (Lucius) опубликовал в Гамбурге Библию, где четыре спорные книги сведены под рубрикой «апокрифы» с пояснением: «То есть книги, которые не равны остальному Св. Писанию». В том же году Давид Вольдер (Wolder), пастор церкви Св. Петра в Гамбурге, опубликовал трехъязычную Библию: на греческом, латинском (в двух версиях) и немецком языках. В оглавлении эти четыре книги названы «неканоническими». В 1614 г. подзаголовок Люциуса вместе с пояснением вновь появляется в Библии, изданной в Госларе (Goslar) Фогтом (Vogt). В шведской Библии Густава Адольфа (Stockholm, 1618) не только воспроизведено выделение четырех «сомнительных» книг в конец оглавления, но им еще и присвоен ярлык Апокрифического Нового Завета. Словом, Новый Завет делится на три части: «Евангелия и Деяния», «Послания и св. апостолы» и «Апокрифический Новый Завет». Такая разбивка сохранялась почти полтораста лет в более чем дюжине изданий[565].