Настоящее христианство - Том Райт

Два варианта ответов в своем взаимодействии поддерживают один другой. Пантеист или панентеист, познакомившись с вариантом два, пожимают плечами: их не радует мысль о таком далеком и равнодушном божестве с его причудливыми постановлениями и надменным и даже явно недоброжелательным отношением к человеку. Деист, сталкиваясь с вариантом два, возмущается потому, что попытки вступить в контакт с силами и импульсами нашего мира кажутся ему почти язычеством. Подобная игра происходит на множестве самых разных площадок для дискуссий о любых предметах, будь то политика, сексуальность или смысл креста. И эти дискуссии уводят в сторону от здравых христианских представлений.

Согласно третьему варианту ответа, Бог и мир отличаются друг от друга, но не разделены непроходимой пропастью. В какие–то моменты, какими–то путями, в каких–то событиях небо пересекается с землей. Для благочестивого иудея I века Тора не была сборником причудливых постановлений далекого божества, но уставом завета, который связывал Израиль с YHWH. Тора позволяла понять, что значит быть человеком в подлинном смысле слова. Как говорили некоторые иудейские учителя, если бы весь Израиль мог соблюдать Тору хотя бы один день, наступил бы век грядущий. Тора была дорогой к Божьему будущему. И это неудивительно, ведь Тора, как и Храм, была тем местом, где небо пересекается с землей и где можно было на миг увидеть, каким будет мир, когда они соединятся навеки. То же самое относится к Премудрости, которая содержит в себе замысел о творении и о человечестве.

Да, говорили первые христиане: Храм, Тора и Премудрость соединились в Иисусе из Назарета, Мессии Израиля, во «втором Я» Бога, для которого Иисус был «Сыном» в полном смысле слова. И тогда в лице Иисуса Божье будущее вошло в настоящее. Оно столкнулось с силами зла и, сокрушив их, открыло путь для нового Божьего мира, для вечного соединения неба с землей. Согласно христианской версии третьего ответа, взаимодействуют и пересекаются не только небо с землей, но и будущее с настоящим. И такое соединение происходит не только в воображении, но и реально — под действием силы Божьего Духа.

Именно на этом основан христианский образ жизни. Это не вступление в контакт с глубинами нашего бытия. И это не исполнение заповедей удаленного божества. Но это новый способ быть человеком по образу Иисуса, это путь смерти–и–воскресения, это путь Духа. На этом пути христианин в настоящем предвосхищает то полное, богатое и радостное существование, которое будет нам даровано в тот день, когда Бог сделает все новым. Христианская этика заключается не в том, чтобы соответствовать нашему миру и его ритмам. Это не исполнение добрых дел ради того, чтобы добиться благоволения от Бога. Это не послушание архаичным правилам, которые были созданы где–то далеко от нас и в другую эпоху. Но это означает, что мы сегодня учимся петь те мелодии, которые будут звучать в Божьем новом мире.

Если мы это понимаем, мы готовы окинуть христианскую жизнь свежим взором — и понять, хотя бы в общих чертах, что такая жизнь дает ответ на те отзвуки голоса, о которых мы говорили в первой части данной книги.

Христианская жизнь — это смерть со Христом и возвращение к жизни. В этом смысл крещения — отправной точки христианского путешествия. Образ путешествия нам здесь поможет, поскольку крещение напоминает нам о том, как дети Израиля вышли из Египта и отправились в Землю обетованную. Теперь Божьей священной землей стал весь мир, и в конце нашего путешествия Бог его исправит и обновит.

Наше путешествие начинается со смерти и воскресения Иисуса. Наша конечная цель — обновление творения, которое было испорчено. Отсюда прямо следует, что во время нашего путешествия через пустыню нам придется, среди прочего, от чего–то отрекаться и что–то заново для себя открывать.

Отречение нам необходимо потому, что мир в его теперешнем состоянии далек от своего конечного предназначения по замыслам Бога, и потому многим вещам, которые глубоко вошли в наше воображение и привычки, христиане должны сказать недвусмысленное «нет». Иисус сказал своим ученикам, что, если кто хочет следовать за ним, он должен отвергнуть себя и взять свой крест. Можно спасти себя только одним способом, говорил он: потеряв себя (что радикальным образом отличается от программы многочисленных современных философских школ, призывающих «открыть, кто ты такой на самом деле»). С самого начала такие авторы, как Павел и Иоанн, прекрасно понимали, что это не просто трудно, но и невозможно. Это невозможно сделать даже с помощью титанических моральных усилий. Здесь можно положиться лишь на такой источник силы, который находится вне нас: на Божьего Духа, через крещение став участниками смерти и воскресения Иисуса.

Вместе с тем, на этом пути мы делаем новые открытия. Новое творение — это не отказ от нашей человеческой природы, но ее новое утверждение, и потому есть множество явлений, которым христианин должен сказать «да», хотя поначалу это противоречит нашей интуиции и может озадачивать. Воскресение Иисуса позволяет нам понять, что в христианской жизни мы не просто открываем истинное положение нынешнего мира и не просто учимся новой жизни, соответствующей иному миру и потому радикально не соответствующей миру нынешнему. Но здесь мы можем увидеть, что Божье новое творение, начавшееся с воскресения Иисуса, снова говорит «да» всему ценному в старом творении. Все, что его портит и уродует — включая массу вещей, которые так тесно вплетены в саму ткань мира, что мы себе не в силах представить вселенную без них, — будет устранено. Христианин учится жить как человек, переживший свое обновление и предвкушающий то завершительное новое творение, о котором мир все еще стонет и грезит, ожидая своего последнего искупления.

Это трудно, потому что нам не всегда ясно, от чего следует отречься, а что нужно принять. Как мы можем сказать «нет» таким вещам, которые, как нам кажется, вплетены в саму жизнь, так что, отвергнув их, мы отвергнем благое Божье творение? Как мы можем сказать «да» тому, что кажется многим христианам хотя и чем–то благим и законным, но одновременно опасным и вводящим в заблуждение? Как нам (это все тот же старый вопрос) избежать, с одной стороны, дуализма, а с другой — язычества? Иногда нам следует разбираться в том, куда отнести определенный образ жизни и определенные поступки: к царству зла и порчи, которое нам следует отвергнуть, чтобы дать место новому творению, или к новому творению, которое надо принимать, защищать и прославлять?

Здесь нам потребуются стальные нервы и постоянное стремление к мудрости. Нас этому должны учить жизнь, учение, смерть и воскресение Иисуса; водительство Духа; мудрость, которую мы находим в Писании; факт нашего крещения и его смысл; ощущение присутствия Бога в молитве, который указывает, куда нам идти; а также братья, другие христиане, как наши современники, так и предки, оставившие нам пример жизни и свои книги. Когда мы читаем этот список, у нас может создаться ложное впечатление, что все это независимые друг от друга источники мудрости, но на самом деле это не так. Они взаимосвязаны сотнями разных нитей. И искусство христианской жизни во многом состоит в умении прислушиваться ко всем им и оценивать то, что, как нам кажется, говорят одни, с помощью других.

И только когда мы со всем этим как следует разберемся, можно говорить о каких–либо «правилах». Разумеется, правила здесь существуют. Мы найдем немало правил в Новом Завете. Всегда подавай милостыню втайне. Никогда не судись с собратьями–христианами. Никогда не мсти за себя. Проявляй доброту. Оказывай гостеприимство. Отдавай деньги охотно. Не беспокойся. Не суди о делах совести другого христианина. Всегда прощай. И так далее. Самое печальное в отношении этой случайной выборки правил заключается в том, что большинство христиан чаще всего игнорируют большинство из них. Здесь дело не в том, что нам не хватает четких правил, но скорее, боюсь, в том, что нам не хватает учения, которое всерьез принимало бы во внимание самые важные и первичные указания, в том числе — слова самого Иисуса.

Следует понимать эти правила не как загадочные повеления далекого Бога, который хочет, чтобы мы получали поменьше удовольствия (или проделывали разные сложные нравственные трюки, которые демонстрируют нашу этическую благонадежность), но как указатели на такую жизнь, в которой пересекаются небо и земля, где Божье будущее встречается с настоящим, где мы открываем на практике, на что похож подлинный человек и что чувствует. И когда мы начинаем это понимать, мы делаем важное открытие: оказывается, те отзвуки голоса, о которых мы говорили в начале книги, стали вполне конкретным голосом. Разумеется, это голос Иисуса, который зовет нас в новый Божий мир — в тот самый мир, на который указывали нам туманные намеки и отзвуки в мире нынешнем и который станет реальностью в будущем. Мы уже достаточно подробно говорили о той духовной жизни, которую порождает и призывает поддерживать христианское благовестие. А теперь, в завершение книги, мы поговорим о трех других «отзвуках»: о справедливости, взаимоотношениях и красоте.