Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика - Василий Седугин

Но дома его подстерегала беда; серьезно заболел малыш, четырехлетний Лучезар. Он метался в жару, его часто рвало, лицо и шея опухли, приняли синюшный вид, он задыхался. Жрецы и кудесники окружили кроватку ребенка, различными примочками и питьем старались помочь побороть болезнь. Раннви, потерявшая последние силы, рванулась к Гостомыслу, повисла у него на шее, выдохнула с отчаянием:

– За что нам такое наказание?

– Что за болезнь? – спросил он лекарей.

– Свинка, – ответил один из жрецов. – Я думаю, это у него от порчи.

– Свинка – заразная болезнь. Она не начинается с дурного взгляда, – возразил другой.

– Все болезни происходят от сглаза, – настаивал на своем первый жрец.

– Может, болезнь от порчи, – вмешался в спор Гостомысл. – Тогда надо попробовать лечить ее магическими средствами. Кто из вас умеет это делать?

– Я могу снимать черные заговоры, – выступил вперед жрец, глубокий старец. – Вижу, порча наведена на мать ребенка. Нельзя терять время. Но для этого нужно ее согласие.

– Я готова, – тотчас ответила Раннви.

Жрец ранним утром повел ее в поле. По пути он говорил:

– Я исцеляю от черных заговоров с помощью земли-матушки. Земля наша настолько свята и чиста, что не держит в себе ничего нечистого и враждебного людям. Лихих недоброхотов, ведьм и колдунов она не принимает. Они проваливаются сквозь нее, не оскверняя святости земных недр. Поэтому земля-матушка являлась и является источником силы и оберегом от дурного глаза, лихого слова и других видов порчи. Сейчас ты идешь босиком, и земля через ступни передает тебе силу и здоровье, а потом они перейдут и на твоего сына.

Они вышли в чистое поле. Жрец заставил ее раздеться, подал в глиняном горшочке отвар и велел с первым лучом солнца выпить половину его, а остальное вылить на землю, научил заветным словам.

Как только показалось светило, она проделала все, как велел жрец, и произнесла заговор:

– Матерь-земля, жизнь мне давшая, наполни меня силой твоей животворящей, научи меня мудрости твоей вековой. Благодарю тебя, матерь-земля, за то, что дала мне жизнь, благодарю тебя, матерь-земля, что заботишься обо мне, как мать заботится о своем ребенке. Я, дитя твое, пришла к тебе босиком и прошу – избави меня от сглаза и самосглаза, от порчи и самопорчи, от козней и происков дурных людей! Прошу тебя, матерь-земля, исцели моего дитя, невинного, еще не видевшего жизни! Забери его болезнь и развей по вольному ветру на все четыре стороны!

После этого она поклонилась на восход и закат, на полдень и полночь, опустилась на колени и трижды поцеловала землю.

Когда вернулась домой, заметила, что Лучезару стало немного легче. Он даже приоткрыл глазки и улыбнулся. У нее радостно забилось сердце: помог заговор жреца! Но вечером сыну стало хуже, а в полночь он скончался.

Смерть двух сыновей подорвала силы Раннви. Она заметно сдала, похудела и осунулась, у нее появились седые волосы. Гостомысл, как мог, старался утешить ее, хотя и самому было порой так тяжело, что не мог найти себе места. Силы им давали двое сыновей и три дочери; сыновья жили при них, а дочери были выданы замуж, и семейная жизнь у них складывалась благополучно.

VIII

Вольник и Немир были погодками, но столь непохожими, что немногие могли догадаться, что они – родные братья. Старший, Вольник, отличался высоким ростом, статью, красотой лица и высокомерным, насмешливым взглядом. Кажется, он все знал лучше всех, был понятливей всех. Ему не составляло труда походя унизить кого-то, уколоть язвительным словом. Во всем и всегда он был прав, не терпел возражений, был категоричен в своих суждениях, не терпел советов, тем более нравоучений. Даже к отцу своему, Гостомыслу, он относился с предубеждением, считая, что тот слишком медлительный, порой нерешителен, много разглагольствует и рассуждает, когда надо действовать быстро и смело.

Другим был его младший брат Немир. Невысокий, худощавый, с нежными чертами лица и большими, задумчивыми глазами, он был тих и спокоен, умел уживаться и ладить со всеми. Он любил уединяться и думать о чем-то своем, среди людей старался не выделяться, но с вниманием и интересом прислушивался к тому, что говорили, о чем спорили. Вольник частенько его поругивал, порой даже помыкал им, но Немир терпеливо сносил нападки брата и был искренне привязан к нему. Хотя разница между ними была всего год, Немир безоговорочно признавал старшинство Вольника, во всем ему подчинялся и считал его гораздо умнее себя и более умудренным жизнью. Он был для него кумиром, предметом восхищения и поклонения. Они почти постоянно были вместе, накрепко стояли друг за друга, никогда не предавали, хотя порой им в кровь разбивали носы и под глазами ставили синяки.

Раньше преемником на престоле Гостомысл видел Выбора и старался постепенно вовлекать его в государственные дела. Гибель старшего сына была крушением всех его надежд. Целый год не находил он себе места, клял за необдуманное решение послать его на перехват норманнской ватаги. Думалось, все произойдет легко и просто, устроят дружинники засаду разбойникам в глухом лесу и легко уничтожат... Кто предполагал, что Выбора охватит азарт погони за главарем грабителей, и все закончится так печально...

Оправившись от потрясения, князь стал более внимательно приглядываться к Вольнику. Многое в нем раздражало, а порой вызывало недоумение: это стремление все время быть на виду, казаться умнее и лучше всех, при этом не стесняясь унижать окружающих, как будто такое унижение могло возвысить его, Вольника. В кого он пошел? Да ни в кого. Сам в себя. Бывает и такое. Но замечал в нем Гостомысл и иное, что нравилось ему. Так, он порой высказывал здравые мысли, распутывал сложные дела. Случалось это в основном тогда, когда сын забывал про свои самолюбие и надменность и становился обычным парнем. «Вся его спесивость от возраста, – с надеждой думал он. – Пройдет немного времени, княжич остепенится, государственные заботы задавят в нем мелкие устремления, и выйдет из него умный и дельный правитель. А разве у меня в юности не было завихрений, разве не по глупости попал я в рабство?..» И он стал все чаще и чаще привлекать второго сына к своим делам. Как раз стало беспокоить его селение Гнездово, что на реке Куньей. Оно граничило с княжеством кривичей, и через него проходил торговый путь на юг, в Киевскую Русь и Византию. Верный человек сообщил князю, что тамошний воевода Ставр в последнее время стал заниматься откровенным мздоимством. Особенно усердствует он, когда собирает пошлины с иноземных купцов, обманывает казну и кладет значительную часть прибыли в свой кошелек. Надо было разобраться, и Гостомысл решил послать туда Вольника.

– Приглядись к Ставру, но только незаметно, чтобы он не догадался, – напутствсвал он сына перед отъездом. – Воевода человек хитрый и изворотливый. Если поймет, что ты приехал по его душу, тотчас прижмет хвост и на время перестанет заниматься казнокрадством. А нам надо его обязательно изобличить!

– Но что говорить ему, зачем ты послал меня в глухое село?

– Село, к примеру, не глухое, а стоит на бойком торговом пути, и проживает там большое число людей, – возразил князь. – Так что дел там много. Поедешь ты с моим заданием построить вокруг селения крепостную стену, которая защитила бы ремесленников и купцов от грабительских набегов соседних народов. Разведаешь окрестности, прикинешь, где ставить башни и стены, поспрашиваешь местных гончаров, какие глины имеются вокруг, пойдут ли они на изготовление кирпича...

– Выходит, крепость будем возводить каменную?

– Твое дело – обмозговать, что и как. А вот насчет оборонительных сооружений подумаем попозже, потому что, сын, много средств они требуют, а у нас в казне пока их нет[13]. Хлопоты же твои будут прикрытием истинного задания – узнать доподлинно, ворует ли воевода Ставр из княжеской казны или это клевета недругов его.

– Исполню, отец, как ты приказал. Все разведаю и доложу.

– Только вот чего, – замялся Гостомысл, примериваясь, как бы поприличнее, не столь обидно высказать сыну свое пожелание. – Не слишком показывай, что ты княжич. Ну не задавайся, что ли...

– Но ведь я княжич, кого мне стесняться? – удивился Вольник. – Значит, мне все должны подчиняться!

– Все верно. Только посдержаннее себя веди, поуважительнее к людям. Внимательно выслушивай каждого, старайся вникнуть в суть дела, не торопись с решениями. Теперь ты – государственный человек!

– Хорошо, отец, – несколько недоуменно проговорил Вольник, как видно, не совсем понимая, чего от него добивается Гостомысл.

Во время сборов в дорогу в горницу явился Немир, как всегда тихо и неслышно.

– Куда это ты снаряжаешься, брат? – спросил он.

– Фу, как ты меня напугал! Я тут задумался-замечтался, а ты как с неба свалился...

– О чем же ты так размечтался?

– Как же! Еду в Гнездов! Надоело все в Новгороде. Не так часто посещаем другие места!