Невеста - Карина Демина

Тора понятия не имела.

— Он со мной вообще не разговаривал. И не замечал даже. А теперь вот… я хочу сделать все правильно.

И вновь вернуться в число любимцев?

Галстуки Тора давно не завязывала, но руки помнили простейшие узлы. Вышло всяко лучше, чем изначально, хотя Макэйо наверняка отыскал бы недостатки.

— Вас из наших больше никто не тронет. И… и другим не дадут тоже. Мне… мне действительно очень стыдно. — Крайт втянул воздух и густо-густо покраснел.

Сила руды… а он первый, кто понял, но не последний. Сколько людей будет в театре?

Множество.

Свет сотни газовых фонарей тонул в желтом янтаре, которым был отделан холл Королевского театра. Тора старалась не вертеть головой, хотя ей все здесь было любопытно.

И широкая тополиная аллея, по случаю премьеры украшенная бумажными фонариками. И само здание театра, огромное и в то же время гармоничное в каждой своей линии. И статуи на ступенях. Иные — из мрамора, или же восковые, или и вовсе не статуи, но люди, застывшие в причудливых позах. Лишь запах позволял отличить живое от неживого.

— Это новая мода, — подал голос райгрэ, молчавший всю дорогу. — Мне она видится глупостью полнейшей. — И добавил очень тихо: — Ты со мной.

С ним. И Крайт сзади, идет, глядя на ноги, разве что не спотыкается. Но все равно неспокойно. Тора с трудом заставляет себя снять маску и плащ. Ей кажется, что все, буквально все взоры прикованы к ней.

Наверное, так и есть.

Ее разглядывают. Кто-то исподволь, робко, заслоняясь веерами и разговорами, кто-то прямо и не скрывая собственного недовольства, а кто-то и вовсе с явным интересом, не стесняясь использовать монокли и лорнеты, словно бы Тора — редкое животное.

— Нас прощупывают, — пробормотал Крайт, стряхивая сонное оцепенение. — Трое… нет, четверо. Ничего серьезного, так, любопытство.

Еще презрение. Пожалуй, немного зависти — чему завидовать? И ревности, которая прячется в нервном изгибе губ.

— Райгрэ Виттар, — у этой женщины низкий хрипловатый голос, и разговаривает она негромко, привыкла, что к ней прислушиваются, — ваше поведение заставляет меня сомневаться в вашей разумности.

На ней темно-зеленое платье, отделанное изумрудами и перьями колибри.

— Я тоже бесконечно рад видеть вас. Ваше очарование растет день ото дня. — Райгрэ поцеловал руку дамы.

— А ваша сегодняшняя выходка может дорого вам стоить. Эту премьеру собиралась почтить своим присутствием ее величество. — Точеные ноздри дамы раздулись. — О боги! Вы потеряли всякий стыд!

— Мы постараемся не попадаться на глаза ее величеству, — спокойно ответил райгрэ. — Думаю, это будет несложно. Желающих засвидетельствовать свое почтение ее величеству хватит.

Даму ответ не удовлетворил, но и настаивать на том, чтобы райгрэ ушел, она не посмела. За весь разговор Тора не удостоилась и взгляда. Ее словно бы вообще не было…

— Леди Брюнн, статс-дама ее величества. — Райгрэ спокойно направился к лестнице, и девушке ничего не осталось, кроме как следовать рядом. — И ближайшая подруга, пожалуй, из тех, кто действительно друг.

У королевы друзей не бывает.

Зачем? Для игр хватает и врагов… Макэйо сказал, что его сестра привыкла видеть врагов. И что не стоит на нее обижаться. Глупость какая, разве можно таить обиду на королеву?

Тора ведь выжила.

И шрам остался только один. Тора коснулась его, проверяя, на месте ли. Впрочем, куда он денется.

— Зачем мы здесь? — шепотом поинтересовалась Тора, когда дверь, ведущая в ложу, закрылась.

— Во-первых, я люблю оперу. Во-вторых, ее величество после смерти мужа редко покидает дворец. И потому сегодня здесь соберутся все, кто хоть что-то да значит в этом городе.

Смотреть они будут не только на сцену. К утру не останется никого, кто не знал бы о Торе… а слухи, жила первозданная, какие о ней пойдут слухи!

— Именно. — Райгрэ поправил завиток, лежащий на шее. — Я хочу, чтобы они знали, что ты действительно принадлежишь мне.

Та дама будет молчать, не из сочувствия к Торе, но из воспитания: о таких, как Тора, в приличном обществе не упоминают. А вот остальные… Некоторые подходили достаточно близко, чтобы учуять.

— Кстати, у солистки весьма приличное сопрано, хотя, конечно, я бы не назвал его уникальным. Скажем так, до Кларинды ей далеко. — Райгрэ задумчиво поглаживал пальцы Торы. — Жаль, что она больше не выступает…

На сцену девушка почти не смотрела, ей казалось, что все, включая солистку, глядят именно на нее, Тору. Райгрэ, от которого скрыть волнение не удалось, вздохнул:

— Пожалуй, тебе следует выпить. В антракте любопытных станет больше.

И он оказался прав.

Райгрэ не позволил прятаться в ложе, как не позволил отступить и на шаг от себя. Их окружали, при этом словно бы не замечая. И вновь шелестели юбки и веера, до Торы долетали обрывки фраз.

Чей-то смех.

Фырканье.

— Ты не устала? — Райгрэ был рядом. — Сейчас мы вернемся… Пожалуйста, посмотри налево. У колонны. Тот светловолосый, который беседует с леди… с леди в красном. И бокал держит. Узнаешь? Нет, не на него смотри, в зеркало. И не так откровенно. Вот умница.

Высший.

Тора впервые его видит, она бы такого запомнила. Высокий и статный, уже немолодой, но еще красивый, наверное, как все высшие. А длинные волосы, не светлые — белые почти, собраны в хвост.

Черты лица крупные, массивные, только подбородок как-то по-детски округл.

— Не узнаю, — так же шепотом ответила девушка.

— Уверена? Не спеши.

Тора смотрит, запоминает. Но… она уверена.

— Обрати внимание на рисунок родинок. Он индивидуален. По нему ты точно отличишь одного высшего от другого.

Словно их можно друг с другом перепутать.

— Я его в первый раз вижу, — призналась она и добавила: — Я до вас только в Каменном логе… высших встречала.

И о той встрече папа велел забыть.

Ничего не было… в Каменном логе всякое привидеться может, тем более что прошло столько лет.

— Странно… — Райгрэ выглядел разочарованным. — Переговоры тянулись несколько месяцев. Макэйо в них участвовал…

И райгрэ думает, что Тора его сопровождала? Тогда, наверное, она действительно могла бы встретить этого светловолосого, который в свою очередь разглядывает Тору через зеркало. Он не знает, что в зеркале живет Хильда, а она не боится чужих взглядов.

— Мне запрещено было встречаться с кем-либо. Выходить из покоев. — Выпитое шампанское сделало Тору разговорчивой. — Даже… даже со слугами нельзя было разговаривать.

Слуги были немыми.

— А с кем можно?