Твари - Михаил Вершовский

— Окна закрыть! — Кремер уже воткнул задний ход, и «Пассат» резко крутанулся назад и влево, высветив фарами тело убитого грузчика и гигантскую, так и не успевшую развернуть кольца, змею. Она не подавала признаков жизни.

Майор остановил машину.

— Вот и еще одна, Николай Васильевич.

— Монстры, как на подбор, — ошарашено проговорил полковник. — Не меньше детсадовской…

— Монстры, не без того, — подтвердил Кремер. — Сергей, что скажешь? Больше той твоей или как?

— Черт ее знает, — неуверенно произнес Телешов. — Примерно такая же. Измерять, надеюсь, не будем?

— Мама ее пусть эту тварь меряет, чтобы знать, какой гроб заказывать, — ответил майор. — А про себя пометим: метра четыре. С гаком. Куда?

Последнее слово он произнес резким и командным голосом, хватая Зинченко за правую руку. Тот уже открывал дверь автомобиля, но, услышав окрик Кремера, тут же захлопнул ее. Майор смущенно кашлянул.

— Виноват, товарищ полковник. Сорвалось. Но нам сейчас туда — наружу — не надо. Совсем не надо.

— Бог с вами, Петр Андреевич, какие тут извинения, — Зинченко понимал, что едва не свалял дурака. — Значит, вы уверены…

— Не уверен, — отрезал майор. — Но предполагаю. Если в той будке еще одно человеческое тело лежит, то там может не одна гадина кормиться. И, соответственно, по траве тутошней ползать. А в кошки-мышки с ними играть — дело малополезное и нездоровое.

Он заглушил мотор, продолжая сканировать взглядом пространство, освещенное фарами, и, не поворачиваясь, спросил:

— И что по большому счету с этим фантом делать будем, а, Николай Васильевич?

Зинченко хмуро молчал. Потом буркнул:

— Сигарету лучше дайте, майор.

И, вспомнив, что своих у Кремера не водилось, махнул рукой и повернулся к заднему сиденью:

— У вас не найдется?

Сергей протянул пачку «Явы» полковнику. Тот взял одну и протянул руку с сигаретами Кремеру. Майор тоже угостился. По очереди закурили все трое.

— На два пальца окна можно и открыть, — сказал Кремер, наблюдая, как все в машине начинает заволакивать сизым дымом.

Потянуло свежим ночным воздухом. Ветер, видимо, дул от них к телу Гошки, потому что запах разложения не ощущался совсем.

— В общем, картина получается впечатляющая, — проговорил Зинченко. — И размах требуемой операции… Ого-го получается размах.

Он помолчал. Молчали и Кремер с Телешовым.

— Значит, по всей зоне нападений — отступая от нее еще, скажем, на пару домов или около того — нужна тотальная эвакуация. Дом за домом, подъезд за подъездом. А это, Петр Андреевич, как вы понимаете, куча бойцов, по группе на каждый подъезд — не на дом, на подъезд! — да плюс оцепление, да «скорые», да машины с матюгальниками…

Полковник обреченно вздохнул.

— В общем, все наличные силы питерского МЧС сюда бросить придется — и то еще вопрос, обойдемся ли таким составом… Поехали пока к моим хлопцам, тоже глянуть надо. И генерала своего разбужу. А уж он пусть Смольный будит. Прямо сейчас.

— И чем же вам господа чиновники помогут? Замы, завы и помы?

— Господа чиновники сами по себе в этом деле нам не подмога, — мрачно отозвался Зинченко. — Замы, помы, зампомы — это время только терять. Здесь другой калибр надобен. Губернатор. А может статься, что и выше. Только и единственно. Чтобы все решать сразу и на месте.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Кремер, сидя чуть позади Круглова, незаметно рассматривал людей, расположившихся вокруг длинного стола. Да, майорские погоны здесь — что ефрейторская лычка, подумал он. В приличную лупу не разглядеть.

Насчет малости майорского своего звания Кремер был прав, но в этом просторном кабинете, где собрались десятка два, если не больше, человек, и Круглов с Зинченко тоже козырными тузами не смотрелись. Генерал-полковник, генерал-лейтенант, четыре однозвездных генерала — да еще и штатские, с полномочиями явно не менее генеральских.

Кремер посмотрел на губернатора. Похоже было, что собраться в кулак она умеет. Это хорошо. Это на текущий момент совсем не лишнее. На ее лице не было ни следа макияжа. Опять-таки хорошо. Значит, время Галине Сергеевне Борисенко, обычно тщательно следившей за своей внешностью, было куда дороже того, насколько эффектно и ухожено она могла бы выглядеть на сегодняшнем совещании.

Созванном глубокой ночью.

Стоило отдать должное и собравшимся — совсем не маленьким и очень занятым людям. Опоздавших практически не было. Двое-трое человек прибыли, правда, минут на десять позже назначенного срока, но ведь и добирались черт знает откуда.

Губернатор потерла лоб, просматривая сделанные ею записи. Потом подняла голову и обвела присутствующих взглядом.

— В самых общих чертах картина понятна. Понять бы еще, как этот кошмарный сон вообще в жизнь воплотился, ну да это сейчас… Приступаем — и если кто-то не согласен, прошу излагать свои возражения сразу же, но коротко и по существу. Итак, мне кажется, что проблема наша состоит из трех моментов…

Она сделала паузу. Большинство приготовилось делать пометки на лежавших перед ними блокнотах.

— Трех моментов. Я изложу их в той последовательности, как записала, а уж конкретную очередность решения каждой из задач мы с вами обговорим. Итак, откуда взялась и с какой скоростью распространяется эта напасть…

Наговицына, по рекомендации Кремера и Круглова введенная в состав оперативного штаба, подняла руку.

— Да? — опустив очки на кончик носа, спросила Борисенко.

— Мне кажется, это разные — и неравновесные — проблемы.

Губернатор на секунду задумалась и кивнула.

— Вы правы. Но давайте все-таки я изложу все три основных момента. Возможно, дробить в той или иной степени придется каждый из них.

Присутствующие молча кивнули.

— Значит, первый момент — откуда все это взялось и как быстро плодится — мы пометили. Второе: Как уничтожить возникшую угрозу. Подчеркиваю: не свести к минимуму, а именно уничтожить. Тотально. Под корень. Третье — и самое главное: как обезопасить жизни людей. Повторяю, речь пока не о порядке приоритетов и сроках решения всех трех составляющих. Сейчас хотелось бы убедиться, что в выделении элементов проблемы ничего не упущено.

Собравшиеся переглянулись, оценивая сказанное и вполголоса обмениваясь между собой короткими репликами.

— Я думаю, Галина Сергеевна, что по сути охвачено все, — ответил за всех моложавый генерал-лейтенант, бывший, как уже знал Кремер, начальником Зинченко. — Возражений нет?

С начальником центра МЧС, похоже, были согласны все остальные.

— Хорошо, — Борисенко быстрым жестом подняла очки к переносице и скользнула взглядом по записям. — Теперь приоритеты. Первый — и здесь, думаю, разногласий не возникнет — это обеспечение безопасности людей. Все понимают, что это значит?

Воцарилась тишина, в которой отчетливо прозвучал голос Зинченко, произнесшего только одно слово:

— Эвакуация.

— В каких масштабах? — немедленно отреагировал вице-губернатор, сидевший справа от своего шефа и переводивший взгляд с нее на Зинченко.

— Вы позволите, Галина Сергеевна? — Зинченко начал приподниматься со стула.

— Конечно.

Полковник подошел к висевшей на дальней стене карте Малой Охты. На ней жирной красной чертой уже была обведена область, на границах которой произошли нападения змей. Вторая — синяя — черта охватывала еще более значительную площадь, оконтуривая первую маркировочную линию на некотором расстоянии от нее.

— Все эти кварталы, — Зинченко прошелся указкой по синей линии, — должны быть эвакуированы. Змеи пока наблюдались здесь, — он быстрым взмахом указки очертил наиболее опасную зону, — но, думаю, вполне могут продвинуться и на квартал в стороны.

— Простите, полковник… э-э-э, Зинченко, — ответственный за транспорт сверился со списком членов штаба, — у меня все-таки вопрос. И даже, если Галина Сергеевна не возражает, два.

— Пожалуйста, Марк Евгеньевич, только сжато и по существу.

— Да. Во-первых — но это, на мой взгляд, даже не самое главное — почему такой охват площади? Почему, скажем, на квартал в стороны, а не на два? Не на три? А, может быть, эта ваша красная линия вообще отмечает границы максимально возможного расползания змей?

Полковник приготовился было отвечать, но транспортник жестом остановил его.

— Однако самое главное все-таки не в этом. Меня беспокоит — да нет, не беспокоит, приводит в ужас — само это слово: эвакуация. Ведь мы говорим… О сотнях? Тысячах?

— Речь может идти о двадцати — тридцати тысячах человек, — спокойно ответил Зинченко.

— Тридцать тысяч человек! — Ответственный за транспорт встал и, воздев руки в жесте отчаяния, оглядел присутствующих, словно призывая их разделить его гневное недоумение. — Это же население города — провинциального, но города!