Мат - Юрий Алкин

— При всем при том кое-что все-таки вселяет надежду. Например, на прошлой неделе…

Что именно вселяло надежду в Пола, осталось загадкой навсегда.

— Да? — сказал трагическим шепотом полузнакомый голос. — Ты знаешь, где я нахожусь?!

Стелле потребовалось несколько секунд для того, чтобы осознать, кто именно произносит эти слова. С таким же успехом мог заговорить стол.

— Ты знаешь… — повторил Эд, прижимая к уху едва видимый мобильный телефон и кривясь, словно от зубной боли.

По всей видимости, незримый собеседник знал. Более того, было очевидно, что этот факт его не беспокоил ни в малейшей степени.

— Что?! — сказал Эд уже громче. — Не может быть! Подожди…

Он встал и, уже нисколько не заботясь о приличиях, пересек комнату.

— А нас заставили сдать… — сказал Брендон.

— Продолжим? — спросил Крис. — Так что там было на прошлой неделе?

Но стоящий у доски Пол не ответил. Его глаза были прикованы к столу, за которым только что располагался Эд. Теперь Эда там не было. А вместо него на правом крае стола лежала папка. Обычная темно-зеленая папка. И она была раскрыта.

Заговорили одновременно все.

— Ну, дает!

— Незачем туда лезть.

— Нельзя же такой шанс упускать.

— Вы что, серьезно?

— Как хотите, а я туда загляну.

— Он же вернется сейчас… Погорим!

— Нечего, нечего!.. Только хуже будет.

— Или все, или никто.

— А если я не хочу вообще?

— Росс, прикрой дверь и стань рядом, — после этих резких, жестких слов Алекса стало тихо.

Росс послушно стал возле двери, оставив узкую щель.

— Пусто, — констатировал он. — Вообще ушел.

— Значит, так, — голос Алекса звенел теперь уже знакомыми командными нотками. — Этот шанс упускать глупо.

Он встал, в полной тишине подошел к столу и резким движением закрыл папку.

— Все, что они о нас сейчас пишут, все, что думают, — здесь. Не читать это — просто наивно. Но читать надо всем.

— Чтобы было честно, — подал от двери голос Росс.

— Или чтоб все были одинаково запачканы, — сказал Роберт.

— Да, — не стал спорить Алекс, — именно поэтому. Так что читать будем вслух.

— И побыстрее, — добавил Пол. — Он может в любой момент вернуться.

Алекс оглядел зал и протянул руку.

— Стой, — негромко сказал Майкл.

Рука Алекса, уже коснувшаяся было папки, замерла.

— Все подумали о последствиях?

— Да, — нетерпеливо ответил Алекс. — Что тут думать?

— Думать всегда полезно. Там ведь не стенограмма. Там выводы.

Алекс скривился.

— Ежу ясно, что выводы. Потому и читать хотим.

— Выводы не для всех удобны, — расплывчато ответил Майкл. — Впрочем, делайте, как хотите. Правила сменить всегда можно.

— Давай, Алекс, — поторопила Джоан. — А ты, Майк, не беспокойся. При чем здесь правила?

И малахитовая обложка порхнула вверх.

Тайны, как известно, бывают разные. Одни ошеломляют и заставляют сердце глухо и учащенно стучать. Другие тонким подвизгивающим голоском выдают секреты, которые не стоят бумаги, на которой написаны. Третьи вгоняют потревожившего их в мрачную задумчивость, могущую окончиться чем угодно. А есть тайны, обманывающие ожидания и оставляющие в недоумении.

Тайна зеленой папки была из разряда таких. Уже десять с лишним минут Алекс под взглядами столпившихся вокруг будущих властелинов корпораций, щурясь и кривясь, разбирал Эдовы каракули. Взгляды вокруг становились все недоуменнее.

«Пока система работает, хотя результат, разумеется, очевиден… Вовсю разворачивается вариант № 3… Классика… Перешли во вторую фазу…»

Короткие гусеницы слов неторопливо ползли по строчкам. Строчки же складывались в нечто туманное и бесполезное. Несомненную ценность имела только одна свежая фраза: «Выделился несомненный лидер». Но кто? Этого каракули не сообщали.

— «Ушли на обед, — морщась, читал Алекс. — Сильный отрыв. Галы… Голосование созревает». Что значит созревает?

— Четвертый день уже? — предположил Пол.

— А шут его разберет, — Алекс перевернул лист. — Бред какой-то. «Явных группировок пока нет… Отклонения в пределах допустимого… Физическая расправа маловероятна…»

— Они ее считают возможной? — удивился Брендон.

— Правильно делают, — тихим голосом сказал Алан. — У нас все возможно.

Алекс оторвался от чтения, коротко глянул на него, перехватил по дороге внимательный взгляд Майкла и вернулся к папке.

— «Сценарий „Ватерлоо“… Необходимость возрастает, пока претендентов нет…»

— Сплошное «пока», — сказал Брендон. — Как будто ждут чего-то. Что там дальше?

— И при чем здесь именно Ватерлоо?

— «Недостаточное влияние на втором уровне… Необходим толчок… Общий уровень интриги в данной группе относительно низок».

Джоан кашлянула.

— Бред, — повторил свой вывод Алекс. — Нулевая польза. Ни имен, ни деталей… И вообще это не все — здесь только два дня. Давайте закругляться.

Он перевернул последний лист.

— Опа… — сказал Пол.

Алекс молча смотрел на украшенный логотипом печатный текст. Это были уже не каракули. Это было письмо — окончание письма. После прыгающего почерка Эда напечатанный текст смотрелся необычайно официально и солидно.

— «…согласию, предложенный формат представляется удовлетворительным всем участвующим компаниям. В свою очередь предоставленный список кандидатур отвечает всем требованиям, предъявленным участвующим компаниям Вашей стороной. Согласно прилагаемому контракту, участвующие компании обязуются признать любого из участвующих претендентов, выбранного по Вашей методике.

При этом мы еще раз хотим подчеркнуть необходимость строжайшей секретности. Малейшая утечка информации о создании объединенного филиала может оказать критическое влияние на успех предприятия. Обоюдная заинтересованность, отраженная в пункте 4.7 Договора о сотрудничестве…»

— Я знаю одного из этих людей, — медленно сказал Алекс, закончив чтение и глядя на список из одиннадцати имен в конце страницы.

— И я — одного, — сказал Брендон. — И это, скорее всего, другой.

— Другой, — ответил ему Майкл, подошедший к столу во время чтения. — Сторн — мой президент. А кого сюда послал некий Соммерс?

— Меня, — упавшим голосом отозвался Крис.

Он как зачарованный смотрел на лист с эмблемой.

— Майк, ты, похоже, прав, — сказал Роберт. — Правила придется менять.

— Вот-те раз, — Пол был непривычно тих, — договорились, значит? Вот так взяли и договорились. А нам, значит, курсы, лидеры… Хитро…

— Идет! — прервал его громкий шепот. Росс почти приплясывал у двери:

— Идет! Идет!

— Закругляемся в пять! — как-то необычайно отчетливо сказал Майкл, обрывая всеобщее движение. — В пять тридцать все встречаемся на причале.

Когда минуту спустя Эд вошел в комнату, все внимательно слушали Брендона. Эд сделал шаг к столу, на секунду замер, увидев папку, посмотрел по сторонам, чуть слышно вздохнул и с видимым облегчением двинулся дальше. Никто не повернулся — Брендон умел завораживать аудиторию.

Четвертый день в этих стенах… С ума сойти можно! Джоан нетерпеливо пересекла комнату. Шок уже, видимо, прошел, раз думается о таких мелочах. А шок был нешуточный. На четвертый день интриг и хитростей узнать, что все это — липа? Узнать, что ставки на самом деле не просто высоки, а фантастически, невероятно высоки. Что речь идет, оказывается, не о каком-то никому не нужном курсе, не о дутом лидере искусственной группы. Куда там. Речь-то, оказывается, идет о создании мощнейшего конгломерата, о совместной работе индустриальных гигантов, о новой реальной пирамиде и — самое главное — о месте на верху этой пирамиды. Вы понимаете, что это такое, место на вершине пирамиды? Эти кларки и эды здесь вовсе не для того, чтобы обучать. Их цель — помочь десятку компаний выбрать лидера для совместной работы.

«По вашей методике»… Вот как, оказывается, делают выбор в подобных случаях. Мы не первые, мы не последние. Лишь в одном мы уникальные. Мы знаем, для чего нас здесь всех собрали. А знать нам это не положено. Методика пресловутая на том стоит. На незнании. На естественности. Только теперь уже поздно — мы знаем. Поэтому, кстати, мы и решили, что при них будем помалкивать — мало ли что им в голову взбредет, если им это станет известно. И потому ведем такие речи, как там, на причале.

И что мы там только ни говорили. И про новые реалии. И про то, что времени мало. И про ответственность. И про то, что а на кой черт нашим боссам сдалось такое общее предприятие. И про голосование. И снова про ответственность. И снова про то, что времени мало. Как будто если об этом трепаться полчаса, его станет больше. Но мы все равно говорили. Потому что под всю эту трескотню, под лозунги эти каждый думал. Каждый вычислял. Каждый просчитывал. Потому что блаженное неведение закончилось. Теперь надо было решать, хочешь ли ты этого? А готов ли ты к этому? А потянешь ли ты? А не слишком ли высоко падать будет? И самое главное — каковы твои шансы? И если да, если хочешь, то как же, черт возьми, это место заполучить? Ведь вершина-то она одна. Она всегда одна. А нас — вон сколько. Если же нет, если не хочешь, если шансы малы, то за кого ты? Кого ты на своих плечах, на своей спине понесешь к победе? На кого ты ставишь?