Свинцовый хеппи-энд - Сергей Рокотов

- Да что вы, раньше порядок был.

- Вот именно, порядок. А сейчас распустились все, воруют по-черному, а убийствами никого и не удивишь. Правда, чтобы вот так, с перерезанным горлом, такое даже теперь редко бывает. Зверюгами люди стали, все человеческое потеряли, правда?

- Истинная ваша правда.

- Вот и приехали. Вам тут остановить?

- Да, да...

Машина остановилась у обочины. Остаток пути Кузьмичев намеревался проделать пешком. Так было спокойнее и надежнее.

Он шел по проселочной дороге, стараясь не глядеть на то место, где вчера он зарезал своего врага. Но, проходя мимо, не удержался и взглянул. И остался совершенно спокойным. Гордый своей стойкостью, он пошел дальше.

Приятный холодок пробежал по спине, когда за деревьями он увидел огоньки собственного дома. В принципе он был готов ко всему. Если бы там, паче чаяния, была засада, он бы пустил пулю себе в рот. Он не хотел только одного - чтобы Галина осталась безнаказанной, чтобы она продолжала, пусть и без зарезанного им любовника, жировать в его доме, на его деньги. Это не укладывалось ни в какие рамки, он не мог с этим примириться.

Он вытащил из кармана сотовый и набрал номер.

- Алло, - услышал он голос Галины.

- Это я...

- Я узнала, - почти прошептала она.

- Ждешь меня?

-Жду...

- Одна?

- Почему одна, с дочкой.

- А что же ты ее для безопасности кому-нибудь не отдала? - удивился Кузьмичев.

- А кому я ее отдам? У меня никого нет.

- И подруг нет?

- И подруг нет. Все меня возненавидели после того, как ты пропал.

- А и правильно, - усмехнулся Кузьмичев. - За дело ведь.

- Может быть. Послушай. Оставь нас в покое. Я отдам тебе все твои деньги. Сегодня воскресенье, а завтра я сниму все со счета, все до копейки и отдам тебе. Только умоляю об одном, оставь нас с Дашенькой в покое.

- Ладно, жди. Скоро буду. Только учти - если что, я вооружен. Я буду сопротивляться. А вам не жить. Ни тебе, ни твоей дочери.

- Да за кого ты меня принимаешь в конце концов? - заплакала Галя. - Я что, спецназовец, что ли? Я слабая женщина, я осталась одна с маленькой дочкой, без поддержки, без...

- Без любовника, - холодным тоном добавил Кузьмичев.

- Пусть так, пусть так... Я одна. У меня родители в Пензенской области. У меня никого нет. А ты мучаешь меня, ты так мучаешь меня.

- А ты полагаешь, тебя не за что мучить?

- Пусть есть за что, пусть есть, только я тебя очень прошу, оставь нас в покое. Мы можем с дочкой уехать в деревню к моим родителям. Не нужно мне ничего, ни дом твой, ни машина, ни деньги. Только оставь нас в покое.

- Ладно, подумаем. Сейчас буду. Если как следует попросишь, может быть, я и сжалюсь над тобой. Но предупреждаю еще раз - если что, твоей дочери не жить, даже если ты ей круглосуточную охрану организуешь. На мелкие кусочки разрежу.

- Прекрати! - крикнула Галина и бросила трубку.

"Вот это совсем другое дело", - улыбнулся Кузьмичев и бодро зашагал к дому.

Открыл калитку, приласкал бросившуюся к нему собаку. Собака проявляла такую искреннюю радость, что на глазах Кузьмичева невольно выступили слезы. "А ведь это единственное существо, которое по-настоящему любит меня", - пришло ему в голову. Почему-то в этот момент перед ним встали лица покойной матери и, вполне возможно, живого отца. Они когда-то тоже любили его.

Он встряхнул головой, чтобы отогнать от себя жалостливые мысли, и позвонил в дверь. Вскоре за дверью послышались шаги.

Дверь открылась. На пороге стояла Галина с растрепанными волосами и красными от слез глазами.

- Можно пройти? - ехидным тоном спросил Кузьмичев.

- Твой же дом, что спрашиваешь? Кузьмичев легким, но властным движением отстранил ее и прошел в дом. Огляделся.

- Чисто живешь, аккуратно. - произнес он. - Почти все так же, как и при мне. Вижу, новый телевизор приобрела, вчера я не обратил внимания... Ты, часом, не сегодня его купила? - рассмеялся он.

- С ума сошел, - всхлипнула Галина.

- Зачем тебе такой большой экран? Глаза испортишь. Ох, любишь ты роскошествовать. Эге, новый музыкальный центр. Нет, тут походишь, много нового обнаружишь. Кондиционеры на окнах, люстра новая. Чем тебе старая не угодила, в толк не возьму. Ну и вкус же у тебя, та была гораздо симпатичнее. Впрочем, это твое дело. Ты давай накрывай на стол, а я пока с дочкой твоей поиграю. Где она?

- Она уже спит, скоро одиннадцать.

- Ничего, разбуди, раз гость, вернее, хозяин, к тебе пришел. Девочка-то небось на мою фамилию записана? - зловеще прищурился он.

- На мою, значит, и на твою, - глядя в пол, произнесла Галина.

- Здорово вы тут устроились со своим хахалем, как я погляжу, - произнес Кузьмичев, по-хозяйски садясь на диван. - Просто диву даешься, как вы здорово устроились. Жили в моем доме, на мои деньги, ездили на моей "Волге", ребенок числится моей дочерью. А меня нет, я даже не труп, даже дом и машину не надо переоформлять на себя, налоги платить. Я просто призрак, фантом, живой призрак. Я есть, но меня нет. А твой хахаль знает, что меня нет, что я лежу на дне Днепра. Рассказал он тебе, как мы с ним плавали наперегонки? Ну?! Что молчишь, шалава?!

- Рассказал недавно, - еле слышно пробормотала Галина.

- То есть ты, сучонка, знала, что я мертв, что твой хахаль участвовал в моем убийстве? У, тварь... Скажете, это я преступник?! Да это вы с ним преступники, проб негде ставить. Один раз вы с ним здесь неподалеку меня не добили, потом твой ебарь в Днепре меня не дотопил. Но, ничего, зато вчера он хорошо искупался в собственной крови. А теперь ты свое получишь, кошелка. Раздевайся! - крикнул он, вставая с дивана.

- Что? - пробормотала Галина.

- Раздевайся, говорю, догола! Ты кто такая? Ты паспорт мне покажи! Ну!!! вытаращив глаза, закричал он. - Паспорт тащи!!!

Она пошла в спальню и принесла паспорт. Дрожащей рукой протянула ему.

Он открыл паспорт и начал читать:

- Кузьмичева Галина Филипповна, родилась в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году в деревне Пяткино Пензенской области. Так... Дальше что? Брак с Кузьмичевым Павлом Дорофеевичем зарегистрирован двенадцатого марта тысяча девятьсот девяносто шестого года. Ну?!!! - Он резким движением швырнул ей паспорт в лицо. - Ты состоишь со мной в законном браке, а ребенок твой - это мой ребенок. Как ее звать?

- Даша... - пролепетала Галина.

- Даша. Значит, Дарья Павловна Кузьмичева. Так?!!!

- Так...

- Это мой дом, ты моя жена, а это моя дочь. И больше я ничего не знаю и знать не хочу! Раздевайся, тварь. Догола раздевайся! Хочу выполнить свой супружеский долг!

Галина укоризненно поглядела на него и стала медленно снимать с себя платье. Кузьмичев стоял напротив с горящими от вожделения глазами. Когда она сняла платье, он бросился к ней и стал срывать с нее лифчик, стаскивать колготки.

От шума проснулась девочка и заплакала. Кузьмичев бросился в спальню, вытащил девочку из кроватки и поднял над головой.

- Моя дочь, моя! И что хочу, то с ней и сделаю, поняла, подстилка?!

- Отдай! - закричала полуголая Галина, бросаясь к нему. - Делай со мной, что хочешь, только отдай ее. Ты же видишь, я не устроила тебе засаду, вчера ничего не сказала про тебя милиции. Отпусти ребенка!

Дашенька, насмерть перепуганная, кричала истошным голосом. Кузьмичев опустил ее на пол. Девочка бросилась к матери, обняла ее ноги и заплакала.

- Я сейчас тебя трахну на глазах у ребенка, поняла, тварь? - прошипел Кузьмичев. - А ну-ка, доченька, иди. Иди отсюда... Ну!!! - закричал он. - Пошла отсюда!

Он резко схватил девочку за руку и сильно дернул в сторону. Она упала и сидела, не в состоянии даже плакать от ужаса. Только кривила рот и моргала глазенками.

- Снимай быстро с себя все остальное, - приказал Кузьмичев.

Дрожащими пальцами Галина сняла с себя колготки и трусики.

- Хорошо, очень хорошо, - бубнил Кузьмичев. - Вот сейчас я выполню свой супружеский долг.

Он начал было снимать с себя пиджак, но тут услышал какой-то шум за дверью.

- Кто это?! - крикнул он. - Обманула, стерва подколодная?!

- Что тут у тебя творится?! - послышался из-за двери мужской голос. Дверь открыта, голоса какие-то раздаются. Гости, что ли?

Галина резко вздрогнула, но вдруг на ее лице Кузьмичев увидел выражение жуткой радости. Ее буквально затрясло, она сделала шаг по направлению к двери.

Дверь открылась, и глазам Кузьмичева предстало нечто поразительное и невообразимое. На пороге стоял собственной персоной... живой и невредимый, лишь находящийся в изрядном подпитии, Виктор Нетребин в распахнутой дубленке, с непокрытой головой.

- М-м-м, - замычал Кузьмичев, не в состоянии от удивления произнести ничего членораздельного и как-то судорожно затряс руками.

Виктор находился примерно в таком же состоянии. Он тоже издал какой-то странный гортанный звук, увидев в комнате абсолютно голую Галину и живого Кузьмичева. Все трое, словно завороженные, некоторое время глядели друг на друга. Первой пришла в себя маленькая Дашенька. Она вскочила с пола и подбежала к Виктору.