Невидимая угроза - Виталий Гладкий

– Тихо, братва, – сказал я миролюбиво. – Дайте мне еще полчаса, и я слиняю.

Удивительно, однако, собаки меня поняли. Немного поворчав, барбосы улеглись чуть поодаль на какие-то картонки и стали терпеливо ждать. Только рыжая собачонка осталась стоять и глядела на меня умными, но какими-то тоскливыми глазами.

Наверное, она вспоминала о том, как ей хорошо жилось у хозяина, и какой он оказался сволочью, выгнав ее на улицу.

Пока я вел переговоры с бродячими собаками, к парадному входу подкатил шестисотый "мерс". Из него вышли две шикарно одетые девушки. Смеясь и тараторя, они начали подниматься по ступенькам, где их уже ждали приветливые улыбки парней в униформе.

Я посмотрел на них – и едва не вскричал от неожиданности. Не может быть!!!

Нет, ошибиться я не мог – в бизнес-центр входила Каролина! А рядом с нею, сияя до боли знакомой мне улыбкой, цокала каблучками Лана.

Мать твою!.. С ума сойти… Я даже протер глаза – уж не привиделась ли мне эта картина?

Но видение не исчезло, а получило более весомое подтверждение своей реальности: уже перед самой дверью Лана обернулась и что-то сказала водителю "мерседеса", который предупредительно открывал своим пассажиркам дверку машины.

Все дальнейшее происходило как в дурном сне. На какое-то мгновение я буквально потерял рассудок. Вместо того, чтобы продолжить наблюдение, я сорвался, как безумный, с места и, перебежав улицу, прильнул к витринному стеклу вестибюля.

Да, точно, это была моя жена, которая, по идее, должна сейчас находиться за многие сотни километров отсюда.

И она любезно беседовала с Ланой. Похоже, дамы были на дружеской ноге.

Но то, что я увидел через стекло, вообще сразило меня наповал. Каролина и Лана подошли к личному лифту Чухлаева и преспокойно уехали наверх. Лифт не имел обычной кнопки; он вызывался при помощи специального ключа, который был у Ланы.

По-моему, мне просто отказали ноги, и я грудой грязного тряпья осел на мостовую, вымощенную тротуарной плиткой – новым бзиком нуворишей, которые таким образом хотели доказать Европе и всему миру, что и мы не лыком шиты.

Меня вернули к действительности чьи-то грубые руки. Я буквально вознесся к небесам, где увидел две грубо отесанные физиономии швейцаров-баскетболистов.

– Ты что здесь делаешь, урод!? – спросил один из них.

– Пустите… – сказал я, едва ворочая языком.

Где-то у меня внутри проснулся кровожадный монстр и начал ворочаться, зевая, потягиваясь и расправляя когтистые лапы. Мне неожиданно захотелось убить этих двух придурков; и не просто убить, а размазать их по тротуару.

– Что он там бормочет? – поинтересовался второй.

Уж не знаю, как мне удалось совладать с этим неистовым желанием. Я закрыл глаза и промямлил, весь дрожа от страшного напряжения:

– Виноват… не повторится…

– Брось его, Никита, – сказал первый. – Не то вшей наберемся.

Меня не просто бросили, а швырнули, как куль. Я отлетел метра на четыре. Здоровые парни…

Я поднялся и бросил взгляд па ментов. Они уже покинули свою железную коробку с мигалками и не очень спеша направлялись в мою сторону. Я развернулся и быстро поковылял по улице, стараясь хромать и горбиться как можно сильнее.

Меня не окликнули и не стали задерживать. Все верно – кому охота марать руки?

В моей душе царил мрак…

Глава 25

Мне нужно было где-нибудь уединиться. Лучше всего – в безопасном месте. И успокоить нервы хорошей дозой спиртного. У меня было такое чувство, что еще немного – и я съеду с катушек.

Каролина! Она в городе и общается с этой прошмандовкой Ланой.

Бред… Бред! Такого просто не должно быть. Неужели Каролина каким-то образом замешана в убийстве Баландина?

А если так, то почему меня подставили? Она что, таким образом хочет от меня избавиться? Зачем? Одно ее слово – и я собираю чемоданы.

Без любви или хотя бы элементарного взаимопонимания и уважения семейная жизнь превращается в фарс, в каждодневный кошмар.

Мы жили пусть и не душа в душу, однако и не грызлись как собаки. Скандалы и скандальчики были, не скрою, но больше из-за взрывного характера Каролины.

По натуре я в семейной жизни человек мирный. Как диван – где его поставили, там он и стоит. И никаких шорохов, а тем более передвижений. Разве что пыль на себе собирает.

Нет, здесь что-то не так. Ситуация возле элементарной логики даже не ночевала. Нужно сначала подхлестнуть мозги, а затем успокоиться. Успокоиться…

Успокойся, Иво, черт тебя дери! Распсиховался, как институтка…

Ноги сами привели меня в этот подвал. По дороге я купил две бутылки водки, немудреную закуску, бутылку минеральной воды и несколько пластмассовых стаканчиков.

Я пришел в гости к бомжам – Антонине и Гоше. Возвращаться в мастерскую Кир Кирыча мне не хотелось. Я знал, что там сразу начнутся расспросы, а мне даже языком не хотелось шевелить на тему, которая достала меня до печенок.

"Апартаменты" бомжей находились в подвале старинного четырехэтажного дома, разрушенного взрывом газового баллона. Вернее, была разрушена только одна квартира, но здание с провалившейся крышей стало похожим на седло лихого ковбоя и все пошло трещинами.

Уж не знаю, почему дом не снесли или не отреставрировали, – наверное, у городских властей до этого просто руки не дошли или не хватило денег на такие работы – но людей выселили.

Аварийное здание было обнесено высоким забором из не строганных досок. Похоже, на месте дома решили что-то построить, если судить по уже начавшим ржаветь рельсам башенного крана, воротам и ведущей к ним дороге, засыпанной щебенкой.

Я пролез на огороженную территорию через дыру в заборе. Видимо, ее проделали не шибко закормленные бомжи, а может, местные пацаны, потому что щель была узкой, и я едва не остался без своего маскировочного наряда.

Очутившись по другую сторону забора, я критически осмотрел свои лохмотья, которые стали полным рваньем, и с удовлетворением хмыкнул. Теперь я и впрямь выглядел как настоящий босяк.

Вход в жилище моих знакомых я разыскал не без труда. Оказалось, что подвал разделен на секции (по числу входных дверей) и в каждой из них жили бездомные.

Где обретаются Гоша с Антониной мне подсказал кривобокий хмырь с хитрыми красными глазками. При взгляде на пакет, откуда явственно слышалось позвякивание полных бутылок, у него, как у подопытной собаки известного физиолога Павлова, началось обильное слюноотделение.

Сначала он тащился сзади, не отрывая глаз от пакета, а затем предупредительно опередил меня и полез через кучу мусора ко входу в жилище Гоши и Антонитгы.

Кривобокий шустро спустился вниз по выщербленным ступеням и сильно постучал в замызганную дверь.

Гоша, Гоша-а! – позвал он тонким писклявым голоском; и снова забарабанил в лверь кулаками. -Открывай, к тябе гости. Ответили быстро; это я судил по морщинистой физиономии своего проводника, который явно был удивлен.

Шшас я те постучу! Вали отседа, Чвык!

Гоша, дак ведь я, это, по просьбе…

– Чвык, я тебе всю рожу расцарапаю! – раздался воинственный голос Антонины. – Ну, надоел, ну, надоел..

Здравствуйте, Антонина, – сказал я вежливо, бесцеремонно отодвинув в сторону кривобокого Чвыка. -Это я.

Пришел, как договаривались.

– Не понял… – Это уже голос Гоши, – Что за дела, Антонина!? Ну-ка, погодь, счас глянем, с кем ты там. стерва, шуры-муры разводишь, когда меня дома нет.

Дверь отворилась и на меня воззрилась похмельная физиономия российского Отелло. В правой руке он держал железный прут.

– Гоша, ты что, своих не узнаешь? – спросил я с укоризной, изобразив приветливую улыбку.

Свои на паперти милостыню просят, мурло. Вали отседа, пока цел! Он воинственно взмахнул прутом.

Антонина, ну скажи ему… – проблеял я голосом холощеного евнуха.

И беспомощно развел руками. При этом я как бы невзначай потряс пакетом, который тут же отозвался приятным звоном полных бутылок.

– Гоша, остынь! – громыхнула появившаяся, как по мановению волшебной палочки, Антонина; она цапнула за шиворот своего Отелло и утащила его куда-то в глубину подвала.

Похоже, слух у нее был отменный.

Она нарисовалась в дверном проеме примерно через две-три минуты. Все это время хозяева подвальных "апартаментов" пререкались, обзывая друг дружку нехорошими словами.

Я терпеливо ждал. Сзади, почти вплотную ко мне, неприкаянно мыкался Чвык. Он с такой собачьей тоской глядел на мой пакет, что мне захотелось немедленно налить ему стопарик. чтобы не слышать над ухом его зловонного дыхания.

Ты кто? – спросила гневная Антонина.

Она почему-то смотрела не на меня, а на пакет-приманку. Наверное, хотела точно удостовериться, что в нем лежит именно то, чего дружной семейке бомжей всегда так не хватает.

Чтобы не разочаровать ее, я без всяких церемоний и объяснений засунул руку в пакет, достал бутылку водки, и сказал слово, состоящее всего из одной буквы: