Услуга за услугу - Людмила Жиркова

прийти в себя и подобрать слова. Не было сомнений в том, что Калинин заявился ко мне в таком виде для того, чтобы поговорить о чём-то очень важном для него. Он уже второй раз намекает на это. Причём он всерьёз считает, что этот разговор и алкоголь — вещи неотделимые друг от друга. Вот только спаивать Калинина я не собиралась. Тем более, что спиртного в моей квартире не было.

Наконец, Юра вздыхает и протягивает мне пустую кружку. В этот раз я просто убираю её на столик.

— Что будем делать? — всё-таки решаюсь заговорить первой.

— Ты о чём?

— Уж точно не о том, о чём ты подумал, — надеюсь, что он не видит, как я покраснела.

— Откуда ты знаешь, о чём я думаю? — отвечает он с ноткой грусти в голосе.

— О чём ещё могут думать мужчины, которые остаются наедине с девушкой? Да ещё если они оба не совсем в повседневке. Если ты не заметил, на мне ночная сорочка.

— Ещё как заметил. Между прочим, чёрная с розами тебе больше идёт.

— Чёрную с розами ты намочил, — делаю паузу. — Я так понимаю, скоро Стас привезёт тебе сухую одежду.

Юра замялся, подбирая слова. Это что-то новенькое. Обычно он за словом в карман не лезет, а тут слов подобрать не может.

— Я… хотел попросить тебя… Можно я останусь у тебя на ночь?

Калинин? У меня? На ночь? Прямо на всю, на целую ночь? Прямо до самого утра? Я бы запрыгала от радости, да боюсь, что после такой ночи у меня будут серьёзные последствия в виде Дины.

— Ладно. Оставайся.

Зачем? Зачем я это сказала? Я совсем спятила? Моё богатое воображение уже начало рисовать картины, одна краше другой. В одном из вариантов я оказываюсь в больнице с переломами или хотя бы средней тяжести травмами (это если я успею увернуться). Другой вариант меня вообще не устраивал, потому что в нём я оказываюсь в женской колонии за хранение каких-нибудь запрещённых веществ. Есть ещё один вариант. Он похож на второй, только статья другая. Срок за убийство больше, но зато я точно буду уверена, что мой Юрочка меня дождётся.

Пытаюсь успокоить разыгравшееся воображение, а заодно и присмирить участившееся сердцебиение. Не нужно показывать Юре своё волнение. По крайней мере, не сейчас. Не в ту минуту, когда нужно выслушать его, показать всеми средствами, что мне небезразличны его проблемы. В конце концов, так и должны поступать друзья.

— Спасибо, — бесцветным голосом отвечает он. — Посплю тут, на диванчике.

— Да, конечно. Располагайся.

Сижу, как девочка на первом свидании и не знаю, что сказать. А сказать хочется многое. Да хотя бы о чём-нибудь поговорить. О чём угодно, лишь бы не молчать.

Пока я подбирала темы для того, чтобы завести хотя бы какой-нибудь разговор, я почувствовала, что Юра слабеет. Его голова всё больше клонилась в противоположную от меня сторону. Я быстро, но крайне осторожно положила одну из диванных подушек как раз туда, куда по идее должна приземлиться его голова.

Я просидела рядом с ним ещё пару часов. Посмотрела ещё несколько фильмов, одним глазом наблюдая за спящим Калининым. Он был похож на младенца: такой беззаботный, спокойный, мирный.

Досмотрела очередной фильм уже ближе к часу ночи и с неохотой потушила экран и настольную лампу. Застряла в дверях, не в силах оторваться от разглядывания спящего большого ребёнка, но всё же усталось берёт своё и я отправляюсь в спальню.

Сквозь сон слышу тихий скрип открывающейся двери, которая так же еле слышно закрывается. Затем я чувствую, как за моей спиной шевелится кровать. Судя по движению, Юра сел, а не лёг рядом. Стараюсь не шевелиться, надеясь всё же услышать долгожданные откровения.

Проходит несколько минут и я уже собралась повернуться к нему и сделать вид, будто я только что проснулась, как он наконец-то решается заговорить.

— Может, ты и права, — он говорит тихо, боясь разбудить меня. — Мне просто нужно выговориться, и даже лучше если ты при этом будешь спать. Ты мне нравишься. И уже давно. Ещё со школы.

Он шумно выдохнул и продолжил изливать душу.

— Ты была не такой как все наши девчонки. Да, ты была не красавица. В смысле, ты красивая сама по себе, просто… Да чего я оправдываюсь? Ты ведь всё равно меня не слышишь.

С трудом сдерживаю смешок. Я его не слышу? Да я ещё никогда в жизни не была такой внимательной. Только бы не выдать себя. Этот монолог только начался и мне очень интересно, чем он может закончиться. К тому же, не хочется вспугнуть Калинина, раз уж он решил высказаться. Мне не хватало только потерять доверие друга. Возможно единственного настоящего друга.

— В общем, — продолжил Юра после небольшой передышки, — первые несколько классов я тебя действительно недолюбливал, но потом… Однажды я решил посмотреть на тебя с другой стороны. Ты не увлекалась модой, собой, мальчишками. И при этом была такой независимой, недоступной, но всегда такой счастливой.

Счастливой? Да, я почти всегда улыбалась, но не потому что была довольна. Я была счастлива назло всем. Назло одноклассникам. Назло Калинину. Я всегда знала, что мальчишек привлекают именно те девчонки, которым они безразличны, особенно таких избалованных, как Калинин. Но как далеко зашёл в своей симпатии Юра?

Он снова взял небольшую паузу. В этот раз для того, чтобы аккуратно улечься рядом. В старших классах я уже видел в тебе женщину. Умную, симпатичную, добрую. Меня бесило только то, что такая идеальная девушка никогда не достанется мне. Отец бы ни за что не одобрил такую, как ты. Такую простую, честную, открытую. По его мнению, девушки-простушки не могут хотеть от нас, обеспеченных что-то, кроме денег и каких-то привилегий. А ведь я ему верил. Потом мы окончили школу и со временем я стал забывать свою первую любовь.

Стоп! Я? Первая любовь Калинина — это я? Он точно ненормальный. Почему раньше нельзя было об этом сказать?