Никогда не заговаривайте с неизвестными - Анна Малышева

— А ты в курсе дела? Молодец, — похвалила она. — А я-то думала, кому это пришьют?

— Думала, попадусь?

— Нет, я всегда была против этого. Тогда бы ты и меня сдал.

Муха встала и включила свет. Иван зажмурился, прикрыл глаза рукой. Она сняла пальто, разулась. Под пальто у нее оказался облегающий деловой костюмчик.

— Как? — спросила она, кокетливо изгибаясь в талии и кладя руки на бедра. — Знаешь, сколько он стоит, а?

— Триста долларов, — сказал Иван.

— Почти угадал. А ты разбираешься в женской одежде.

— Девушка научила.

— Твоя девушка? Красивая?

Иван вдруг не выдержал и рассмеялся:

— Два часа назад она меня расспрашивала про тебя. И задала тот же вопрос. Как будто важно — красивая или нет.

— Для нас, женщин, важно.

— А ты разве женщина? Ты животное.

Муха слегка удивилась:

— А что? Как все…

— Да не как все, — возразил Иван. — Можешь мне поверить.

— Неужели ты знал лучше?

— Многие были лучше.

— Ты в них во всех ошибался, — твердо заявила Муха. — И потом — зачем приехал, когда я тебя позвала?

— Хотел тебе хорошенько врезать по одному месту, — признался Иван.

Муха задумчиво на него взглянула, расстегнула пиджак, сняла его. Потом спустила с бедер облегающую юбку, переступила через нее. Затем освободилась от колготок и трусиков, повернулась к нему спиной и наклонилась:

— На, врежь.

Он молча разглядывал ее, а она, извернувшись, ухватившись рукой за спинку стула, разглядывала его. Потом нетерпеливо спросила:

— Чего ждешь?

— Смотрю.

— И что видишь?

— Что ты похудела, — спокойно пояснил он. — Наверное, нелегко приходилось?

Та повернулась и села на стул:

— Устала. Знаешь, в жизни ни перед кем я так не старалась, как перед тобой. И зря. Вот пожалуйста, результат — ты меня уже презираешь.

Он не ответил. Муха потянулась за сумочкой, достала пудреницу, провела по лицу губкой, прищурилась:

— И выгляжу я вроде бы неплохо. Постой-постой… А ты меня не боишься, в самом деле? Думаешь, я тебе тоже укол поставлю?!

— Кто знает.

— Шутишь, — сказала она, вглядевшись в его серьезные глаза. — Ты никого не боишься.

— Я тюрьмы боюсь.

— Да? — спросила она, захлопывая пудреницу и облизывая губы. — А я сидела. Давно, правда.

Я еще девчонкой совсем была.

— Ну и как? Понравилось?

— Ничего страшного. Кормежка, правда, была плохая, и скучно. А так — не многим хуже, чем везде… :

Она пересела к нему в кресло. Слегка поерзала, устраиваясь на его коленях, обняла за шею, закурила… Она пускала дым к потолку, вытягивая нежную длинную шею, а парень, обхватив ее голые колени, раскачивал ее, как ребенка. Муха заулыбалась:

— Ты добрый, я сразу поняла. Не бойся, слышишь? Мне конец пришел… Что уж меня бояться.

— Засыпалась с телевизионщиком?

Она покачала головой и, уже не пытаясь оправдаться, поправила Ивана:

— С его женой.

— Так ты еще кого-то пришила?

— Я и приехала в Москву, чтобы заказ выполнить. Ну, стрельнула мужика. Хотела уже уезжать домой, но тут мне говорят — это не все. И денег за работу ни копейки не дали. Заставили ждать… Говорят — заказ двойной и оплата тоже двойная. Ну, я сижу и жду… А что делать? У меня даже оружие отобрали, когда поняли, что я нервничаю. Потом говорят — убей бабу. Говорю — давайте деньги вперед, оружие, машину. Ну, я в нее стреляю. Один раз. Я вообще с одного раза всегда попадаю. А тут мимо. Прямо сердцем чувствую, что мимо. Разворачиваюсь, чтобы добить, и понимаешь — вижу, что меня засекли. Менты в конце улицы. Что они тут забыли?! Подставили мои заказчики! Я в нее еще раз пальнула, потом сматываться надо… Попала, но не уверена, совсем добила или нет… И умотала. Машину бросила, сама в переулки… Немножко отдышалась в убежище — и что выясняется?

Меня ищут. Фоторобот сделали, данные у них есть… Надо, чтобы я дала показания против заказчика. А какой заказчик — откуда мне знать?! Я в глаза его не видела. Говорила с посредником…

Муха умолкла.

— Вранье, подружка, — ласково сказал Иван. — Но ты интересно врешь.

— Что вранье?

— Все.

— Все правда!

— Нет. — Он продолжал покачивать ее на коленях. — Ты что — профессиональная киллерша?

— Подрабатываю.

— Странная подработка.

— Да у тебя такая же! А что делать? Денег нет, работы никакой. И вообще… Обстоятельства.

— Шла бы в проститутки. У тебя фигура хорошая. Все-таки более женское занятие.

— Нет, лучше сдохнуть, — очень решительно сказала Муха.

— Все равно ведь спишь с кем придется, — сказал он.

Муха повернулась, и он увидел, какие злые и жесткие у нее глаза:

— Если я спала с тобой, придурок, то это потому, что мне это нравилось!

— Значит, ты угрохала четырех людей, пока была в Москве? — Он сильно тряхнул ее на коленях. — Так?

Муха развязно ответила:

— А ты скольких?

— Ни одного, дорогая. Я только подбирал за тобой свежие трупы.

— Почему я должна тебе верить?

Она слезла с его колен и босиком побрела на кухню. Иван видел, что девушка еле держится на ногах. На кухне зашумела вода, потом все затихло. Он ждал, что та вернется, но Муха не возвращалась. Тогда он пошел за ней.

Муха плакала, сидя за кухонным столом, опустив голову на руки. Он сел рядом:

— Что было дальше?

— Ничего… Теперь я все понимаю… Меня подставили. Мне дали денег, я обрадовалась… Не рассчитывала, что получу так много. Я думала… А, все равно! — Она покачала головой, и ее длинные черные волосы расползлись по столу, как волнистые змеи. — Что теперь делать? Ни поездом, ни самолетом, ни машиной мне не выбраться. Опознают.

Им очень надо, чтобы меня опознали.

— Зачем?

— А кто укажет на заказчика? Я. Им надо свалить заказчика. Я — только улика против него. Я не человек, понимаешь? Моя жизнь — ничто. Меня нужно поймать. Мне будет плохо в любом случае — если за меня возьмется он, если за меня возьмутся они…

— Кто они?

— Менты. И другие.

— Ты же не знаешь заказчика?

— Мне назвали имя.

— Кто?

— Посредница…

— Ты говорила — посредник.

После паузы Муха сказала:

— Это женщина.

— Дана?

Та резко подняла голову:

— Сколько раз ты у нее был?

— Я с ней говорил один раз. Потом еще раз был, когда обыскал ее комнату. И еще раз перед этим, когда ты в меня стреляла.

— Я в тебя не стреляла!

— Ври больше.

Иван сходил в прихожую, принес пакет, вытряхнул на стол ночную рубашку:

— Твоя?

— И что?

— Стреляла ты.

— Какая глупость! Я даже не знала, что ты у нее был!

— Ты там жила!

— Да! Но меня в тот день там не было! Она в тебя стреляла?!

— Она слепая!

— Но стреляет аккуратно!

— Слепая?! — Иван схватил Муху за плечи, приподнял со стула и резко отпустил. Она вздрогнула, отшатнулась к стене:

— Это не я… Она могла стрелять в тебя по звуку… Она, конечно, слепая, но все чувствует, все замечает. С ней страшно! Она ориентируется лучше, чем мы!

— Почему же она не попала, когда я разбил лампочку? — поинтересовался Иван. — Если она слепая, ей не нужен свет!

— Я ничего не знаю про лампочку! — прошептала та. — Чем хочешь, поклянусь, это была не я!

— Поклянись сестрой.

Муха взглянула на него со странной улыбкой.

— При чем тут она?

— А при чем тут Дана?

— Дана… — Девушка все еще улыбалась. Как-то странно улыбалась. — Дана тут как раз при чем.

Она мне давала заказы. И она же посадила на иглу Алияшку. Она погубила Алию.

— Алия жива?

— Не знаю.

— Как не знаешь?

— Да я все обещала узнать, но так и не узнала. Ты-то откуда столько узнал? — Муха снова положила голову на стол. — Я так устала, вторую ночь не сплю…

— Ну, пойдем ляжем, и ты все расскажешь.

— Пойдем…

* * *

Белье полагалось от хозяина квартиры. Они нашли подушки — большую и маленькую, несколько старых, зашитых простынь, вафельные протертые полотенца, два колючих одеяла. Кое-как постелили постель и легли, погасив свет. Иван лежал с краю. Он курил, далеко отводя руку с сигаретой, чтобы искры не попали в постель, слушал тихий рассказ.

— Это началось год назад, — говорила Муха, прижавшись к его плечу круглой теплой щекой. — Алия училась в институте. Хорошо училась. На пятерки… Она была на четвертом курсе. Тебе об этом, наверное, рассказали девчонки?

— Да, Майгуль и Бахыт.

— Они хорошие, только очень наивные, домашние. — Муха погладила его по руке. — Ни черта не понимают. Алия их не любила. У нее вообще не было друзей в институте. !"

— Застенчивая?

— Интересы другие.

— Какие же?

— Более разнообразные, что ли? Она всегда была у нас такая. Умненькая, грамотная, развитая… А я вот считалась тупицей.

— Опять врешь?

— Серьезно! — Муха тихо засмеялась. — А когда меня упекли в ИТК, папа сказал: «Надо отправить Алию подальше, чтобы Муха на нее не влияла». А как я могла на нее влиять, из колонии?