Предсказатель прошлого - Галактическая полиция (Кора Орват 3) - Кир Булычев

Советник обернулся к императору, словно ожидая похвалы. Так оборачивается пудель к дрессировщику. Глаза советника были испуганные.

- Молодец, продолжай, - сказал император и обернулся к Коре, пояснив: - После смерти моего дяди этот старый идиот остался без работы. А я так и не решил, дать ему пенсию или пускай проживает наворованное.

Император громко засмеялся, и, не зная, в чем причина смеха повелителя, многочисленные гости разразились хохотом.

- Да помолчите вы! - Император обернулся к хохочущему залу и замахал руками, стараясь его унять. Кора почувствовала, как тонкие сухие пальцы советника дотронулись до ее руки. Она приняла у него свернутый в горошину листок бумаги и незаметно заложила его за браслет. Змея блеснула алмазным глазом.

- Мне больше нечего сообщить следствию, - сказал советник Ирациум, когда смех улегся и император снова обратил к нему строгий взор. - Хорошо, иди.

Император поднял руку, и, подчиняясь этому жесту, сквозь толпу к ним приблизился адъютант Гим. Император сказал Коре:

- Как видишь, ничего нового тебе от придворных не узнать. Весь мой народ убежден в том, что виноваты твои соотечественники. Я думаю, что в твоем докладе ты сообщишь об этом. - Посмотрим, император, - сказала Кора. - Тогда иди в гостиницу. Гимочка тебя проводит. Император потрепал красавца по курчавой голове. - Я хотела бы еще повеселиться, - сказала Кора. - Я так редко бываю на балах.

- Хорошо, разрешаю тебе протанцевать три танца с моим Гимом.

Император ущипнул взвизгнувшего от радости адъютанта, потом ущипнул взвизгнувшую от боли Кору и, довольно смеясь, покинул зал.

Пока оркестр играл бурный местный танец, в котором кавалер и дама должны были по очереди подкидывать партнера кверху (что удавалось далеко не всем), Кора спросила у Гима, где находится дамский туалет.

Тот смутился и покраснел. Оказывается, вопросы такого рода - страшное табу. Женщина на Нью-Гельвеции скорее умрет, погибнет от разрыва мочевого пузыря, чем опустится до такого вопроса.

Так что Гим мог лишь зажмуриться и показать пальцем общее направление.

В том направлении Кора и упорхнула. Публика расступалась перед ней, и она неслась по живому коридору, как Золушка, убегая с бала.

В тесном и неблагоустроенном женском туалете Золушка уединилась в кабинке и развернула записку, написанную крошечными буквами на папиросной бумаге.

"В десять вечера вас будет ждать человек у номера 64 на четвертом этаже вашей гостиницы".

Ни подписи, ни разъяснений. Но этого Коре было достаточно. Дело сдвигалось с мертвой точки. Она искала - ее нашли.

Кора поглядела на часы, вставленные в глаз одной из змеек. Восемь часов тридцать две минуты.

Кора вышла из туалета. Гим ждал ее поблизости, глядя в сторону.

Кора воспользовалась его деликатностью, чтобы сделать вид, что не заметила чичероне. Она скользнула в другую сторону и, не внимая призывным возгласам спохватившегося адъютанта, вбежала в танцевальный зал, выбрала офицера гигантского роста, который как раз крутил головой, выбирая себе партнершу, и кинулась к нему в объятия с громким вопросом: - Вы пригласите меня, кавалер?

Так как на Ныо-Гельвеции такое поведение дам на придворном балу было немыслимо, то офицер некоторое время хлопал глазами, стараясь понять, что же происходит. Однако его мама, баронесса Двраж, которая как раз недавно начала выводить сына в свет, отлично понимала, что нельзя отказывать иностранке, с которой танцевал император. Поэтому она всадила в ляжку сына вязальную спицу (матери на балах вяжут) и зашипела: "Соглашайся, болван!"

Так что когда Гим прибежал от туалета. Кора уже кружилась с офицером Двраж в страстном вальсе, недавно завезенном с Земли и потому считавшемся танцем экзотическим и эротическим.

Кора хихикала, визжала и смеялась так заразительно и непосредственно, что на последующие танцы у нее не было отбоя от кавалеров, а несчастный Гим был вынужден бегать вокруг нее, чтобы не оставлять ни на секунду без присмотра, - но попробуйте это сделать в зале, где толпятся сотни знатных танцоров. Так что помимо нескольких синяков, произведенных особо щипучими кавалерами, Кора обзавелась и некоторыми нужными сведениями. В частности, она узнала, что госпожа Синдика страшно переживает смерть императора, но находится в опале и даже не допущена на бал в императорский дворец, а ждет со дня на день ссылки в отдаленное имение, если не монастырь. Однако навестить ее нельзя, потому что ее дом охраняется. Кора узнала, что Гим ревнует императора к балерине Пруцкой, которой тот увлекся последнее время, правда, судя по сегодняшним событиям, положение балерины Пруцкой пошатнулось, потому что император увлечен красоткой, прилетевшей с Земли якобы для того, чтобы разгадать убийство бывшего императора. И главное: покойный император был склонен к оккультным наукам и нередко встречался с неким предсказателем Парфаном, существом подозрительным и неприятным, но весьма осведомленным.

Любой сыщик, не только Кора, был бы доволен своей работой на балу. Знай император о достижениях Коры, никогда бы не разрешил ей приблизиться к балу. Теперь пора было возвращаться в гостиницу, благо репутацию самой нахальной, экстравагантной и сумасбродной девицы в империи она уже завоевала.

- Бежим, - шепнула Кора адъютанту, отыскав его в толпе потных танцоров. - Я устала как собака.

- Слава богам! - откликнулся адъютант. - Я уже потерял надежду извлечь вас из этой стаи самцов.

- Неужели вы не опасаетесь так называть ведущих баронов империи?

- Они не посмеют поднять на меня палец, - сказал Гим. - Пока император меня любит.

- Но все на свете проходит, - заметила Кора. - Любовь императора минет, и они набросятся на вас.

- К тому времени, - лукаво усмехнулся молодой человек, - я отыщу себе другого могучего покровителя.

Кора потрогала змей, обвивших ее предплечья, - батарейки в них истощились, головки вяло повисли, словно это были не змеи, а усталые земляные черви. Кора сняла их и положила в сумочку, потом уже внизу, у лестницы, отцепила разноцветных бабочек, и сразу стало легко и свободно, как бывало, когда снимали лечебные банки или горчичники.

- Как жаль, что вы не мальчик, - с искренней грустью произнес Гим, помогая Коре сесть в карету. - Я бы мог вас полюбить.

-А я бы не смогла, - призналась Кора, - хоть ты и мальчик.

Гим обиделся, и они доехали по гостиницы молча. Отдавая приказ дежурившему в вестибюле охраннику не выпускать Кору до утра из гостиницы, Гим торжествующе поглядывал на нее: все-таки смог показать власть над ней. А это утешение для слабого.

Кора поднялась к себе на четвертый этаж и осмотрела номер. Номер, разумеется, был тщательно обыскан, вещи просмотрены, каждый шов распорот и сшит снова, правда, не так аккуратно, как раньше, даже в креме и зубной пасте побывали чужие пальчики. Впрочем, Кора другого и не ждала. Это был не первый обыск в ее жизни.