Роар (ЛП) - Кармак Кора

Старик не оторвал взгляда от ложки тушёного мяса, которую поднёс ко рту. Она мельком увидела то, что казалось старой татуировкой на его предплечье. Она выцвела и стала неразборчивой из-за его обширных шрамов, но была смутно похожа на якорь. Возможно, Дьюк был моряком в молодости; возможно, моря воззвали к нему раньше небес.

— Да, — ответил он, опуская миску на колени.

— Я думала, мы направляемся в Таранар.

Локи вмешался.

— Вот уже два дня, как мы не движемся туда.

Ощетинившись, она устремила взгляд на Локи, а не на старика. Он был гораздо более лёгкой мишенью для её гнева.

— Почему мне никто не сказал?

Локи ответил:

— Я и не знал, что тебя столь же сильно волнует куда мы направляемся, как и само путешествие.

При обычных обстоятельствах её не волновало бы. Роар не особенно заботилась о том, куда они направляются, пока были задействованы бури. Но существовала вероятность, что солдаты Павана всё ещё могут искать её и похитителей на юге.

— Ты стараешься избегать бури из-за меня? Я же говорила тебе не делать этого.

— Да, но в последний раз, когда мы столкнулись с бурей, у тебя был такой вид, будто ты хочешь вырвать мне яремную вену зубами. А я предпочел бы иметь её на том же месте.

Она втянула нижнюю губу в рот, как будто это могло вернуть слова, отменить весь разговор. Она заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Что бы со мной ни случилось, я найду способ контролировать это. С каждым разом я держусь всё дольше, прежде чем применяю Покой Резны. Тебе не нужно нянчиться со мной.

— Я тоже ещё не совсем восстановился, — сказал он, но плечо не помешало ему отказаться от участия хотя бы в одной из недавних бурь. — Ты должна научиться доверять моим суждениям, Роар. Нет ничего плохого в том, чтобы быть стратегом.

— Это подразумевало бы, что ты на самом деле учишь меня, как овладеть магией, как победить бурю, учишь меня чему-то, помимо того, сколько пыток может выдержать моё тело, прежде чем мои ноги взбунтуются.

Он опустил глаза, оглядывая её с головы до ног.

— По-моему, с твоими ногами всё в порядке.

Она резко втянула воздух и сжала кулаки, борясь с желанием ударить его. Невыносимый мужчина.

— Что касается наших тренировок, — продолжал Локи, — если не считать того факта, что ты не готова встретиться лицом к лицу с бурей, пока не научишься контролировать свой разум, я учу тебя единственному, что умею.

Она знала, что глупо было затевать этот спор, знала, что не сможет выиграть его, и от этого было больно, но она была так раздражена; ей нужен был какой-то способ снять всё это накопившееся напряжение.

— Я учу твоё тело бороться, превозмогая боль, превозмогая усталость. Я учу твой разум, как делать выбор под давлением и реагировать на любые обстоятельства.

Он придвинулся ближе и ткнул пальцем ей в грудь чуть выше места, где быстро билось сердце.

— А здесь… прямо здесь я учу тебя доверять себе, верить в свои силы. Обряд изъятия — это лёгкая часть. Пока ты находишься в самом сердце бури, чары Джинкс сделают за тебя всю работу. Но ты должна прожить достаточно долго, чтобы приблизиться и уйти. — Его палец всё ещё был направлен ей в грудь, выражение его лица было свирепым. — Единственное, чему я не могу научить тебя, это как победить бурю. Ты должна научиться этому сама.

— Как? — спросила она.

Он ещё дважды ткнул пальцем над её сердцем, а затем отстранился.

— Тебе просто надо иметь гораздо более сильное сердце. У тебя не должно быть ни сомнений, ни страха. Твоё желание выжить должно быть сильнее, чем у бури. Когда ты загоняешь руку в самое сердце бури, она, в свою очередь, загоняет её в тебя. Она будет искать любую слабость, любую неуверенность. Если ты боишься умереть, буря будет знать. Я видел, как охотники с потрясающим мастерством — быстрые, сильные и спокойные под давлением — рушатся под натиском бури при встрече с глазу на глаз. У каждого человека разная борьба, у каждой бури, но одно всегда остаётся верным, только одно сердце может жить дальше. Так скажи мне, Роар, как ты думаешь, ты готова? Загляни в себя и реши, готова ли ты поставить на это свою жизнь?

Кровь хлынула к ушам Роар, а желудок скрутило от тошноты. Конечно, она не была готова. Может она и поверила в себя, когда началось это путешествие, но не более того. Это была пытка — не доверять собственному разуму, не верить, что она не причинит вреда окружающим.

Пока Локи говорил, вокруг них собрались остальные охотники, и щёки Роры вспыхнули от стыда. С твёрдым и самодовольным видом Слай добавила:

— Речь идет о честности. Буря прорывается к истине о том, кто ты есть. Если она найдёт в тебе тьму и обман, она победит. Только самые чистые сердца выходят невредимыми.

Не было никаких сомнений в том, что тон Слай подразумевал, что Роар не справится. Джинкс фыркнула, снимая напряжение, и сказала:

— О, да. Я уверена, что у всех нас самые чистые сердца. — Последовал глубокий смешок Рансу, и Джинкс обратилась к Роар: — Не позволяй им слишком сильно пугать тебя. Конечно, это опасно, но, в конце концов, магия — это просто продолжение воли человека. Если ты хочешь эту магию достаточно сильно, ты можешь сделать её своей.

Она кивнула, и один за другим охотники разошлись. Одни сели есть, другие вернулись в свои палатки. Прежде чем уйти, Рансу подошёл к ней сзади и положил одну из своих огромных рук ей на плечо.

— Я тоже был нетерпелив. Настолько, что я отказался готовить, пока они не предоставят мне шанс. Но даже удержание моего кулинарного выкупа не сработало, — он подмигнул, сверкнув голубыми глазами. — Они обошлись кашей и не позволили мне рисковать собой, пока я не был готов. И, в итоге, они оказались правы. Доверие — это мышца, такая же, как и любая другая. Она становится сильнее, чем чаще ты используешь её. Доверяй Локи. Доверяй нам. И доверять себе будет намного легче, я обещаю тебе.

На мгновение она отбросила мысли о бурях. Как ни противно ей было это признавать, Локи был прав. Не было никакого смысла учить её чему-то ещё, пока она не докажет, что может стоять в присутствии бури, не теряя себя. Более насущной проблемой был их маршрут, но она не могла однозначно высказать им, почему не хочет идти на юг, не раскрыв своей тайны.

Если они столкнутся с Паванскими солдатами, сработает ли её маскировка? Была ли она настолько эгоистична, чтобы рисковать жизнью своих спутников? Ведь если её найдут в их компании, солдаты решат, что они её похитители. Она знала, что её план был безрассуден, но думала только о потенциальной опасности для себя, а не для них.

Всё больше и больше казалось, что у неё становилось больше причин уйти, чем остаться с охотниками.

— Не будь так мрачна, дитя. Чувство жалости к себе не поможет.

Она посмотрела на Дьюка сквозь мерцающие завитки огня. В тусклом свете он выглядел старше, морщины на его лице подчёркивались тенью.

— Я больше злюсь на себя, чем жалею. Я знаю, что нетерпелива. И безрассудна, и вспыльчива, и упряма. Я хочу быть иной, правда. Но всю свою жизнь я чувствовала, что что-то было упущено, как будто я была сделана, как рецепт с недостающим ингредиентом. И неважно, как сильно я старалась стать лучше, потому что что-то во мне было изначально… неправильным. Как будто я по ошибке попала не в ту жизнь.

— Мне кажется, что единственной ошибкой было пытаться заставить себя быть тем, кем ты не являешься. Локи упрям, Джинкс невероятно вспыльчива, а я… — он опустил взгляд на множество шрамов, пересекавших его руки. — Пару раз я был известен как безрассудный. Люди — это не рецепты, которые нужно тщательно измерять и смешивать вместе. Жизнь неточна и беспорядочна.

— Но есть ли во мне то, что нужно, чтобы стать охотником?

Дьюк запустил пальцы в бороду, в его зелёных глазах светилось понимание.

— Никто не может решить это, кроме самой тебя. Подумай о книге, которую ты так любишь. Многие называли эту экспедицию безумной, невозможной. Но ты никогда не узнаешь действительно ли что-то невозможно, пока не попробуешь. А может быть, даже попробовав, не узнаешь. До тех пор пока ты не будешь пытаться всю свою жизнь.