Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1 - Наталия Ильина

Версии, бытовавшие в Чернигово-Тмутараканской Руси, нашли косвенное отражение в «Слове о полку Игореве». Вопреки настояниям некоторых летописцев, князья вовсе не стремились выстроить свою генеалогию, отправляясь от приглашенного северными племенами Рюрика. Киевские памятники XI в («Слово о законе и благодати» Илариона, «Память и похвала Владимиру Иакова мниха») не шли глубже Игоря в княжеских родословных. «Слово о полку Игореве» показывает, что даже и в XII в. на периферии сохранялись местные традиционные представления о ходе сложения древнерусского государства.

В центре своеобразной княжеской генеалогии «Слова о полку Игореве» стоит образ Трояна, сведения о котором доносит знаменитый песнотворец XI столетия Боян. Загадочный образ породил значительную литературу. Часть авторов (Н.С.Державин, А.С.Орлов, М.Н.Тихомиров, Б.А.Рыбаков) полагали, что имеется в виду римский император Траян. Другая группа ученых (Д. С. Лихачев, А. Болдур, Ф. М. Головенченко и др.) видела в Трояне языческого бога. К этой точке зрения присоединился затем Ю. М. Золотов[29] В поле его зрения, видимо, не попала третья группа исследователей (Н.И Костомаров, АВ.Лонгинов и др.), которые полагали, что за образом стоит кто-то из реальных князей русской истории.

Троян упоминается в «Слове» четыре раза. Первое упоминание связано с обращением к Бояну: «О Бояне, соловию стараго времени! А бы ты сиа плъки ущекотал, скача, славию, по мыслену древу, летая умом под облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища в тропу Трояню чрес поля на горы, нети было песне Игореви, того внуку: «Не буря соколы занесе чрес поля широкая - галици стады бежать к Дону Великому...»[30]. Разногласия в этом тексте вызывают фразы «рища в тропу Трояню» и «пети было песне Игореве того внуку». А. Болдур усматривал в первой фразе попытку Бояна «угадать пути верховного распорядка, начертанного Трояном, иначе говоря, прочитать будущее в книге судеб русского народа»[31]. «Мифический образ, подчеркивающий беспредельность мечты Бояна», видел в этом выражении Ф.М Головенченко[32]. Но вырванная из контекста фраза вряд ли может быть понята Оба автора искали в ней лишь подтверждение мысли о том, что Троян - это славянское божество. Однако качествами провидцев и волшебников, по «Слову», обладали и несомненно реальные лица: Боян и Всеслав Полоцкий. Сопоставление же Трояна и Игоря Северского в таком понимании лишается смысла.

Между тем внутренняя связь всей строфы основывается именно на этом сопоставлении. Автор пытается представить, как бы Боян, прославлявший Трояна, воспел Игоря. Выбор же именно Трояна для сопоставления объясняет другая загадочная фриза: «Игореви, того внуку». Первые издатели, не поняв, о чем идет речь, добавили в скобках уточнение: «Олга» (т. е. Игорь - внук Олега Святославича). Иногда полагают, что поэт считает себя «внуком» Бояна. Но по смыслу строфы «того внуку» относится именно к Трояну. Слово «внук» в поэме постоянно упоминается в значении «потомок». Автор «Слова», следовательно, считал северского князя потомком Трояна. Отсюда и сожаление, что сам Боян не может соединить немеркнущую славу походов Трояна со славой его отважного потомка.

Сходный смысл содержит и второе упоминание Трояна: «Были вечи (или «сечи») Трояни, минула лета Ярославля, были плъци Олговы, Ольга Святъславлича»[33]. Автор дает три эпохи русской истории, причем сопоставление Трояна с Ярославом и Олегом Святославичем предполагает преемственность, одну линию исторического развития. Поэтому-то и делались попытки обнаружить под именем Трояна известного по источникам русского князя[34].

Три эпохи русской истории не выходят за пределы XI в., причем Олег здесь еще тмутараканский, а не черниговский князь, каковым он стал в 1094 г. Боян, как явствует из «Слова», был любимцем («хоти») Олега, т. е. в некотором роде «домашним» певцом чернигово-тмутараканских князей.

В третий раз говорится о Трояней земле: «Въстала обида в силах Даждьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, всплекскала лебедиными крылы на синем море у Дону, плещучи упуди жирня времена». Многие авторы отождествляли «землю Трояню» с Русской землей[35]. Имеются и иные мнения[36]. Б.А.Рыбаков отождествил ее с римскими владениями в Причерноморье[37], а М.Н.Тихомиров - в районе Дуная[38]. М.Н.Тихомиров предложил разбить образ на три параллельных: 1. Обида встала «в силах Даждьбожа внука». 2. Вступила на землю Трояна и 3. плещет лебедиными крыльями у Дону на синем море. Однако представление о «Трояновой земле» как о Руси при этом вовсе не исчезает. Параллель заключается в том, что если «русичи» - это «внуки» Даждьбога, то их земля - это земля Трояна. Донское же Лукоморье было как раз объектом честолюбивых устремлений северских князей, и мыслилось оно, видимо, тоже как часть Руси (Азовской или Тмутараканской).

Представление о земле Трояна как о Руси усиливается дальнейшим текстом, в котором есть аналогичная параллель. Сокол - Игорь, «птиц бья», залетел к морю. Но храбрый полк погиб, в результате чего Карна и Жля помчались по Русской земле, «смагу людем мычючи в пламяне розе» (неся пожарища в пылающем роге). По следам Обиды на Русскую землю устремился поток огня и разрушений. Отождествление «земли Трояня» с Русской землей логично вытекает и из факта выделения эпохи Трояна, как раннего периода русской истории. Другое дело, какая Русь считалась его землей и мыслилась как колыбель древнерусского государства и народности. В этом плане может представить интерес и упоминание в Северном Причерноморье автором XII в. Идриси некой Трои[39].

Последнее упоминание Трояна в «Слове» - это «седьмой век». По «Слову», «на седьмом веце Трояни връже Всеслав жребий о девице себе любу... и скочи к граду Киеву». Предложено много объяснений фразы «на седьмом веце». Но все они не устраняют тех или иных недоразумений. Попытка понять фразу, исходя из простого расчета «века» - сто лет, не может быть принята, так как отождествление древнего «века» со столетием произошло не ранее XVI в. Д. С.Лихачев расшифровывал «седьмой век» как «последний» век язычества, указывая на мистическое значение числа «семь» в древности[40]. С ним согласились А. Болдур и некоторые другие авторы[41]. Однако и такое толкование не может удовлетворить. Всеслав овладел Киевом уже после «лет» Ярослава, и, следовательно, «седьмой век» непосредственно с язычеством не связан. В «Слове» вообще христианство и язычество не сопоставляются и не противопоставляются.

Остроумное решение предложил Ю.М. Золотев. Он представил «седьмой век» как седьмой месяц лунного года, исходя из убеждения, что Троян - это бог луны[42]. Действительно, Всеслав захватил Киев на седьмом месяце мартовского года. Но автор «Слова» рассматривает «века» Трояна как прошлое, а «седьмой» его век - как современный Всеславу. Сам Ю.М.Золотов «вечи» Трояна рассматривает как века язычества, явно противореча собственным допущениям.

В свое время Н.М. Гальковский справедливо заметил, что «всякий поэт, желая быть понятым, должен употреблять такие образы, которые понятны и доступны современникам. А потому необходимо допустить, что автор «Слова», упоминая о Трояне, говорил о том, что всем было известно и понятно»[43]. Это соображение в полной мере относится и к «седьмому веку». Поэтому следует попытаться понять, что это выражение могло буквально означать в XI-XII вв.

Отличительная черта всех народных измерений - их естественность и неопределенность. Подобно тому, как меры длины ориентировались на части человеческого тела (стопа, пядь, локоть и др.) и меры времени устанавливались в связи с природными явлениями (день, ночь, месяц, цикл луны, лето), а также относительно жизни самого человека. Напомним, что счет времени в догосударственный период велся практически только поколениями. И эта система определения времени сохранялась не только в быту, но кое-где и в письменности много веков спустя. (В легенде о происхождении Рюрика от

брата Августа Пруса устанавливалось в качестве связующего звена 14 поколений.) Пока же отметим, что буквальное значение слова «век» в древности - это срок жизни предмета, явления, человека. Это хорошо известно и подтверждается большим количеством источников[44]. Различные значения этого слова в древней литературе являются лишь разновидностями его основного содержания. Это слово было наиболее употребительно для обозначения жизни одного поколения. Основное значение латинского соответствия славянскому «веку» - seculum - как раз «поколение», «век человеческий»[45]. Имеется оно и в других языках, что вполне закономерно в свете практической необходимости в таком понятии.

Следовательно, буквально фраза «на седьмом веце» означает «седьмое поколение», идущее от Трояна. Числительное «седьмой» в данном случае могло привлечь внимание автора и потому, что у многих народов непосредственное родство фиксировалось до седьмого колена[46]. Для событий второй половины XI в. на Руси такое приурочение могло иметь и определенный назидательный смысл: начались усобицы между «внуками» Трояна. Не исключено также, что именно «седьмым» поколением рода Трояна заканчивался цикл песен Бояна.