Боги в изгнании - Юрий Слащинин

Подбежали другие звери, накинулись, завертелись, и не нашлось парализатора усмирить их. Ладен смотрела и стонала, как будто сама умирала сейчас под безжалостными зубами. Конечно, можно было переключить программу видео, но и по другим каналам, знала она, показывали не менее жестокие расправы с отступниками от Нового Порядка, самоанализы подозрительных личностей, осмелившихся выделиться из общих рядов единомыслящих какими-либо странностями.

- А ты дома, оказывается? - услышала Ладен грубый мужской голос. Подняла голову - в комнате стоял незнакомый мужчина с Бауком на голове. Что-то Ладен показалось знакомым в панцире Баука, но она не могла поверить, пока ментально не услышала голос матери, капризный и властный: «Да, я это! Почему валяешься в постели?»

«Ты… на мужчине?! - изумилась Ладен. - Женщина на мужском носителе?! Разве можно?…»

«Как видишь».

«Но… естество, привычки, взгляды?…

«Я тоже так думала. А они мне привели потаскуху, родившую, наверное, тридцать рабов. Зачем мне такое естество? Сама была старухой пять лет назад, и опять становиться старухой?! Не-ет! Меня не проведешь, девочка! Категорически отказалась и пригрозила, что донесу, как они платят за верность. И вот получила этого крепыша. Смотри, какой, - сказала мать с ликованием, и ее носитель согнул руки, демонстрируя бицепсы и перевитый мышцами торс. - Во!»

Ладен поднялась с постели и, придерживая полы ночного халатика с удивлением смотрела на поворачивающегося перед зеркалом мужчину с Бауком на голове. Как-то не укладывалось, что этот мускулистый мужчина и ее мать теперь уже одно и то же.

«Разумеется, нет! Он мой носитель. Конечно, непривычно стать мужчиной, но интересно… Я потом расскажу тебе такое!… А пока дай мне твои платья, переодену, чтоб не смущать тебя, пока не привыкнешь. Да не запахивайся, он ничего не видит. Его глазами смотрю я, а тебе нечего меня стыдиться».

Мать- Баук прошла в гардеробную и, сбросив мужскую одежду, принялась примерять костюмы Ладен, мелькая в проеме раздвинутых дверей, чтобы показаться:

«Подойдет?»

«Как столбу. Надень спортивный костюм».

«Ты умница, Ладен. Гулик в детской группе? А где Виз?»

«Увезли».

«Куда?»

«Далеко».

«Как ты со мной разговариваешь?»

«Как, мама?»

«Напряженно. Как будто я тебя чем-то обидела. А я так переживала за вас, так плакала!»

«Плакала? - удивленно уставилась Ладен на глянцево-блестящий панцирь Баука на голове раба. - Каплями физраствора или еще чем-нибудь?»

«Не иронизируй. Я внутренне рыдала. А это еще мучительней, чем ронять слезы».

Мать- Баук еще долго перечисляла свои страдания, воспроизводила боль испытанных мук, а Ладен безучастно смотрела на то, как топтался бесштанный раб, не стыдясь своей наготы. Она старалась понять, что же произошло и почему она не рада. Ведь пришла мать. Как ждала Ладен ее, как мечтала иметь рядом хоть одно близкое существо, с которым можно поделиться болью или просто поплакать, припав к груди под ласковые руки. Пусть бы были они другими, чем те, которые ее в детстве пеленали. Но не эти же -разглядывала Ладен мускулистые рычаги раба.

«Так что с твоим мужем? Куда его увезли?»

«Должно быть, переучиваться, - вздохнула Ладен и воспроизвела для матери картину появления в квартире фарона, быстрых сборов Биза, отлета. - Они убьют в нем все живое. А он сочинял сказки, представляешь?»

«Он всегда был размазня, - отрубила мать-Баук и, уловив у дочери вспышку протеста, подавила ее: - И хватит о нем. Вычеркни. Забудь. С ним все кончено».

«Почему ты решаешь за меня?»

«Помогаю осознать. Из таких, как он, готовят фаронов специального назначения для подавления рабов. Он станет зверем. И ты согласишься жить с таким? Моя красивая, изнеженная Ладен?… Не поверю. И потом, где жить? Его место - в колонии. Холод. Мрак. Вечная мерзлота. Бр-р… А у тебя сын. Неужели погубишь сына?… Ради кого?… Мужей можно менять - сына не поменяешь, он у тебя останется единственным. В нем твое будущее. Мой материнский совет: забудь Биза навсегда. И начнем строить жизнь заново».

«Так просто?… Как по видео?»

«И ты не осложняй, - не поняла мать-Баук иронической интонации Ладен. - Все давно предрешено. Отступишь - накажут. Жить надо, как все».

Мать- Баук одела своего насителя в обтягивающий ноги брюгет и широкую пышную кофту, скрывающую отсутствие положенных округлостей; на шею навесила сцепку декоративных камешков. Придирчиво оглядела себя в зеркало. Ладен тоже оглядывала ее… его… Или их?

Разумеется, она видела Бауков и носителей, так как выросла в среде, где все ее дедушки и бабушки проживали свои очередные жизни на телах таких же вот рабов и рабынь - носителей. Они баловали Ладен, таскали на руках и позволяли притрагиваться к святая святых - Баукам, венчавшим голову рабов. Но тогда носители соответствовали полу Баука, и в сознании Ладен не было этого раздражающего диссонанса.

«Хорошо, я подкрашу его, как женщину», - ответила на ее раздумья мать-Баук.

«Не надо. Будет еще уродливей».

«Ничем тебе не угодишь. А я же для тебя старалась, хотела вырваться скорей с того света, помочь моей девочке. Дай обниму тебя, родненькую мою…»

Мать- Баук не рассчитала сил своего носителя, и та пискнула: «Больно!»

«Ну, ничего. Привыкнешь. Есть хочу».

«Ты?»

«Я, он - какая теперь разница. Его потребности стали моими потребностями, мои чувства - его чувствами. Все едино».

«Извини, я не знала таких деталей».

«Я тоже не знала, пока не села на него»,

Они прошли в кухню. Мать-Баук застучала по клавиатуре, заказывая автомату любимые блюда, и страшно сердилась, когда вместо приема программы на табло загоралась надпись: «Нет компонентов». Дергала ручки накопителей и хлопала дверцами, выговаривая: «У тебя же ничего нет! Чем ты питаешься?»

«Я долго не выходила из дома, чтобы не попадаться им на глаза. Лезут в голову, следят, учат…»

«Пусть лезут, кому положено. А этих всех бездельников отучу! - грозно бросила в ментал мать-Баук. - Пусть только сунутся еще раз! Я им такой надзор устрою, быстро выведу на самоанализ!»

Угроза возымела действие. Ладен почувствовала, как из головы уходит удручающая стесненность - следствие бесцеремонности соглядатаев, которые в момент подслушивания мыслей допускали небрежность настройки. Стало легко и хорошо. Совсем как прежде.

«Убедилась?! Вот и не поддавайся. Сама кусай. Я многому научилась, пока хранилась там… И тебя научу. Мы здесь каждому перекроем воздух, если заденут нас».

Обед пришлось готовить древним методом при отключенной автоматике.

Инициативу взяла мать-Баук. Она резала мясо, крошила остатки овощей, добавляла специи - делала все это несколько неуклюже из-за отсутствия практики у носителя, но зато с повышенным старанием и смакованием, которые могли понять только воскресшие к жизни. И говорила, говорила: «Волю его подавила я сразу, а как заставить ходить и двигаться - позабыла. Кричу ему: иди! А он стоит. Представляешь мое состояние?! Называется, дождалась вечности. Воскресла. Носителя получила, а пользоваться им не могу, представляешь?!» Ладен осмотрела носителя взглядом владелицы, заполучившей новое имущество. Раб был крупный, сильный и, судя по цвету лица, абсолютно здоровый. И красивый, пожалуй, отметила она его правильные черты лица. Вспомнила Биза и украдкой вздохнула: где он? Вернется ли? Неужели все кончено?