Мунрейкер - Ян Флеминг

М. опустил трубку на рычаг, и клавиша модулятора, щелкнув, вернулась в прежнее положение.

Как все это было близко к тому, размышлял Бонд, чтобы замолчать навсегда. Как все это было близко к тому, чтобы обернуться далеким визгом сирен скорой помощи под зловеще черным, с оранжевыми проблесками небом, запахом гари, стонами людей, погребенных под обломками зданий. На целые поколения вперед перестало бы биться живое сердце Лондона. И целое поколение осталось бы лежать мертвыми на его улицах среди развалин цивилизации, которая могла бы не возродиться еще столетия.

Все это вполне могло бы стать реальностью, если бы не было человека, который, пресыщая свое маниакальное самомнение, мухлевал за картами: если бы не было щепетильного председателя клуба «Блейдс», который уличил его; если бы не было М., который согласился помочь старому другу; если бы не было Бонда, который помнил уроки шулера; если бы не было предусмотрительного Вэлланса; если бы не память Галы на цифры, если бы не причудливое стечение счастливых обстоятельств, если бы не удача.

Кого благодарить?

Кресло М. с пронзительным скрипом повернулось к столу. Бонд снова и не без опаски устремил свой взор в эти серые глаза, от которых его отделял стол.

— Это был премьер-министр, — хрипло произнес М. — Хочет, чтобы вы с мисс Бранд на время уехали из страны. — М. опустил взгляд и невозмутимо посмотрел на чашечку трубки. — Вам обоим надлежит быть за границей завтра к полудню. Слишком много народу видели ваши лица. И когда вас увидят в таком состоянии, то без труда сообразят что к чему. Поезжайте куда хотите. Деньги можете тратить без ограничения. В любой валюте. Я отдам распоряжение казначею. Отдохните месяцок. Старайтесь особенно не мелькать. Вам обоим следовало бы скрыться еще сегодня, но завтра в одиннадцать у девушки аудиенция. Во дворце. Она была сразу награждена крестом Георга. Разумеется, до нового года в газетах вы этого не прочтете. Надеюсь когда-нибудь с ней познакомиться. Наверное, славная девушка. Собственно говоря, — М. запрокинул лицо, и выражение его невозможно было прочитать, — премьер-министр подумал было и о вас. Забыл, видно, что у нас это не принято. А потому просто просил поблагодарить вас от его имени. Лестно отозвался о нашей службе. Очень любезно с его стороны.

На лице М. появилась одна из редких его улыбок, и оно засветилось теплотой. Бонд улыбнулся в ответ. Они понимали друг друга без слов.

Бонд знал, что теперь он должен идти. Он встал.

— Благодарю вас, сэр, — сказал он. — Очень рад за мисс Бранд.

— Тогда все в порядке, — подвел итог М., — тоном давая понять, что больше не задерживает Бонда. — Таков уж наш удел. Увидимся через месяц. Да, чуть не забыл, — прибавил он между прочим. — Зайдите к себе в кабинет. Там я для вас кое-что оставил. Небольшой сувенир.

Спустившись на лифте, Джеймс Бонд ковылял по знакомому коридору к себе. Миновав дверь кабинета, он застал в нем секретаршу, которая приводила в порядок бумаги на соседнем столе.

— Что, 008 возвращается? — спросил он.

— Да, — радостно улыбнулась она. — Сегодня вечером вылетает.

— Я рад, что вы остаетесь не одна, — сказал Бонд. — Мне снова в путь.

— О, — воскликнула она, бросив быстрый взгляд на его лицо и тут же отвернувшись. — Кажется, вам не помешало бы чуть-чуть отдохнуть.

— Именно это я и собираюсь сделать, — успокоил ее Бонд. — Месячное изгнание. — Он подумал о Гале. — На сей раз только приятное. Есть что-нибудь для меня?

— Ваша новая машина внизу. Я уже осмотрела ее. Мне сказали, что вы утром взяли ее на испытательный срок. Смотрится здорово. И еще сверток от М. принести?

— Да, пожалуйста, — сказал Бонд.

Он присел к столу и посмотрел на часы. Пять часов. Он ощущал усталость. Он знал, что ощущение это пробудет с ним еще несколько дней. То была обычная реакция организма на завершение очередной опасной миссии, когда дни нервотрепки, напряжения, страха были позади.

Секретарша вернулась в комнату с двумя тяжелыми на вид картонными коробками. Она поставила их на стол, и он распечатал одну. Увидев промасленную бумагу, он уже знал, что ожидать.

В коробке была еще карточка. Взяв ее, он прочитал. На ней зелеными чернилами М. было написано «Может пригодиться». Подпись отсутствовала.

Бонд развернул бумагу и взвесил на ладони новенькую сверкающую «беретту». Сувенир. Нет. Память. Он подвигал плечами и сунул пистолет за пазуху в пустовавшую кобуру. Он не без труда поднялся.

— В другой коробке длинноствольный «кольт», — сказал он секретарше. — Пусть побудет у вас, пока не вернусь. Тогда спущусь в тир и пристреляю.

Он подошел к двери.

— Пока, Лил, — попрощался он. — Привет 008, и передайте ему, чтобы вел себя с вами поосторожнее. Я буду во Франции. Адрес оставлю в секции "Ф". Но только на случай крайней необходимости.

Она улыбнулась.

— Что значит «крайней»? — поинтересовалась она.

Бонд коротко рассмеялся.

— Любое приглашение на тихую партию в бридж, — сказал он.

Он, хромая, вышел и закрыл за собой дверь.

«Роллс-бентли» 1953 года выпуска имел открытый кузов и был выкрашен в тот же шаровой цвет, что и старый его автомобиль, нашедший могилу в одном из мейдстонских гаражей. Когда Бонд неловко взбирался на сиденье рядом с водителем-испытателем, темно-синяя кожаная обивка вальяжно скрипнула.

Через полчаса на углу Бердкейдж-Уолк и Куинн-Анн-Гейт водитель помог ему вылезти.

— Если желаете, сэр, то можно улучшить скоростные характеристики, — сказал он. — Если бы вы оставили ее нам недельки на две, мы бы наладили ее так, что она будет выжимать за сто.

— Это потом, — сказал Бонд. — Я беру машину. Но с одним условием. Вы доставите ее завтра к вечеру к паромному причалу в Кале. Водитель ухмыльнулся.

— Принято, — сказал он. — Я сам пригоню ее. До встречи на причале, сэр.

— Отлично, — сказал Бонд. — Только осторожнее на трассе А—20. Нынче опасно ездить по дуврской дороге.

— Не беспокойтесь, сэр, — ответил шофер, однако, подумав, что человек этот хоть и здорово разбирается в машинах, но все же немного белоручка. — Не дорога — сказка.

— Не всегда, — с улыбкой заметил Бонд. — До встречи в Кале.

Не дожидаясь ответа, он захромал, опираясь на трость, по запыленным полосам солнца, что пролегли меж деревьев парка.

— Джеймс.

Голос был чист, высок и несколько взволнован. Не этого он ожидал.

Он поднял глаза. Она стояла в нескольких футах от него. Он заметил на ней нарядный черный берет, вид у нее был возбужденный и таинственный, как у женщины, что мчится в каких-то неведомых краях в открытом авто, недосягаемая и вместе с тем желанная как никто другой. Женщина, которая мчится, чтобы принадлежать другому, не тебе.

Он встал, и они пожали руки.

Она заговорила первая, но не села.

— Как бы я хотела, чтобы и ты был там завтра, Джеймс. — Ее глаза мягко разглядывали его. Мягко, но, как показалось ему, загадочно.

Он улыбнулся.

— Завтра утром или завтра вечером?

— Не говори глупости, — засмеялась она, вспыхнув. — Конечно, во дворце.

— А что ты собираешься делать после? — осведомился Бонд.

Она весело посмотрела на него. Что напоминал ему этот взгляд? Взгляд Морфи? Тот взгляд, которым он в «Блейдсе» обдал напоследок Дракса? Нет. Не то. Тут было иное. Нежность? Сожаление?

Она бросила взгляд куда-то через его плечо.

Бонд обернулся. В сотне ярдов от них маячила высокая фигура молодого человека со светлыми коротко постриженными волосами. Он стоял к ним спиной, просто так, явно скучая.

Бонд повернулся к ней, взгляды их встретились.

— Я выхожу за него замуж, — тихо проговорила она. — Завтра днем. — И прибавила, будто это было необходимо. — Его зовут инспектор Вивиен.

— Ого, — выдавил из себя Бонд, мучительно улыбаясь. — Понимаю.

Наступила тишина, оба отвели глаза.

С какой стати он ожидал другого? Поцелуй. Просто прикосновение двух притиснутых друг к другу тел в минуту смертельной опасности. Ведь было лишь это. И он видел кольцо. Чего ради вообразил он, будто это обыкновенная уловка, имевшая целью держать на расстоянии Дракса? Почему он решил, что она непременно должна разделять его желания, его планы?

А что теперь? — подумал Бонд. Он пожал плечами, отгоняя от себя горечь поражения — ту самую, что во столько раз горше радости победы. Путь отступления. Он должен оставить эти юные существа и унести свое холодное сердце прочь. Он не должен испытывать сожалений. Ложных сантиментов. Он должен играть ту роль, которую от него ждут. Бессердечный человек. Секретный агент. Просто тень.

Она в тревоге всматривалась в него, ожидая, пока чужак, осмелившийся просунуть ногу в дверь ее сердца, оставит ее в покое.

Бонд тепло улыбнулся.

— Я ревнив, — сказал он. — У меня были в отношении тебя назавтра другие планы.

Она улыбнулась в ответ, благодарная за то, что безмолвие было наконец сломано.