Братство Башни - Александр Прозоров

– Чем больше страсти, тем сильнее след стихии, – ответил Цивик. – Для ритуала это только полезней.

– Да! – восторженно вскинула кулак рябая. – Я звоню рекламщикам!

– Только мой амулет еще в Тихом Лагере рассыпался, – добавил Цивик.

– И мой, – показала запястье отличница.

– Мой вообще еще в графском дворце, – признался недоморф.

– Юлиана, где браслет, который я тебе оставил? – спросил смертную Битали.

– Дома, в шкатулке. А разве это не подарок?

– Он почти наверняка выдохся, Битали, – сказал Цивик. – Юле с ним в огонь нельзя!

– Ее никто и не гонит Привезет – обновим.

– Я могу привезти, – предложил паренек.

– Поехали! – кратко согласилась Юлиана.

Они отправились к проходу в зарослях. Лилиан прошлась следом, развернулась:

– Можно, я тоже пойду? Мы ведь все равно ничего не делаем! А там Арно наверняка уже сбежал…

– Спасибо, что хотела помочь! – крикнула ей вслед Горамник. И уже тихо закончила: – Мы позовем, когда будем готовы.

– Бедный Цивик, – покачал головой Кро. – Опять влип в историю.

– Чего «опять»? – спросила отличница.

– Разве ты не слышала? Упырь-девица для него уже «Юла»! И постоянно за ней бегает. Попался, бедолага.

– Почему «бедолага»? Может, это как раз награда судьбы ему за все муки, которые пришлось терпеть из-за невезения! Юлиана как только отмылась, настоящей очаровашкой стала. Вся в веснушках, волосы дыбом. Забавная.

– Ты считаешь ее красивой?

– А ты разве нет?

– Он просто никого, кроме Франсуазы своей, не замечает, – обнял Аниту за плечи Надодух. – Как для меня нет в этом мире ни одной красавицы, кроме тебя. Смотри, смотри, сейчас звонить ей станет, как только все отвернутся.

– Не будем мешать? – Рыжая отличница наградила полузверя горячим поцелуем, и они, обнявшись, тоже ушли с поляны.

Оберег из черной полированной яшмы с золочеными рунами Цивик принес утром на математику, выложил на стол перед Битали:

– Пустой совсем. На руку надеваешь – пальцам от обычной лампы горячо.

– Они у нас все слабые получались, – признал Кро. – Опыта нет. Ничего, научимся. А этот просто нужно силой и покоем наполнить, для нескольких дней пребывания в огне его хватит.

– Понятно, что нужно, – согласилась Горамник. – Только где? Домой я не поеду. День до усадьбы, еще день от нее. Трое суток самое меньшее. И как родителям прогулы объяснять?

– Кладбища вокруг все журналистами разорены, – добавил Надодух. – В Та-Кем профессор Бронте нас не отправит. Его же не попросишь!

– Подумать надо…

Потомок Темного Лорда проводил взглядом прошедшего через стену Арно Дожара с двумя неизменными прихвостнями. Лилиан вместе с ним почему-то не было. Да и сам графинчик выглядел черным, как протухший мертвец.

– Близко ничего нет, отправиться в дальние поездки не получится, – перечислил недоморф. – Амулета перемещений у нас тоже нет.

– Есть! – осенило Битали. – Камень во дворе!

– Ну и куда ты собираешься через него переместиться?

– Чем Филлов луг хуже кладбища? Там погибло несколько тысяч людей, и с тех пор долина остается неизменной и никто ее не тревожит. Там же, по мнению местных, демоны обитают! Смертные там даже скот пасти боятся. Так что силы в долине скопилось в достатке, и неизменности в ней тоже выше облаков.

– Ты гений! – Надодух ткнул друга в плечо кулаком. – Мне и в голову не пришло.

– Нужно только посчитать, когда там полночь, – почесал в затылке Цивик. – Мне показалось, разница была часов в восемь?

Тут в аудиторию влетела Генриетта, бухнулась позади всех, резко выдохнула:

– Вы Лилиан не видели? Она вчера вся в слезах металась, а потом исчезла.

– С графинчиком, видать, поругались, – кивнул в сторону Дожара Битали. – Поэтом доморощенным…

В аудиторию вошла могучая мадам Кроус, и разговоры оборвались.

Пока весь курс исчислял точки экстремумов, зарывшись в интегралы, Цивик определил время тибетской полуночи. Получилось, что половину последнего урока нужно прогулять.

– Так нас профессор Пепелет и отпустил… – покачал головой недоморф.

– А он не заметит, – пообещал паренек.

Это оказалось правдой. Когда Цивик кивнул на стену и молодые люди выбрались из-за парт, преподаватель даже ухом не повел – только ворот поднял и продолжил невозмутимо перечислять известные способы разрушения заклятий. Впрочем, это было неудивительно. Оглянувшись, Битали увидел себя, сидящим за столом и торопливо заполняющим конспект. Рядом вяло шевелил пером Надодух и время от времени через плечо заглядывал ему в тетрадь.

– В башню лучше не заходить, – предупредил паренек. – Сфинкс о каждом перемещении низших духов предупреждает. А домовые могут донести. Мы же их больше не кормим!

– Тогда о сеньорите Ксиргу лучше и не вспоминать, – поняла Горамник.

– Давайте все, я спрячу… – Цивик деловито сунул стопку конспектов прямо в камень, махнул рукой, призывая друзей за собой.

Какими-то пыльными слуховыми проходами он вывел друзей вниз, просочился через маленькое отверстие над травой. Битали повторить его подвиг даже не попытался, воспользовался палочкой и «онбериком». Надодух и отличница тоже предпочли просто пройти сквозь кладку.

По краю двора они прокрались к камню перемещений, Цивик первым вскинул палочку:

– Филлов луг!

Друзья последовали за ним… И паренька по ту сторону камня перемещений не обнаружили.

– Неужели его куда-то в другое место перебросило? – осторожно предположила Горамник. – Странно… Такое случается раз в миллион лет!

– Если этот миллион уже миновал, то я точно знаю, на чью голову выпадет подобное «везение», – хмыкнул недоморф. – Да ты не бойся. Цивик живучий, он из любых передряг всегда выкручивается.

А над горной долиной тем временем сияли звезды. Такие яркие, что глаза словно покалывало иголками, пробивающими бархатно-черный свод. Здесь было холодно – изо рта вырывались клубы пара, а трава поблескивала пушком инея.

Воспользовавшись «трунио», юные чародеи увеличили свои куртки до размеров длинных пальто, завернулись в них и стали пробираться к знакомому кустарнику, окруженному радужным ореолом. «Альба» не требовалась – света звезд, падающего на белый хрусткий ковер, вполне хватало.

– Почему он светится? – спросил Битали.

– Их было слишком много, – ответила отличница. – Тех, кто сгинул возле Призрачного щита Эдрижуна. Их сила, сущность их душ еще не рассеялись. Наверное, здесь существует одна из сильнейших флуктуаций элениума. Но нам это не помешает. Скорее, поможет. Ведь эта флуктуация существует века. Настоящий концентрат неизменности.

– Давайте скорее, – поежился недоморф. – Чего-то тут совсем зима.

– Ладно, садись справа, а я слева. Порча Юлиане не угрожает? Может, заговоры от колдовства читать не будем?

– Будем. Она такие толпы собирает, что сглаз может случиться совершенно запросто, – покачал головой Кро. – Это же еще та зараза… Чуть ли не ветром наносит. Еще на удачу и от всяких бед.

Он опустился на колени, сделал глубокий вдох, закрыл глаза и развел руки. Потоки чудесной, чистой и прохладной силы потекли через его тело, вымывая всю накопившуюся мешанину и наполняя мертвенно-белым светом – едким, колючим, неприятным. И вместе с тем – бодрящим. Странно было осознавать, что эта живая сила даруется многими сотнями мертвецов. И вместе с тем… И вместе с тем было в ней нечто завораживающее.

Битали ощутил, что стал частью этой мертвой долины, этого ужаса и покоя, и свел руки, простирая их над амулетом. Браслет окружило облако. И вот уже оно медленно развеялось, оставив лишь слабые искорки. Потомок Темного Лорда взял браслет в руку, поднял и разочарованно произнес:

– В нем не осталось почти ничего!

– Он не для войны и не для прорыва через смертные муки, Битали, – положила ладонь ему на руку Анита. – Когда мы станем создавать новые обереги, то воспользуемся твоим открытием. Они станут ничуть не хуже наследия Эдрижуна. А это – просто безделушка. Смертную от огня спасет, а большего от него и не надо. Давай возвращаться, пока не окоченели!

Было странно вывалиться из ночной, насквозь промороженной, пустынной долины в душный и жаркий двор замка, полный учеников. Трое юных магов вышли ближе к центру двора, опустили палочки.

– Онберик! – И, провалившись в столовую, в первую очередь устремились к чашам с горячим шоколадом.

– Ух, хорошо! – обняла ладонями тонкую пиалу Анита и стала пить темно-коричневую густоту маленькими глотками.

– Вы здесь? – подошла Генриетта. – Что-то тревожно мне. Лилиан пропала начисто, не видно нигде.

– Тебе-то чего? – удивился недоморф. – Ну, поцапались они с графом. Между влюбленными это бывает. Поплачет где-нибудь в уголке укромном и успокоится. Встретятся, помирятся. Ты знаешь, какие он стихи этому одуванчику писал? О! – Надодух провел себе пальцем по горлу. – Это диагноз. Полаяться могут, рассориться никогда. Вот увидишь, уже завтра как две гуленьки на веточке, ворковать будут.