Подарок смерти - Наталия Николаевна Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сыщица подошла к двери и нажала на звонок. Раздалась музыкальная трель, которая звучала не меньше тридцати секунд. Всё это время из помещения не было слышно ни единого шороха. И вдруг дверь настолько резко распахнулась, что Андриана невольно отшатнулась. На пороге стояла маленькая девочка, которая с нескрываемым интересом рассматривала сыщицу. Наконец, по-видимому, удовлетворившись увиденным, она спросила:
– Вам кого?
– Добрый день, – произнесла Андриана и спросила, в свою очередь: – А взрослые дома есть?
– Я взрослая, – ответила девочка и снова буквально пришила к лицу Андрианы свои круглые светло-голубые глаза, похожие на пуговицы.
– Я понимаю, – кивнула сыщица, – что вы взрослая. Но я хотела бы поговорить с вашей мамой или бабушкой.
– Назовите имя, отчество и фамилию того, кто вам нужен, – проговорило самоуверенное дитя и ворчливо добавило: – А то сейчас столько мошенников шляется.
«Так зачем же ты открываешь дверь, даже не спросив, кто за ней?» – чуть не вырвалось у Андрианы. Но она сдержалась и ответила:
– Мне нужна Елена Максимовна Реутова.
– Приходите завтра в это же время, – ответила девочка и захлопнула дверь буквально перед носом Андрианы.
– Она что, будет дома? – прокричала сыщица в закрытую дверь. Но ей никто не ответил. Она хотела было позвонить снова, но передумала, решив не испытывать судьбу. К соседям она тоже звонить не стала, решив про себя: «Завтра, так завтра».
Ей пришло в голову, что девочка могла просто разыграть её, но сыщица отмахнулась от этой мысли, почему-то уверенная в том, что завтра узнает всё.
Андриана Карлсоновна не спеша спустилась вниз по лестнице, вышла из подъезда, оседлала мотоцикл и двинулась в сторону своего дома.
Тут-то ей опять вспомнилась старшая по дому Мария Остаповна Шляпа и её собственная злосчастная плита, приобретённая чуть ли не по цене подержанного автомобиля. Преувеличение, конечно, в этом было, но не такое большое, как можно было бы подумать.
Однако Андриана расценила это напоминание собственного подсознания не как желание её помучить, а как намёк на то, что пора бы познакомиться с одной из интимных подруг Анатолия Ивановича Крупенникова, Нелли Фёдоровной Махогоновой.
Сквозь шум мотора сыщица услышала звук телефона. Пришлось притормозить. Взглянув на высветившийся номер, Андриана поняла, что это Ананьева.
– Здравствуйте, Тереза Лаврентьевна, – отозвалась она, – что-то случилось?
– Здравствуйте, Андриана Карлсоновна! К счастью, ничего плохого. Я хотела вам сообщить, что приехал Миша, сын Агнии. Он только что мне звонил.
Ананьева сделала паузу, вероятно, надеясь на то, что сыщица как-то прореагирует на её сообщение, но та промолчала. Андриана Карлсоновна вовсе не собиралась сообщать Терезе Лаврентьевне о своей встрече с Журавлёвым и тем более посвящать её в детали произошедшего между ними разговора. Сыщица считала, что сын Агнии Евстратовой взрослый человек и если он сочтёт нужным, то сам расскажет подруге матери о встрече с ней. Хотя она сомневалась, что он так поступит.
Не дождавшись ответа сыщицы, Ананьева сказала:
– Я надеюсь, что приезд Миши и Лидочки пойдёт на пользу Агнии.
– Я тоже на это надеюсь, – ответила Андриана.
– Меня очень беспокоит то, что следователь подозревает Агнию в убийстве Толи, – пожаловалась собеседница.
– Меня это тоже беспокоит, – призналась Андриана Карлсоновна, – но я не сомневаюсь в том, что скоро всё разъяснится. А пока же доктор Ключевский никакому следователю не позволит тревожить Агнию Артемьевну.
– Дай-то бог! – вырвалось у Терезы Лаврентьевны. – Агния ещё достаточно слаба, и её организм просто не вынесет ещё одного потрясения. Да ещё в виде незаслуженного обвинения её в гибели любимого человека! – с негодованием проговорила женщина.
– Вы правы, Тереза Лаврентьевна! Этого допускать нельзя.
– Вся надежда на доктора Ключевского. Он-то уж точно не поверит в этот бред. И как лечащий врач, запретит её посещение следователю.
– Да, – согласилась Андриана, – до тех пор, пока она не выздоровеет.
– Что вы хотите этим сказать? – насторожилась Ананьева.
– Только то, что, когда полностью поправится, никакой доктор не сможет запретить следователю допросить её.
– Что вы такое говорите?! – возмутилась женщина.
– Но я надеюсь, – поспешила успокоить её Андриана Карлсоновна, – что до той поры все точки уже будут расставлены над «i».
– Я тоже надеюсь на это, – пробормотала женщина тихо.
– Тереза Лаврентьевна! Вы не помните, где ваша подруга познакомилась с Анатолием Ивановичем?
– Как где? – удивилась женщина. – В филармонии!
– Вы были в это время с ней?
– Нет, – ответила Ананьева и добавила виновато: – Я не хожу с Агнией и филармонию. – У меня от громкой музыки болит голова, и я устаю сидеть столько времени на одном месте! Это же так скучно, – пожаловалась она вполне искренне.
Андриана Карлсоновна тоже не могла отнести себя к поклонникам симфонической музыки, но признаваться в этом ей не хотелось, поэтому сыщица ограничилась тем, что сказала:
– Я понимаю вас. – Но она всё-таки решила уточнить: – Агния Артемьевна со всеми своими поклонниками знакомилась в филармонии?
– Про всех я не знаю, – ответила Ананьева, – но с Пушкарёвым и Крупенниковым там.
– Спасибо, Тереза Лаврентьевна, – привычно проговорила сыщица, – вы мне очень помогли. До свидания.
– Надеюсь, вы позвоните мне, если узнаете что-то новое?
– Конечно, – солгала сыщица.
Было бы странно, если бы она стала отчитываться ещё перед кем-либо, кроме своего клиента. Но вступать в пререкания в её планы не входило.
Отключив связь, Андриана Карлсоновна наконец-то тронула с места свой мотоцикл и поехала в сторону района, в котором проживала бывшая соседка Крупенникова по даче.
Дома в этом месте были построены не один десяток лет назад. И теперь о некогда престижном районе горожане нередко роняли пренебрежительно – «прошлый век». Впрочем, так оно и было на самом деле. В двадцатом веке строили не на века, как прежде, а на время. Отведённое домам время ушло, а построенные пятиэтажки остались стоять. И если в столице их сносят, то в большинстве регионов они могут и до двадцать второго века достоять.
Фасады хрущёвок, которые никто не белил с перестроечных лет, давно стали похожи на бельё, вылинявшее от многочисленных стирок.
Впрочем, если задуматься, то так оно и есть, сколько лет их стирали то холодные, то тёплые дожди, выбеливали снега и полоскали ветра. Но ни разу за последние тридцать лет их не обновили, не освежили. Прежние хозяева жизни, которые белили их каждые два года, ушли. А среди новых не нашлось для них ни одного рачительного хозяина. Так и стоят неухоженными старые панельные здания, возведённые в середине
