Джек Ричер, или Личный интерес - Ли Чайлд

– И он нигде не появляется без «Ягуара» и четырех тело-хранителей.

– Пока мы не сделаем их безработными – и тогда они исчезнут. Никто не станет сражаться бесплатно.

– Ты действительно хочешь, чтобы я в этом участвовала?

Я не ответил. Доминик Кол спросила: «Ты позволишь мне произвести арест?»

Я бы очень хотел, чтобы мой ответ был тогда отрицательным. Подошел официант, и мы сделали заказ.

– Действительно хочешь? – повторила Кейси, когда он отошел.

– Это не мое решение, – сказал я. – Ты – босс. Джоан Скаранджелло мне так сказала.

– Я думаю, что стратегия выбрана разумно.

– Согласен.

– Но ее выполнение будет сложным.

– Я не откажусь от любой помощи.

– А если б тебе не попалась та газета? – спросила Кейси Найс. – Где бы ты сейчас находился?

– Скорее всего, в Сиэтле. Или в каком-нибудь другом месте.

– И все происходило бы без тебя. Ты об этом думал?

– Пожалуй, нет. Ведь та газета мне попалась.

– Почему ты позвонил? Тебе стало любопытно?

– Пожалуй, нет, – повторил я. – Я знал, что в дело вовлечен О’Дей. А его деятельность никогда не вызывала у меня интереса.

– Так почему ты позвонил?

– Я должен Шумейкеру.

– С каких пор?

– Прошло уже около двадцати лет.

– И что представляет собой этот долг?

– Он держал рот на замке по поводу одного дела.

– Хочешь рассказать?

– Если честно, нет.

– Но?..

– Возможно, природа той истории имеет отношение к нашей миссии. В таком случае тебе следует получить эту информацию.

– И в чем она состоит?

– Если коротко, я застрелил одного типа, который пытался сбежать.

– И что тут такого ужасного?

– Попытка побега была воображаемой, для отчета. А в действительности – обычная казнь. Национальная безопасность – коварная штука. Речь шла о репутации. Поэтому иногда возмездие бывает публичным, а временами – нет. Некоторых предателей арестовывают и судят, других – нет. Они погибают в результате трагических несчастных случаев или от рук грабителей на улицах, пользующихся дурной репутацией.

– И генерал Шумейкер это знал?

– Он оказался случайным свидетелем.

– Он возражал?

– В принципе нет. Он все понимал. Тогда он работал в военной разведке. Поспрашивай. ЦРУ действовало так же. Это был прагматичный период.

– Так почему же ты ему должен?

– Я застрелил еще и друга того типа.

– Почему?

– У меня возникли дурные предчувствия. И я оказался прав, потому что у него в кармане был пистолет, а его дом оказался настоящим кладом. Выяснилось, что он являлся связным подозреваемого. С точки зрения шпионажа они получили двоих по цене одного. В конечном счете даже больше. Они сумели арестовать всю цепочку агентов. Но следствие хотело точно знать, видел я пистолет или нет. Ведь все должно быть в соответствии с законом. Правда состояла в том, что я не видел пистолета. А Шумейкер меня не выдал.

– Поэтому теперь ты готов за него сражаться. Тебе не кажется, что это перебор? Пропорции не те.

– С одолжениями всегда так. Как в фильмах про мафию. Один из них говорит: «Однажды я с тобой свяжусь, и ты должен будешь нам помочь. Ты не сможешь выбирать». В любом случае если сначала это была битва Шумейкера, то теперь она и моя. Потому что О’Дей прав: мы живем в огромном мире, но я не могу постоянно оглядываться через плечо. Так что Котт получит возможность для реванша.

– Ты хочешь, чтобы я была с тобой?

– Только в том случае, если у тебя есть такое желание. Сначала на уровне морали. Услуга – лишь намек. Как сценарий, которому я должен следовать. О’Дею нужен убийца. Он не хочет арестов и судов.

– На любом уровне ты хочешь, чтобы я была с тобой?

– А где хочешь быть ты? – спросил я.

– Я хочу в этом участвовать.

– Ты участвуешь.

– Предстоящая фаза не слишком соответствует моим на-выкам.

– А что не так с твоими навыками?

– Я средний стрелок и не слишком пригодна для рукопашных схваток.

– Не имеет значения. Мы дополняем друг друга. Потому что физическая часть здесь далеко не главная. Победу в игре одержит тот, кто будет быстрее думать. А в этом ты сильна. В любом случае две головы лучше одной.

Кейси не ответила.

– Мы начнем завтра в семь утра. Оставшуюся часть ночи тебе следует отдохнуть.

Мы вместе спустились вниз на лифте, но я вышел раньше, потому что мой номер располагался на пару этажей выше. Войдя, я понял, что в нем побывала горничная. Я раздвинул шторы и посмотрел на город через крыши домов. Отсюда видимость составляла не более сотни ярдов. Среднее расстояние для перенаселенного города. Удобный угол, естественный фокус. Я немного поднял глаза и постарался представить себе вдвое большее расстояние – двести ярдов, потом четыреста, восемьсот и, наконец, тысячу шестьсот.

Я смотрел очень, очень далеко. Если б Ромфорд был Мейфэром, нам пришлось бы проверить десять тысяч мест.

– Ты позволишь мне произвести арест? – спросила Кол.

– Да, – сказал я, – я хочу, чтобы это сделала ты.

В качестве награды, признания заслуг или комплимента. Как медаль на поле боя. Заслуженная привилегия. Она проделала всю работу. Именно ее идеи позволили нам раскрутить дело. Отсюда награда. А она обещала быть на высоте – ведь противник у нас был серьезным. Не с физической точки зрения. Насколько я помню, через много лет я вонзил долото ему в голову, но он не запомнился мне как крупный мужчина. Однако с точки зрения власти он занимал солидное положение, с немалым престижем и влиянием. По-настоящему большой риск. В особенности для женщины. И это также имело немалое значение.

Кол хотела получить признание. Она его заслуживала, она проделала всю работу, она выдала все идеи, она все раскрутила. Она была очень основательной и умной.

Но это ее не спасло.

Я разделся и лег в постель, но шторы оставил раздвинутыми. Сияние города могло меня успокоить, а рассвет поможет проснуться.

На следующее утро в одну минуту восьмого мы уже ехали с Беннеттом к Уоллес-Корту, но на сей раз не на безликом синем «Воксхолле», а на безликом серебристом «Воксхолле». В остальном машины ничем не отличались друг от друга, как если б их взяли в аренду. Мы проделали тот же маршрут, только быстрее, потому что с утра все двигались в противоположном направлении. В город, а не из него. Час пик, но не для нас. Беннетт выглядел усталым. Кейси Найс выглядела хорошо. Мы не разговаривали. Сказать было нечего. Не сомневаюсь, что Беннетт считал поездку пустой тратой времени. Весьма возможно, что он был прав. Даже весьма вероятно. Но всегда остается небольшой шанс.

Может быть, для того, чтобы не пришлось говорить: «Если бы я знал тогда то, что знаю сейчас». А эту фразу очень часто повторяют. Моя мать постоянно ее использовала. В ее случае это произносилось искренне, но создавалось впечатление, что она упражняется в красноречии – так и было, – сосредоточивая все свое внимание на водопаде гласных звуков, игнорируя согласные: «Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас».

«Я знаю теперь» – как бой барабанов. Зловеще и немного жутко, как удары литавр в начале мрачной симфонии. Может быть, Шостакович.

«Я знаю теперь».

Я знал через двадцать минут после того, как мы оказались на месте.

Глава 40

Когда мы подъехали совсем близко, я начал узнавать кое-что из виденного нами из микротакси, заказанного, как и положено, по телефону. Некоторые улицы уже казались мне знакомыми – все тот же пригород, но с более напряженным движением, чем всем хотелось бы. Я даже вспомнил некоторые магазины. Ковры, сотовые телефоны, цыплята, чизбургеры, кебабы. И внезапно возникшее зеленое пространство, симпатичный старый дом и безумная стена, отодвигающая Лондон в сторону после всех прошедших лет.

Все тот же приземистый крутой парень в кевларовом жилете и с автоматом в руках стоял на страже у ворот. Беннетт кивнул ему, и он сделал шаг к воротам, но тут его взгляд упал на меня.

– Вы джентльмен с путеводителем, – сказал он. – Шесть пенсов за то, чтобы осмотреть лужайки. Добро пожаловать, сэр.

Затем он повернулся к воротам и распахнул их. Никаких подтверждений по рации, никаких бумаг и жетонов. Просто кивок и подмигивание. Охранник был в боевом снаряжении, но синего цвета, с надписью «Столичная полиция», вышитой черными нитками на материале, покрывавшем кевлар, и трафаретной печатью черными чернилами; шлем украшала монохромная версия, логотип корпорации, так что у меня не оставалось никаких сомнений, что парень полицейский. Не в меньшей степени я был уверен, что Беннетт не имеет к полиции отношения, однако он кивал и подмигивал полицейскому, и тот ничего не имел против.

Сейчас все стремительно меняется.

Мы проехали по дорожке и припарковались на гравии рядом с дверью, где на страже стоял другой вооруженный полицейский. От дома во все стороны отходили новые пристройки, добавленные в более позднее время, но в целом он сохранял прямоугольную форму, причем ширина превышала глубину. Нет, он не был сдавлен, и я не сомневался, что внутри он очень просторный, однако широкий фасад доминировал над всем остальным. Особняк напоминал четыре обувные коробки, выложенные в ряд. Может быть, во времена Елизаветы не хватало длинных дубовых стволов для потолочных балок. Ее отец только что создал королевский флот, много кораблей из дуба, для строительства которых вырубали целые леса.