Кровавый ветер - Раймонд Чэндлер

— Бог мой, — услышал я голос О'Рурка, — он выбросил ее из самолета…

Падающее тело врезалось в деревья, и я зажмурился. Конец Флэйм… Конец всему…

— А сам он… — недоумевал О'Рурк. — Самолет-то горит. Теряет управление. Что-то у него не ладится.

Действительно, самолет нырял, заваливался набок, приближался к земле… Вот снова рванулся вверх, опять потерял высоту, нырнул и врезался в кроны деревьев в сотне футов от нас.

— Ее… Ее уже не спасти, — сдавленным голосом проговорил О'Рурк. — Но этот гад, если он еще жив, теперь никуда не денется. Попался с поличным.

И мы понеслись через поле.

Я не совсем понял, что произошло, но падал аэроплан неравномерно, вихляя из стороны в сторону, и перед самой землей вдруг задрал нос к ускользнувшему от него навсегда небу. Лишь после этого он прочно застрял в ветвях двух мощных дубов.

И огонь.

— Быстрее! — крикнул О'Рурк. — Как бы бак не взорвался.

— Пусть сгорит, скотина! — завопил я, но тут же одумался. Подпрыгнув, я зацепился за ветку, подтянулся…

…Передо мной пятна физиономий присяжных… Мантии судей… И я заявляю, что мне привиделся пистолет в руках Микеле Горгона. И я выстрелил, защищая свою жизнь. Взять Микеле? Судить его? Человека, который покупал суды и судей? Нет, никаких судей, никакого правосудия. Есть иной суд. Есть Высший Судия.

Вот он, скрючился в кабине, сволочь. В лицо мне пахнуло жаром пламени, ветер порывистый, неровный.

— Привет, доктор! — крикнул я в каком-то приступе яростного безумия, ненависти, чего-то еще, от чего хотелось рыдать.

О н услышал. Шевельнулся, попытался подняться.

Правой рукой я схватил пистолет. Левой схватил его за шлем и повернул к себе голову. Пусть знает!..

На меня смотрели широко раскрытые испуганные глаза. Это Флоренс Драммонд. Флэйм!

Глава 32

Конец злодействам

Не помню, как я ее вытащил. Скорее всего, только мешал О'Рурку и Брофи. Может быть, обошелся без них. Из головы выскочило. Помню, как она лежала на траве.

О'Рурк хлопотал насчет воды, Брофи побежал к машине за дежурной фляжкой в бардачке. Я держал Флэйм в руках.

— Это не убийство, Рэйс, — повторяла она в который раз. — Я пропорола его парашют ножом. И сказала ему. Сказала перед тем, как он прыгнул. Но он прыгнул. Оставил меня в горящем самолете. О моем парашюте он тоже позаботился.

— Хватит, хватит, — остановил я ее. — О'Рурку об этом знать необязательно.

Слышал О'Рурк или нет, не знаю. Но я видел, как он направился через поле к месту падения Микеле Горгона.

А Флэйм рассказывала:

— Я должна была выяснить обстоятельства смерти сестры и катастрофы, изуродовавшей ее. Узнать, хотел ли он ее убить, подстроил ли аварию. Потому и направилась на встречу. Самолет он купил на мое имя. Боялся, что выяснится правда о Розмари. Боялся — панически боялся — ночного голоса в телефонной трубке и подготовил путь к бегству. От меня ничего не утаил. Как только взлетели, так и принялся рассказывать. Похвалялся. Смаковал. И как убил ее — заставил покончить с собой — в больнице, использовав ее физическую и психическую немощность. Сообщил ей, что в потайном карманчике хранятся яд и зеркало. И пообещал через два часа привести того, кого она любила.

Она замолчала и протерла сухие глаза. Плакать она, как я подозреваю, не научилась.

— Защищаться мне было нечем. Пистолет он у меня отнял. А механик, прежде чем крутануть винт, ударил меня чем-то тяжелым по голове. Я пришла в себя уже в воздухе. Он все неплохо продумал. Механик должен был под присягой заявить, что я взлетела одна. Микеле поджигает самолет, выпрыгивает с парашютом, возвращается домой, отдыхает.

«Я готовил тебе свадебную карету, Флоренс, — сказал он мне. — А теперь этот самолет станет твоим гробом. Ты повторила ошибку сестры. Я любил тебя, я мог сделать тебя счастливой. Но ты оказалась коповской стукачкой. Мне не нужна полиция в доме. Я обойдусь без тебя». Он что-то сделал с ручками управления, нырнул под приборную доску. Потом вылез и приготовился к прыжку. В правой руке пистолет, направленный на меня, указательный палец левой сунул в кольцо парашюта.

«Нет, Микеле, тебе придется умереть со мной, — сказала я ему. — Твой парашют испорчен». Он, казалось, не сразу понял. Потом улыбнулся и протянул руку через плечо. Тут самолет тряхнуло, и он свалился вниз. Казалось, через вечность до меня донесся его ужасный вопль. Но я предупредила его, что парашют испорчен, предупредила…

Я прикрыл ее губы своей ладонью. О'Рурк возвращался.

— «Ройс» и механика оставим местной полиции. Я загляну к Майеру, — И О'Рурк полез в полицейскую машину. — Насчет того парня под деревьями, Рэйс, можешь не волноваться. Тихий, как Тутанхамон. И вне всяких сомнений наш общий друг Микеле Горгон.

— Да… и Флэйм действовала в рамках самозащиты…

— Придержи язык, Рэйс. — Он сосредоточился на своей сигаре. — Тело Горгона висело на ветках, когда я туда добрался. — Я насторожился, так как своими глазами видел тело распростертым на земле. — Значит, висело. Поняли? Уж я-то точно знаю, потому что парашют пришлось в куски раскромсать, чтобы труп снять. В полоски разрезал. Тоже поняли? Непонятно, почему он не раскрылся, парашют, но такое ведь бывает иной раз. И чаще всего непонятно из-за чего.

Да, О'Рурк классный скаут, кто ж спорит. Микеле Горгон, державший Флэйм в руках, мертв. Это, конечно, предрассудки… державший в руках… И не только в переносном смысле. Вовсе не из-за этого я сунул в рот сигарету и закурил. Просто покурить захотелось. Давно не курил.

Что еще? Да почти ничего. Тело Эдди Горгона всплыло тремя днями позже. В бухте всплыло. Скорее всего, Микеле приказал убрать его из кафе «Мария». Зачем? Наверное, хотел задержать неприятную новость. Надо же, какой-то Вильямс укокошил его брата Эдди! Или того, о ком все думали, что это его брат Эдди.

Послесловие составителя

Как и джаз, образ крутого частного детектива — американское изобретение.

Впервые этот персонаж появился на страницах бульварной прессы в начале 20-го века и сразу стал неотъемлемой частью жанра, который по-английски называется Pulp fiction. В настоящее время словом pulp частенько называют наскоро сляпанную, низкосортную литературную поделку, но изначально термин pulp fiction имел совершенно другое значение. Pulp — сокращение от слова pulpwood, означающего «дешевая бумага». На такой бумаге печатались литературные журналы, издававшиеся после Первой мировой войны. Эти журналы были напичканы бульварными романами, вестернами и приключенческими историями для читателей, желающих отдохнуть за книгой и хоть на время отвлечься от тяжелой действительности.

В первой половине 20-го века, когда «бульварное чтиво» было на пике популярности, сотни литературных журналов предлагали читателю самые разнообразные по стилю и содержанию повести, новеллы и рассказы. Существовали специализированные журналы, печатавшие, к примеру, приключенческие истории о происшествиях на железной дороге, в авиации или в джунглях. Жанровые особенности бульварных романов поражали разнообразием — от любовных историй до вестернов, научной фантастики и ужастиков; короче говоря, в ход шло все, что, по мнению издателей, могло привлечь читательский интерес. На страницах этих изданий впервые появились супергерои «нового поколения» — борцы со злом, защитники угнетенных: Мистер Тень, Человек-Паук, Док Савидж, Детектив-фантом… Обязательными атрибутами этих персонажей были плащ с капюшоном, маска, закрывавшая лицо, стальные кулаки и статус героя-одиночки.

Бульварная литература оказалась на редкость долговечной, она приносила хорошие прибыли издателям и распространялась огромными тиражами. Среди прочих бульварных изданий безоговорочным чемпионом по тиражам и популярности стал журнал «Черная Маска». Большинство рассказов, вошедших в настоящий сборник, впервые было напечатано именно в этом журнале.

Даже если бы его издатели ограничились только публикацией первого рассказа Кэрролла Джона Дэйли, этого бы уже хватило для того, чтобы «Черная Маска» обрела бессмертие.

Пятнадцатого мая 1923 года в рассказе «Терри и три ружья» читатель познакомился с сыщиком Рэйсом Уильямсом, прототипом «крутого частного детектива» и первым серийным персонажем в истории криминального чтива.

В действительности Дэйли был всего лишь простым писакой, не претендовавшим на изысканность, талант или творческие муки, но именно с его легкой руки возникли и оформились те жанровые особенности, которые в последствии были подхвачены и развиты в произведениях признанных «отцов» криминального жанра: Роберта Б. Паркера, Джо Горза, Джэймза Крамли, Билла Пронзини, Майкла Коннелли и Джэймза Ди Берка.

Чуть позже в том же году Дэшил Хэммет написал свою первую книгу про детектива-оперативника из агентства «Континентал» (Континентал Оп), изданную все в той же «Черной Маске», и с той поры будущее жанра было определено, поскольку и издатели, и читающая публика быстро распознали в рассказах Хэммета серьезную литературу, замаскированную под массовую. Все заметные писатели времени расцвета криминального чтива работали для «Черной Маски», включая Пола Кейна, Гораса МакКоя, Фредерика Небеля, Рауля Уитфилда, Эрла Стэнли Гарднера, Чарлза Г. Бута, Роджера Тори, Норберта Дэвиса, Джорджа Хармона Коукса и, конечно, величайшего из всех — Рэймонда Чандлера.