Аромат обмана - Вера Копейко

Евгения посмотрела туда, куда и он. Но ничего не увидела.

— Ах! — вскрикнула она через мгновение, попятилась к двери, а Вадим, словно не ожидал ничего другого, раскинул руки и удержал ее.

— Все в порядке. Фруська, свои!

Перед крыльцом стояла рысь. Она спрыгнула с дерева и уставилась на Евгению. Морда в точности такая, как на портрете, который так нравился Евгении и висел у нее над столом.

— Знакомьтесь. Фруська, это Евгения. Она приехала, чтобы испытать на тебе репеллент. Это что-то вроде антисекса, — ухмыльнулся он. Потом повернулся к Евгении и спросил: — Я правильно говорю? — Она медленно краснела. А он улыбался. — Эта ученая дама хочет, Фруська, — он снова перевел взгляд на огромную пушистую кошку, — чтобы ты не искала объект любви там, где тебе хочется и когда тебе хочется. Видишь, какая, да? Она жаждет управлять твоим желанием. — Рысь чихнула. — Тебе смешно, да?

Евгения задержала дыхание.

— Как у вас здорово получается, — пробормотала она. — Вы настоящий дрессировщик.

Он не отозвался — он говорил с Фруськой:

— Ты согласна участвовать? Не-ет, конечно, не даром. Сама она, знаешь ли, хочет на этом сильно разбогатеть. Как станет платить? Мы сейчас спросим.

Вадим повернулся к Евгении.

— Платить? — Она быстро включилась в игру. Как ее мать, Ирина Андреевна, умела мгновенно перейти из одного состояния в другое, если того требуют обстоятельства. — Какая валюта у вас в ходу? — спросила она, глядя на громадную кошку.

Она увидела ее глаза — желтые. Зрачки, на удивление, узкие, как черные щелочки. Рысь смотрела не на нее, на Вадима. Евгении показалось… а может быть, какая-то безнадежно влюбленная женщина превратилась в рысь? Чтобы быть рядом с ним… Рысь замерла, слушая его голос, она вбирала его в себя до последнего звука, даже белые усы не шевелились.

У Евгении запершило в горле. Черный блестящий нос кошки насторожился. Рысь чувствует ее запах — чужой, поняла Евгения. Вряд ли он ей нравится. Она высунула розовый язычок, он был узкий и тонкий.

— Она согласится на что-то съестное, — сказал Вадим. — Я так думаю.

— Но у меня… — Евгения мысленно рылась в своем рюкзаке. — У меня только мюсли. Целая коробка. В них рожь, пшеница, кукуруза… в общем, восемь злаков и тропические фрукты, кусочками — манго, папайя, киви…

— Пожалуй, подойдет. Она такое еще не пробовала.

— Вы взяли ее котенком? — догадалась Евгения.

— Правильно. Я поймал ее мать. Фруська жила у меня в доме, росла веселая, игривая. Вы держали кошек? — Евгения кивнула. — Тогда вы знаете, какие они забавные. — Он засмеялся. — Со мной еще жила жена. Фруська ей тоже нравилась. Но потом они обе меня покинули. Жена вышла замуж, укатила в Питер, а эта особа удрала в лес. Вот тогда бы мне ваш препарат, — он быстро повернулся к ней, — Фруська осталась бы у ноги. — Он любовался животным, а оно, похоже, получало не меньшее удовольствие от того, что видит этого человека.

— Но она хорошо живет, — продолжал он. — Я знаю. Она стала настоящей хищницей. Как мне не жаль было отпускать ее, я понимал: она должна жить в лесу. Прекрасно ловит зайцев, может поймать молоденького кабанчика или козу. Если зазеваются тетерева — эти птицы спят в лунках на снегу, то и они — ее добыча.

Наконец после бессонной ночи и неожиданного потрясения Евгения начинала приходить в себя. Зверь — не мираж, рысь по-прежнему стояла перед крыльцом и смотрела влюбленными глазами на Вадима.

— Она прекрасно лазает по деревьям, вы сами видели, — продолжал свой рассказ Вадим. — Она устраивает на дереве засаду и кидается на добычу. Она спокойно оседлает дикую козу и не отпустит, пока не перегрызет ей горло. — Евгения поежилась. Он улыбнулся. — Не бойтесь, она не кидается на людей. Если они не кидаются на нее. Так что же? Вы готовы попробовать то, за чем приехали? Давайте, вам предстоит отчитаться перед теми, кто вас послал. Я все понимаю.

Евгения колебалась. Конечно, она хотела проверить то, что привезла. Засунула руку в карман куртки, нащупывая пузырек, который готовила вчера для… него. В отчаянии, не догадавшись, что он устраивает шоу.

Евгения шарила в глубоком кармане, вылавливая пузырек. Но что-то смущало — она сама не знала, что именно. Какая-то тревога начинала мешать. Она не любила это чувство. Когда оно накатывало на нее, старалась поскорее узнать причину и избавиться.

Пузырек. Вот он. Стиснула пальцами и потащила из кармана. Но… какой он легкий…

Евгения быстро выдернула руку. Взглянула. Он был пуст!

— Так что же? Как проведем эксперимент? Я полагаю, вас научили, как? Я думал над этим, — он рассмеялся, — когда понял, кто вас прислал. Итак, я ставлю капкан на рысь, а некто проходит по моим следам и перекрывает запах моей приманки. Я верно говорю? Но ваши педагоги, — он с такой иронией произнес слово «педагоги», что она быстро взглянула на него и отвела глаза. Чтобы Вадим Зуевский не заметил ее отчаяния. Но он успел его уловить. — Я вас чем-то… напугал? — тихо спросил он. — Обидел?

— Нет, — она покачала головой. — Нет. Ничего нет. Пусто. — Она потрясла флакончик. — Видите? Ни-че-го, — раздельно, по слогам произнесла Евгения.

— Но… куда все подевалось? — он переводил взгляд с нее на флакон и обратно. — Я вижу, пробка притертая… Если ее не выкручивать с силой, она сама не выпадет.

Евгения медленно краснела. Вчера, когда она готовилась обороняться от Вадима, дергала и крутила флакон… Господи, она собиралась вылить этот репеллент для рыси… на себя, ради собственного спасения…

Он вылился. Но не тогда, а позже, ночью, в суете и грохоте…

Вадим увидел, как она краснеет, наклонил голову набок, оглядел ее.

— А я-то думал всю ночь: ну почему я не хочу… ну совсем не хочу такую хорошенькую женщину? — в его глазах плясали ехидные огоньки. — Ха-ха-ха! — захохотал он во все горло. — Да потому, что она полила себя рысиным антисексом! Господи! Ну почему она это сделала? Мы бы сейчас кувыркались прямо на снегу, да? — Евгения отвернула от него покрасневшее лицо. — Я шучу. Но, видимо, на самом деле какая-то высшая сила существует, она не позволила вам навредить мне.

— Да, — сказала она. — Я вообще начинаю думать, что влезла во что-то…

— Понимаете, Евгения, я заметил одну вещь. Стоит сделать что-то осмысленное, всегда найдутся люди, которые попробуют превратить это в бессмысленное. — Он смотрел на нее, а ей показалось, что его глаза сейчас похожи на глаза Фруськи.

— Что ж, — пробормотала она, — тогда валютой для расчетов будут не мюсли. А отрицательный ответ. Мой реппеллент не годится для рыси, — сказала она. — Я так и напишу в отчете.