ОБХСС-82. Финал - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чего шары выкатил? — Он усмехнулся, придвинул свободный стул и в наглую уселся напротив.
— Милославский? — Я хлопал глазами, чувствуя себя идиотом. — Погоди… Ты… Млять…
— Да я, я… — Жорик, а это реально был он, откинулся на спинку стула и уставился на меня с усмешкой. — Черт… Ждал этого момента сорок лет. Прикинь? Не знал точно, какое будет число. Запомнил только нашу драку. От этого и плясал. Вчера нашел больницу, куда вас привезли. Но опоздал. Ты уже соскочил оттуда. Решил, надо ехать в отдел. Ты же по любому дома хрен останешься.
— Подожди… Ты… — Я оглянулся, будто за нами кто-то мог следить, а затем наклонился ближе к Милославскому. — Не пойму… Мажор, это ты?
— Вот я всегда говорил, что ты туповат. Наверное, профессия всё-таки наложила свой отпечаток. Не зря вас, ментов, считают в народе придурками. — Жорик буквально ухохатывался над каждым своим словом. — Эх… Сто́ило ждать долбанные сорок лет, чтоб увидеть твою рожу в этот момент. Отвечаю.
Слушать высказывания Мажора из уст взрослого, очень взрослого Милославского, было охренеть как странно. Словно в тело шестидесятилетнего мужика посадили подростка.
— Но… Как? — Я тоже откинулся на спинку стула, не сводя глаз с своего собеседника. Сказать, что я был в шоке, не сказать ничего.
— Что, как? Как оказался, тут? Как жил эти годы? Как вообще жил?
Милославский небрежным жестом маякнул официанту. Тот мгновенно оказался рядом.
— Чай, зеленый, без сахара. — Сказал Мажор парню в униформе, а когда официант рванул выполнять заказ, снова переключился на меня. — Слушай… А хрен его знает. Я до конца сам ни черта не врубился. Все эти годы пытался найти ответ. Уже чисто из принципа… Не нашел. Думаю, скорее всего, последнее, что ты помнишь, квартира Милославских, Серега, Тоня, ну и вся эта херня. Правильно? Просто когда батя… черт… До сих пор называю его так по привычке. Даже мысленно… Когда Серега выстрелил, я вроде вырубился, но почти сразу пришел в себя. Сначала просто офигел. Думал, меня домой обратно закинуло. Ни черта подобного. Глаза открыл, а там… Андрюха Сереге морду бьет. Пистолет в углу комнаты валяется. Матвей Егорыч Тоню скрутил. Она ведь сопротивлялась. Хотела до оружия добраться. А главное — на полу сидит Соколов. Настоящий. И тихо охреневает от происходящего. В его башке — дембель только что был. И он должен ехать домой, к матери. А тут — странные люди разборки устроили. Ну, а потом понеслась… Рана была несерьезная. Вскользь. Серегу мы отпустили. Я отпустил. Андрюха с дедом рвали и метали. Но… Когда до меня дошло, что ты вернулся домой, а я — нет… Не знаю. Не смог я его ментам сдать. Мы же с тобой все правильно думали. Он, придурок, связался с этим цыганом. Который был любовником Брежневой. Буряце. Помнишь? Началось все с монет. А потом дальше покатилось. Не знаю, имел ли Серёга непосредственное отношение к убийству и грабежу. Честно. Не могу точно сказать. Про Федорову менты так ни черта и не выяснили. Нет убийцы. Висяк. Оба других ограбления… Там нашлись виноватые. Но… В общем, хрен с ним. Не это главное. Брюлики действительно Серега притащил Жорику. Он сначала Милославского сдал чекистам насчёт отца. Вроде как со зла. В отместку. Но потом ему самому стало туго. Сереге имею в виду. Он эти бриллианты додумался втихаря из-под носа у Цыгана увести. К Жорику пришел помощи просить. А тот как раз обо мне догадался. С помощью снов, ему жизнь Дениса Никонова начала сниться, Тони и рассказов Сеньки. В общем, они вроде как договор заключили. Милославский поможет Серёге, а Серёга поможет Милославскому. Уж не знаю как, Тоня и Жорик пришли к выводу, раз я смог в него попасть, то и он сможет в меня. Честно говоря, многое из этой части истории осталось непонятным. У Тони крыша поехала. Хотя, я думаю, она просто очень хорошо закосила под сумасшедшую, если честно. Поэтому вызнать подробности я так и не смог. А Жорик, как ты понимаешь, был мне тоже недоступен.
— Так… погоди… — Я затряс головой, как козел. — А чекисты? А менты?
— Тут тебе спасибо. — Мажор искренне улыбнулся. Реально искренне. По-настоящему. — Дед у Катеньки и правда оказался совсем не простой товарищ. В 1956 году Андропов был в Венгрии послом. Произошло восстание. Так можно сказать. Хотя… Резня была, на самом деле. Но не суть. Не об этом речь. Так вот, жену Андропова с маленьким сыном захватили в заложники. Эти, прости Господи, повстанцы. Из Москвы, естественно, специальные ребята прибыли. Группы особого назначения ГРУ. Если без подробностей. Так вот, одна группа, как раз, сына Андропова спасла. Их там в группе, после этого спасения, три человека осталось. Просто, чтоб ты понимал цену жизни пацана. И среди троих — дед Катеньки. Наташка тогда же вместо тебя на встречу с Институтской пришла. А потом ее к нам притащила. Устроили мне допрос с пристрастием. Не знаю, что там за разговор у вас с Наташкой был… Она сказала, в нем, в этом разговоре, дело. Благодаря тебе девчонка поняла, какая-то жопа у меня приключилась. В общем, Катенькин дед помог. Лично с Андроповым встречался по моему вопросу. Точнее, по вопросу семьи Милославских. Аристарх так значится в памяти всех хорошим человеком, а меня оставили в покое. Потом что было… До распада Союза успел жениться. На Наташке, естественно. Устроился на работу. Не поверишь… В музей. Храм, который на кладбище в Зеленухах, изучал. Раскопки там вел. Все, как положено. А в 1992 году, бриллианты, наконец, скинул…
— Какие бриллианты? — Мне кажется, мое лицо стало выглядеть еще тупее.
— Те самые, Стасик. Те самые. — Милославский тихо засмеялся. — Две стрекозы и лилия. Я их перед тем, что в тот день произошло, совершенно случайно экспроприировал. А потом никому об этом говорить не стал. Знал ведь, что пригодятся. До нужного момента сидел тихо. Сына растил. Наташка из гастронома уволилась. Тем более, как теперь знаешь, твоего тёзку все-таки расстреляли.
— Подожди. Так я не пойму… А Никонов сейчас? Это Жорик?
— Ну, выходит так. — Милославский развёл руками. — Стас, я много лет пытался выяснить, как вообще это было все возможно. Не сразу, конечно. Значительно позже. Дети выросли. Бизнес нормально работал. Мы с Наташкой путешествовали много. Где только не был. В Тибете, в Китае, в Индии. В местах, где словосочетание «переселение душ» не вызывает нервный тик или смех. Но ответа так и не нашёл. Один товарищ мне, правда, сказал, что скорее всего, таков был мой настоящий путь. И путь отца. А остался я в итоге из-за Наташки. Вернее,
