Золотой дракон (СИ) - Наталья Тихая

Фир нашелся в гостиной, он сидел перед камином. В одной руке он держал стакан с чем-то, а во второй крутил засохший небольшой цветок.

Я подошла к нему и залезла на соседнее кресло с ногами. Как-то я не подумала, что тут может быть холодно, и сейчас постаралась сесть как можно компактнее, чтобы не так холодно было.

– Извини меня, Фир, я была не права, я не подумала, что заставлю поволноваться тебя. Я больше не буду никогда снимать кулон, я обещаю. Не расстраивайся из-за меня, пожалуйста. Если хочешь, сделай так, чтобы мы не слышали мыслей.

– Ох, Кьяра, иди сюда, а то уже нос посинел. Ты меня тоже прости, я не должен был кричать на тебя, просто я очень за тебя испугался, когда понял, что ты сняла кулон. Фир встал, положил на столик стакан и цветок, снял свитер, и одел его на меня, потом сел обратно, и пристроил меня у себя на руках. Ноги я поджала под себя, да еще и Фир обнял, так что я почти сразу же согрелась.

– А ты хочешь, чтобы это опять стали обыкновенные солнечные камни, Кьяра? – тихо спросил меня Фир. Мне очень не хотелось, но я понимала, что Фир и так привязан ко мне, и, скорее всего, это ему в тягость. Я же не могу удержаться, и лезу к нему по сто раз на день, дергаю его с чем-нибудь.

– Если ты хочешь, то сними – мы провели эксперимент, и у нас не получилось, я не хочу быть тебе в тягость, Фир. Пусть мы будем меньше общаться, но зато всегда с удовольствием.

– Ты мне не в тягость, мышонок. Никогда так не думай. И я не хочу снимать с кулонов нашу связь. Мне приятно тебя чувствовать. Знать твои мысли, чувства. У тебя очень теплые мысли, – сказал Фир и поцеловал меня в макушку. Так мы и сидели. Эльф успокоился, а во мне вылезло на первое место любопытство. Как же Фир узнал все о Марине, промучившись минут двадцать, я все-таки решилась спросить.

– Фир, а как ты узнал все о Марине и ее мире, ты ведь не менталист? – я почувствовала, как Фир напрягся.

– Понимаешь, Кьяра, есть специальное заклинание, с его помощью можно проникнуть в воспоминания и все узнать, только у него есть одна особенность. Объект должен в это время ни о чем не думать.

– О-о-о, ух ты, … и как ты этого добился, как можно сделать так, чтобы человек ни о чем не думал? А заклинание сложное, а меня научишь, и я хочу так научиться, а ты не говорил, что тоже можешь мысли читать?

– Нет, не научу, тебе нет в этом смысла, да и зачем, к праздникам ты и сама сможешь. Ну и, в общем, оно тебе не сильно подходит…

– Но почему?

– Я ее поцеловал, Кьяра, простейший способ девушку заставить ни о чем не думать – это ее поцеловать. Ну вот, а теперь подумай, почему не подходит это тебе…

– Ох, но это же неправильно… так нельзя… ты же ее не любишь, а она будет расстроена… – мои мысли скакали как кролики, я никак не могла сформулировать идею, в чем неправильность, но чувствовала, что это неправильно.

– Кьяра, прекрати, мы с тобой об этом говорили. Мне нужно было знать, и я не сделал ничего такого неправильного. Ей понравилось, и она знала, что твой «брат» завтра уезжает, и не была «против», наоборот, она скорее была бы расстроена, что он остановился, – усмехнулся Фир.

– Но все равно – это неправильно, – вскочила я.

– Почему, Кьяра? В чем «неправильность»? Мне ее нужно было по голове стукнуть, чтобы она перестала думать? В чем «неправильность», я выбрал наиболее не затратный и безболезненный способ все узнать! – Фир опять кричал.

– Но ты же ее поцеловал!!!

– Ох, Кьяра, поцелуй не обязательно должен что-то значить. Есть много причин, почему люди могут целоваться: страсть, желание, благодарность, похоть, ревность, алчность, извинения, очень редко целуют любя, особенно, во взрослом мире. В поцелуй можно вложить, что угодно – им можно втоптать в землю и вознести на небеса. И поверь мне, Марина прекрасно понимала во время поцелуя, что он ничего не значит, – уже устало объяснял Фир. Мне ему нечего было ответить, все равно, это было неправильно в моем понимании, а объяснить почему, я не могла Фиру. Ну, вот как объяснить, что белое – это белое? Фир в моих глазах стал каким-то обыкновенным, и это разочаровывало. Нет, то, что он целовал ее, меня не волновало, ну почти не волновало, ну ладно, если бы она ему нравилась, а так, ради того, чтобы что-то узнать.

Эльф, наверняка, почувствовал все, что происходит со мной, как и я, его огорчение.

Разговор дальше не клеился.

– Идем, я тебе заплету волосы. Скоро уже выходить на испытания, – он меня потащил наверх. – На, вот это наденешь, – Фир залез в шкаф и вытащил темно-серые штаны и белую рубашку, черные сапоги с черным плащом. – На улице сейчас прохладно, так что плащ очень пригодится, да и после купания в холодной воде он тебе очень понадобится. Еще и я возьму, во что тебе переодеться. Нечего тебе бегать по городу в мокрой одежде. Пойдем в мой кабинет, и переоденешься после испытания. Заодно и узнаешь сразу, поступила или нет. Мне принесут списки поступившись на подпись.

– Не нужно, я сама справлюсь.

– Кьяра, прекрати, я тебе уже говорил: ты – семья, ты всегда останешься семьей, там, в Академии – работа, там не будет Фира, там будет профессор Фирантеринель – декан факультета боевой магии. Все, что происходит там, никак не должно касаться всего, что происходит тут. Давай так все и оставим. Хорошо?

– Да, – Мне было очень неприятно и горько. Но он прав, лучше это оставить. Пока Фир заплетал мне косу, мне стало как-то все равно, поступлю я или нет. Мне всегда хотелось поступить, чтобы Фир мной гордился, мне хотелось быть как он, а так, в чем смысл? До Академии мы шли молча. Когда оставалось дойти всего поворот, Фир остановил меня и отвел в тень переулка.

– Нажми на камень. Ты поступишь, слышишь, ты все сделаешь, чтобы туда поступить, – глядя мне в глаза, сказал эльф, наверно, он почувствовал мою апатию. – Нет, так дело не пойдет, – он схватил меня за плечи и встряхнул, заставляя смотреть на него. – Если ты не поступишь, то я перецелую весь город. Назло тебе. Причем так, чтобы они все влюбились, и это будет все на твоей совести. Ты меня поняла? – я кивнула. Фир нажал на кольцо и исчез.

А я побрела к воротам Академии. Вот же вредный эльф. Не дождется! Вот назло ему поступлю… и… и… и…. -никак не могла сформулировать что-то ужасное, – и перецелую всех мальчишек в Академии, назло ему. Вот! «Даже и не думай об этом, а получишь ремнем по попе, и не сможешь ходить на занятия». Вот же! Я все больше и больше злилась, и накручивала себя, а от Фира слышались ехидные смешки и подначки.

И тут я увидела Марину, она стояла, подставив лицо утреннему солнышку, и улыбалась.

– О, привет, Кьяра, как дела? Где это ты вчера потерялась? Как там твой брат? Он ничего обо мне не говорил?