Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

На обратном пути друзья предались воспоминаниям

-- А помнишь, Асеро, как тебя долго уговаривали жениться?

-- Помню, конечно. Самые знатные и красивые девицы предлагали мне себя, но я отказывался. Это ограничение, что невеста обязательно должна быть крови солнца... оно меня очень смущало. Не факт, что уговорили бы, если бы тогда на твою сестрицу не свалился ягуар.

-- До сих пор не понимаю, почему ты вёл себя так. Конечно, когда влюблён в одну, на других и смотреть не хочется, но ты не был влюблён. Будучи взрослым мужчиной, ты пугался и стеснялся женщин, точно подросток. А ведь все знали, что если ты не женишься, то Первым Инкой тебя не выберут, а всё это давало пищу для всевозможных домыслов.

-- Ну, теперь ты понимаешь, почему я себя так вёл. Когда я мокрый и пристыженный уходил из залы, меня точно шпаги пронзали насмешливые женские взгляды. Меня клеймили трусом, и я решил потом во что бы то ни стало доказать, в первую очередь себе, что не дрогну в бою. Решался порой ради этого даже на самые отчаянные вещи, не раз смотрел в глаза смерти и выходя из очередного испытания, с облегчением убеждался, что в штанах у меня сухо.

-- Говорят, что у тебя никогда ни один мускул на лице не дрогнул.

-- Ну, это всё-таки преувеличение.

-- А я ещё помню, как Первому Инке пришлось издать специальный указ, чтобы ты, уже став военачальником, сам лично в бой не ходил, так как твоя жизнь слишком важна для государства.

-- А что, Горный Поток уже тогда хотел меня преемником сделать? Но ведь тогда роковое покушение, искалечившее его и так сократившее его дни, ещё не произошло.

-- Но ведь детей у него и тогда не было, и потому вопрос с преемником всё же стоял очень остро. Да и здоровье у него и тогда не очень было, хотя об этом никто, кроме лекарей, не знал. Знаешь, потом я ведь тебя тогда не просто так на свою виллу пригласил, отец дал мне задание выяснить причины твоего странного поведения и постараться повлиять на тебя. Уже было ясно, что Горный Поток больше года не протянет, а Горного Льва и на выстрел нельзя подпускать к власти. Ты же был единственный, кто мог быть ему достойным соперником. Сторонники Горного Льва на этот счёт ещё и всякие сплетни распускали, так что судьба нашей страны на очень тонкой верёвочке висела.

-- Если честно, то я тогда не думал, что меня могут Первым Инкой сделать, ведь всё-таки я "сын сапожника". А когда девы, видевшие во мне великого воина, предлагали мне свою любовь, я вспоминал, как женщины в тот роковой для меня день смеряли меня презрительным взглядом и думал, как на меня будут смотреть, если Первым Инкой станет Горный Лев. Я понимал, что он -- мой враг, что он завидует мне. Пусть его слава тогда не уступала моей, но он всё равно не мог потерпеть соперника. Я знал, что в случае своей победы он не оставит меня в покое. Я не боялся, что он попытается убить меня, тогда мне казалось, что он бы вряд ли решился на это, а вот что он меня оклевещет, и в результате я буду с позором выслан из страны, этого я боялся. А ведь те, кто видел во мне прежде всего "великого воина", при таком повороте моей судьбы неизбежно отвернулись бы от меня. Кстати, я до сих пор не знаю, какие именно сплетни про меня Горный Лев распускал. Будто бы я предпочитаю мужчин женщинам?

-- Нет, до этих обвинений дело не дошло. Были слухи, что то ли ранили очень неудачно, и ты теперь не мужчина, то ли болезнь у тебя такая, что всё тело язвами покрыто, и скоро тебя это в могилу сведёт.

-- И ты верил этому?

-- Ну, не то чтобы верил, но считал возможным. Впрочем, когда ты без колебаний согласился принять со мной баню, и я увидел, что тело у тебя в полном порядке, я вздохнул с облегчением.

-- Может, ты и ягуара потом на охоте на сестру прыгнуть заставил? - спросил Асеро я ехидцей.

-- Ну ягуар не собака, приручению не поддаётся. Да и не стал я её так подставлять. А дальше у вас всё само собой пошло, и влиять на это мне уже не понадобилось.

-- Твоя сестра поклялась мне, что даже если меня оклевещут и приговорят к изгнанию, то она не отвернётся от меня и последует за мной. Только после этого я решился на ней жениться. Да, это против традиций, чтобы у Первого Инки была только одна жена, но больше мне женщин не надо.

-- Будь у меня возможность поступать в этом вопросе по своему усмотрению, я бы и сам ограничился одной женой. Но двух других я завёл именно из заботы о её безопасности. Ведь если у столь высокопоставленного человека только одна жена, то ясно, что пылает к ней страстной любовью, и враги могут этим воспользоваться. Ведь они вдоль и поперёк изучили книгу некоего Макиавелли, где, чтобы поставить своего врага на колени, рекомендуется сделать заложницей его любимую женщину. Опасался я и за её жизнь, ведь убить её -- это был лучший способ ударить меня побольнее.... Увы на все мои старания, сам знаешь, оказались бесполезны. Мне говорили, что ещё накануне ничто не предвещало беды, она была здорова и весела, ждала встречи со мной, но под утро я застал лишь её остывшее тело. Сердце вдруг устало биться во сне... Теперь всякий раз, когда я приезжаю в Тумбес, воспоминания об этом накидываются на меня как ягуары.

-- Да я и сам здесь нередко вспоминаю об этом. Я помню как ты тогда радостно предвкушал встречу с ней, а потом, когда обнаружил её бездыханное тело, всё твердил, что её убили. И не верил нашим лекарям, уверявшим, что никаких следов яда не видно. Я тогда всерьёз за твой рассудок опасался.

-- Ну, у меня работа такая -- везде подозревать, что дело нечисто. Я же помню, как убили моего отца, его зама, да и сам я чудом избежал камнепада и отравления за ужином. Но тут, похоже, и впрямь виной всему этому было слабое здоровье.

Обратно в город они въехали без проблем, и также без проблем достигли дома Инти. Перед входом во дом их уже ждал один из воинов Инти с докладом. Всё, мол, спокойно, ничего тревожного пока не случилось.

-- Внимание не ослабляйте, большая часть ночи ещё впереди, -- ответил Инти, и велел своему воину отвести лошадей в конюшню, и добавил, обращаясь к Асеро, -- У меня тут, конечно, не так комфортно, как во дворце наместника, но провести одну ночь вполне можно.

Асеро в ответ только кивнул.

От внутренних покоев дома дома веяло тишиной и заброшенностью. На мебели, за исключением стоявшего в середине комнаты стола и находящейся в нише кровати, лежал толстый слой пыли. Лестница наверх, заканчивающаяся чернеющим проёмом(дверь была несколько в глубине, и потому в темноте была не видна), как будто напоминала о чём-то зловещем. Однако на столе специально был приготовлен лёгкий ужин на двоих, и Инти жестом пригласил гостя к трапезе. Тот охотно принял предложение. Некоторое время ужин проходил в молчании, потом Асеро спросил:

-- Не жутко тебе здесь одному? Так и кажется, что её призрак сейчас по лестнице спустится.

-- Будешь смеяться, но было время, когда я почти с нетерпением ждал этого. Только, видимо, всё это чепуха и никаких призраков не бывает. Я, правда, со дня её смерти ни разу не пробовал ночевать наверху, на том самом месте, где она умерла. Знаю, что там не засну, а высыпаться для дела необходимо. А так здесь бывает разве что тоскливо, если вдруг вспомнишь, как тут было раньше.

-- Ты, наверное, наверх больше вообще не заходишь.

-- Отчего же? Днём захожу иногда. Там хранится её портрет, и когда в голове у меня всё начинает путаться от усталости, я порой поднимаюсь туда и смотрю на неё. Пару раз у меня от этого возникали готовые решения.

-- Она, что ли, тебе подсказывает?

-- Это вряд ли. При жизни она в моих делах мало что понимала, куда уж после смерти... Просто иногда бывает, что если долго думать над какой-то задачей, а потом ненадолго её оставить, то решение приходит как будто из глубины тебя, или извне, не знаю, как точнее описать. Но наяву она ко мне ни разу тут не являлась, так что можешь спать спокойно.

-- А во сне?

-- Почти каждый раз, когда я здесь ночую.

-- Ну хоть какое-то утешение.

-- Я бы не сказал. Думаешь, мне снятся семейные идиллии? Нет, одни сплошные кошмары. То будто она выбегает ко мне растрёпанная и окровавленная, и плачет, что над ней совершили насилие. То, что Горный Лев захватил Тумбес, и шлёт мне бумагу, что или я выдам своих людей, или он подвергнет её пыткам, а затем сожжёт на костре как ведьму. Однажды снилось, будто я и сам пленник Горного Льва, стою перед ним связанный и бессильный, а он специально на моих глазах издевается надо ней. Но всё это легко объяснимо, ведь я сюда не расслабляться и предаваться воспоминаниям езжу, а по делу, вот и снится Горный Лев. Кстати, сегодня годовщина того, как он получил заслуженную кару.

-- Да? А я с тех пор, как он покинул этот мир и перестал нам угрожать, как-то о нём и не думаю. Бояться его теперь нечего, а сожалеть о таком негодяе -- тем более.

-- Тем не менее, находятся те, кто о нём жалеет, и осуждает нас.

-- Не понимаю, как можно жалеть об убийце.