Мотыльки - Ольга Дмитриевна Павлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жаль было дружбы, которой не случилось. Разговоров у костра и противной кисловатой жидкости, которую они условно называли вином. Насмешки в медово-карих глазах и этого невероятного чувства легкости. До боли, до сведенных скул жаль…
Он встал и принялся складывать плащ. Нужно было собрать вещи и идти дальше, отсюда он легко доберется до границы без посторонней помощи. А в Эверре ждут дела. Ждет каменная дядина рожа, колючие взгляды в спину и подобострастные – в лицо. Все то, к чему наследнику престола давно пора привыкнуть, но никак не получалось. Однако долг – это такая штука, которой плевать на твои привычки. Он просто есть, и его надо исполнять.
Рик Жаворонок. Орбес
Рик кое-как доплелся до небольшого оврага, который приметил еще во время своего первого визита в степь, и, проверив, чтобы поблизости не было ядовитых тварей, упал прямо на траву. Небо еще только наливалось закатным золотом, но идти куда-то сегодня преступник был откровенно неспособен. Завтра, все завтра… До границы рукой подать, уже через пару дней он будет ночевать на каком-нибудь постоялом дворе, а сейчас придется довольствоваться тем, что есть.
Пекло свежие ожоги, кружилась голова, да и с голодухи подташнивало. А еще ворочалось под ребрами неизвестно откуда взявшееся чувство вины.
Он ведь струсил. Просто и незатейливо. Хотя чего тут странного? Рик, к счастью, не рыцарь, он – заурядный жулик и вор, ему не стыдно и сбежать, когда прижмет! А ведь прижало…
Он слишком многого не понимал, и это бесовски настораживало. Нет, Жаворонок мог поверить, что раньше Нейд терпел его общество из-за того, что ему нужен был проводник. В самом деле, один бы вельможа и до середины пути не дошел! Это все понятно, ничего нового. Но теперь-то он чего прицепился?! Зачем ему тащить беглого висельника в Эверру? Зачем его широкая ладонь на плече, зачем осторожные вопросы и ободряющая улыбка?.. Черно-серебряному Рик больше не нужен, тот прекрасно справится сам! Так какого беса?!
И откуда это внезапное желание плюнуть на все и пойти с Нейдом? Хоть в столицу, хоть в пекло.
Да, бесы дери, одного только этого было вполне достаточно, чтобы сбежать! Но ведь было и другое…
Там, на пересохшем много веков назад болоте, когда преступник пытался поджечь треклятые тряпки, ни демона у него не получалось. Пальцы, дрожащие от нахлынувшей слабости, подводили, кремень бестолково стучал о кресало, а искры все не было. Времени на раздумья и страх не было тоже. Зато была магия! Та самая, которую он клялся себе не использовать ни при каких обстоятельствах. И где-то в нескольких десятках агмов был Нейд, который в эту секунду пытался расплатиться своей жизнью за них обоих.
И Рик не выдержал, рискнул. Позволил засевшей в груди силе хлынуть наружу. Все получилось так легко и привычно, что в это едва можно было поверить. Полыхнуло так, словно, и правда, виасским маслом пропитывал!
Казалось бы, все закончилось неплохо, никто ничего не понял, обошлось. Только хрен там! Прошло много часов, а в пальцах все еще билась треклятая сила, жгла изнутри пострашнее любых ожогов. И мучительно хотелось вновь вскинуть ладони и позволить незримым потокам магии выплеснуться наружу. Проклятье, как же хотелось снова ощутить это невероятное чувство! Больше чем есть, чем спать…
И вспомнился вдруг старый лагерь, разбитый в лесу под Орилом горсткой отребья.
Давняя история, Рику тогда было не больше одиннадцати. Бес его знает, как так случилось, что несколько десятков человек, промышлявших кто воровством, кто и вовсе разбоем, смогли объединиться. Разные они были, плохо ладили между собой. Но, тем не менее, какое-то время ухитрялись уживаться и даже помогали друг другу по мере сил. Теперь Жаворонок понимал, что держалось это хрупкое сотрудничество в основном на Гайде – том самом маге, но это он понимал теперь. А тогда просто радовался, что жить стало немного проще.
Он хорошо помнил одного парня из их шайки. Имени Рик не знал, все звали его Кротом из-за плохого зрения: тот и в паре шагов ни беса уже не мог различить. Так вот, парень этот, хотя и умел резать кошельки и украшения с невероятной ловкостью, почти никогда этим не занимался. У него вечно не было ни денег, ни еды, ни нормальной одежды… Гайд и еще несколько человек периодически что-нибудь ему подбрасывали, иначе давно бы уже окочурился. А Крот, казалось, просто не замечал этого… Он сидел целыми днями у холста (единственное, что он все-таки умудрялся доставать) и малевал угольком разные картинки – в полутьме, по ночам, вместо сна, вместо еды, продолжая сажать и без того отвратное зрение. Рик тогда ничего не мог понять, видел только, что рисунки на холстах получаются у него все лучше и лучше.
Как-то любопытный Жаворонок прицепился с вопросами к Гайду.
– Эй, а что с ним такое? Это что-то вроде болезни, да? – прошептал он, тыча в сторону склонившегося над холстом Крота.
Волшебник смерил его невеселым взглядом и улыбнулся уголком губ, заставляя яснее обозначиться недавно полученные где-то ссадины.
– Боюсь, что нет, приятель. Болезнь – ладно, ее вылечить можно. А этому парню уже не поможешь.
– А раз не болезнь, тогда что? – не отставал Рик, которому было откровенно жаль художника.
– Талант, – откликнулся тогда маг. Как печать под текстом приговора поставил. – Не может он без своей мазни. Помрет.
Помнится, слова эти Жаворонка тогда здорово озадачили. А по-настоящему понятны стали только теперь. Талант – штука беспощадная, от нее никуда не денешься!.. Уж если даровали его боги, то все! Кому дано рисовать, несмотря на темень и голод, кому – стихи писать, войском командовать… А кто-то рожден для магии.
Рик все никак не мог понять, отчего волшебники рано или поздно попадаются со своим колдовством. Ну вешают за это, так не колдуй!.. Только теперь он знал наверняка: не сможешь. Потому что магия – это ведь тоже своего рода искусство, и уж если лежит к ней душа, то все, не отмажешься… Можно сопротивляться, можно стискивать зубы и ждать, но однажды это просто сведет тебя с ума.
Ох, демоны и вся их родня, угораздило же!..
Впрочем, оставалась робкая надежда, что в его, Рика, случае, все не так безнадежно. Ведь жил он столько лет безо
