Жизнь и смерть Бенито Муссолини - Михаил Ильинский

Затем, уже серьезно, Муссолини изложил мне политические цели. «Мы хотим создать нерушимый антибольшевистский фронт от Черного до Средиземного моря. Фюрер и я полностью согласны в оценках большевистского маневра в Испании. Я могу сказать, что в Испании мы впервые столкнулись с большевизмом как с активной военной силой. Мы приложим все наши усилия к тому, чтобы расширить и укрепить нашу оборонительную систему. Я настаиваю на том, чтобы она носила только оборонительный характер и не имела никаких военных агрессивных целей. Если нам удастся создать действительно внушительный блок наций, я думаю, что у нас хватит сил заставить Москву ограничить свое поле деятельности пределами собственных границ».

Он говорил мне о «мире латинян» и «необходимости защищать свою цивилизацию». Далее, касаясь нового этапа развития отношений между Италией и Германией, он заявил буквально следующее: «Германия — великая держава, которая отдает себе отчет в том, что другой великой державой на европейском континенте должна быть обязательно Италия. Территориально мы находимся в центре континента, а именно на этой вертикали смыкаются латинские и германские страны; здесь будет биться европейская, христианская цивилизация, способная выступить против любого большевистского и атеистического проникновения».

В 1938 году произошли события, определившие новую ориентацию внешней политики Италии: аншлюс, германские войска вошли в Австрию, 11 марта 1938 года маршировали в Вене, а затем был визит Гитлера в Рим, Неаполь и Флоренцию. Третья встреча Гитлера и Муссолини.

Первая декада мая 1938 года. Ответный визит, или визит вежливости. Главным для Бенито было продемонстрировать Берлину и лично фюреру «готовность итальянского народа всеми силами защищать латинскую цивилизацию».

Как по мановению волшебной палочки был воздвигнут Остийский вокзал; улицы Рима украшены и освещены даже днем. Особенное впечатление на Гиглера произвели игра света и фейерверк, устроенный в Колизее. Он чуть было не выпал из машины, стараясь все получше рассмотреть.

В Неаполе прошел смотр военно-морских сил Италии, и, по словам Муссолини, это был превосходный спектакль, убедивший Гитлера в том, что Италия — первая средиземноморская держава, заслуживающая занять достойное место на море рядом с Германией.

Ракеле Муссолини старалась в своих записях как можно достовернее передать хронику тех дней. Во время визита Гитлера в Рим, писала она, создалась щекотливая ситуация, повлекшая за собой некоторые осложнения в отношениях между королем и Муссолини. «Не испытывая большой симпатии к Витторио Эмануэле, Гитлер хотел быть постоянно со мной», — делился Муссолини. Но дуче дал ему понять, что протокол должен соблюдаться по всей строгости. Во время приемов в Риме, а также в Неаполе дуче старался почтительно держаться позади, оставляя почетное место королю. В Риме Гитлер должен был быть гостем Квирииальского дворца, а не Муссолини. Фюрер был этим чрезвычайно раздосадован и сказал дуче, что его не радует «малоподобающее гостеприимство королевского двора». Кроме всего Гитлеру не понравились блюда, которыми его угощали в Квиринале, он нашел их «очень скудными» и совсем «не королевскими».

Хорошее настроение вернулось к Гитлеру только во Флоренции, когда они остались вдвоем с Муссолини. Именно во Флоренции два лидера почувствовали себя непринужденно. Здесь они могли, между посещениями музеев, восхищаясь шедеврами живописи, поднимать тосты, «крепить и упрочивать связи между двумя нациями, между фашизмом и национал-социализмом». Но если у Гитлера и Муссолини все внешне шло как по маслу, то между дуче и королем наметились некоторые разногласия. Король помнил, как после провозглашения империи палата депутатов и сенат совместно обсуждали предложение Костанцо Чиано и Эмилио де Боно о присвоении королю и дуче званий первых маршалов империи. Король не желал быть ни с кем на одном уровне. Король не скрывал своего недовольства неожиданным присвоением званий. Его самолюбие монарха было задето. Бенито Муссолини с тех пор редко надевал форму первого маршала и почти никогда в присутствии короля. В данном случае он был деликатен.

Несмотря на эти трения, которые Муссолини называл «второстепенными конфликтами» или «стычками на заднем фронте», королевский двор много раз представлял доказательства своей любви и признательности Муссолини. После провозглашения империи принц Умберто отправился в Предаппио, чтобы посетить могилы родителей дуче и его родной дом. Затем король лично совершил туда паломничество и был гостем в Каминате, сразу же после приезда Гитлера в Италию.

8 июня 1938 года показался кортеж королевских машин, ехавших по извилистой дороге из Предаппио в Рокка делле Каминате. Чета Муссолини спустилась встретить гостя. Король вышел из машины, держа огромный букет роз, протянул его Ракеле, выразил сожаление, что лепестки во время путешествия немного осыпались. И добавил, что это необычные розы, выращиваемые в королевских садах. Королю очень понравился замок в Рокка, ухоженный парк. Он интересовался всем, выпил предложенный ему оранжад, осмотрел комнаты, поднялся на самую вершину башни и перед отъездом заметил, что в доме нет ничего подчеркнуто роскошного и что он не отличается комфортом и блеском, которыми, в его понимании, должно обладать жилище главы правительства.

…Бенито был доволен. Он поделился с окружением своим проектом поставить мемориальную доску в память об этом событии — о визите короля. Его вовремя отговорили.

После аншлюса и разрешения так называемого «Судетского вопроса» Муссолини понял, что общеевропейский военный конфликт неизбежен и он не обойдет Италию. Он предвидел, независимо от исхода военных действий, те разрушения, которые повлечет за собой использование современного оружия на итальянской территории, открытой для воздушных атак. Огромные ценности неизбежно оказались бы в опасности. «Словно из пушки били по настроению Бенито», — резюмировала Ракеле.

«Неужели ничего нельзя сделать?» — спрашивал себя Муссолини и готовил встречу в Мюнхене Гитлера, Чембсрлена и Даладье. Объединить таких противников за одним столом — это тоже значило много! «Многоязыкий» Муссолини отводил себе роль влиятельного всестороннего переводчика. В октябре 1938 года дуче вернулся в Рим со словами: «Угроза войны отодвинулась, если не миновала. И это сделал я. Но надолго ли?»

…В январе 1939-го в Рим приехали с визитом Чемберлен и лорд Галифакс. «К нам едет Чемберлен и его «зонтик», — шутил Муссолини и всерьез добавлял, что Италия будет придерживаться дружественных отношений с Великобританией, даже если по некоторым проблемам их интересы не совпадают. В те дни Черчилль признал, что Муссолини — самый ловкий и тонкий политик в Европе, его на кривой не объедешь и с ним лучше дружить.