В глубинах Балтики - Алексей Матиясевич

После снятия блокады казалось, что жизнь в городе стала почти такой, какой была в мирное время. Пошли троллейбусы, увеличилось число трамвайных маршрутов, открылись кинотеатры. Еще в декабре 1943 года командующий КБФ адмирал Трибуц и член Военного совета контр-адмирал Смирнов утвердили «Положение о Ленинградском клубе офицеров КБФ». Избрали совет клуба на 1944 год из семи человек — представителей кораблей и частей КБФ. В первый совет офицерского клуба вошли П.Г. Артеменко, Н.А. Алексеев, В.Л. Быстров, Н.П. Вайдо, Р.И. Маламед, А.М. Матиясевич, П.Н. Ящук; председателем совета избрали инженер-капитана 2 ранга Маламеда, начальником клуба Политуправление флота назначило капитана Ящука. Клуб был открыт ежедневно, кроме понедельника, с семи вечера до часа [227] ночи. По средам, субботам и воскресеньям в клубе проводились открытые вечера, на которые офицеры имели право приглашать гостей — членов семьи, родственников и знакомых. В остальные дни клуб могли посещать только офицеры флота. Такой распорядок был связан с тематикой проводимых в клубе мероприятий. Так, в первые месяцы 1944 года в клубе читались лекции о военном и международном положении СССР, о теории и тактике большевиков в вопросах войны и мира, доклады о действиях флотской артиллерии, плавании в шхерах и многие другие, демонстрировались новые кинофильмы. Всегда были интересными концерты Ленгосэстрады и артистов из Москвы. В клубе работали библиотека, бильярдная, ателье бытового обслуживания, буфет, в котором можно было получить по талонам за наличный расчет маленькую порцию овощного винегрета, 100 граммов водки, а иногда были бутерброды с колбасой или с сыром. Можно было выпить стакан чая с одним кусочком сахара. По тому времени такая добавка к пайку казалась роскошной. Большой популярностью пользовалась бильярдная, там всегда были очереди. В начале клуб размещался в особняке на набережной Красного Флота, а весной его перевели в дом отдыха на Крестовском острове, там было просторнее.

Создание клуба способствовало товарищескому сплочению офицеров корабельного состава и штабов, разумному проведению досуга, повышению культурного уровня, укрепляло чувство воинского долга. Доклады и лекции помогали подготовке офицеров к предстоящим наступательным действиям. Клуб стал любимым местом отдыха офицеров. От места стоянки кораблей у фабрики имени Ногина было далеко до офицерского клуба, но мы, по возможности, не пропускали лекции и доклады, так как проводились они интересно, и на высоком уровне.

План боевой подготовки и ремонта лодки строго выдерживался. К 1 апреля «Лембит» был в полном техническом вооружении. В конце апреля закончили отработку учебно-боевых задач на ходу лодки. 4 мая [228] командование дивизиона проверило действия экипажа при выполнении учебно-боевых задач лодки и разрешило поднять вымпел, означающий вступление лодки в летнюю кампанию.

Как только сошел лед, бригада траления приступила к очистке Морского канала от мин. Кроме того, для большей безопасности мы провели лодку через станцию размагничивания. 17 мая, когда шли из Ленинграда в Кронштадт, только выгоревшие купола собора в Петергофе и остовы каменных зданий напоминали о былом присутствии на этом берегу вражеских батарей.

В Кронштадте лодка вошла в состав 1-го дивизиона подводных лодок, которым командовал капитан 2 ранга А.Е. Орел. На корпусе лодки под руководством опытных мастеров установили специальное оборудование против антенных мин. Затем мы снова начали заниматься боевой подготовкой. Выполняли торпедные и артиллерийские стрельбы, всплытие и погружение и другие задачи.

23 июля, после подъема флага, перед строем зачитали обращение Военного совета КБФ. В нем Военный совет Краснознаменного Балтийского флота горячо поздравлял офицеров, старшин и матросов с Днем Военно-Морского Флота и выражал уверенность, что в предстоящих решающих боях подводники будут достойными участниками полного разгрома врага. Обращение подписали Трибуц, Смирнов, Вербицкий.

Это обращение обязывало нас еще лучше готовиться к выходу в море, привести в отличное состояние материальную часть оружия и механизмы, чтобы в бою они действовали безотказно.

В это время на лодке проводили учебные зенитные стрельбы. При осмотре пушки после стрельбы обнаружили трещину ствола у дульного среза. За время войны мы выпустили 805 снарядов по фашистским самолетам. А теперь, после пятого снаряда по мишени, ствол пушки треснул. Запасных стволов не было. Завод не брался изготовить новый ствол и [229] предложил вместо нашего 40-миллиметрового автомата установить 45-миллиметровую полуавтоматическую пушку. Но для этого требовалась большая переделка всей системы уборки пушки в герметическую шахту. Технический отдел не поддержал это предложение.

Выходить в море без пушки? Нет, во что бы то ни стало надо было ее ремонтировать. Лодочный артрасчет и командир боевой части А.П. Столов предложили отправиться на фронт и поискать подходящий ствол среди трофейного оружия. Флагманский артиллерист бригады капитан 3 ранга Н.В. Дутиков поддержал это предложение. Он видел на Карельском перешейке вполне исправные трофейные автоматы 40-миллиметрового калибра. Обо всем доложили командиру бригады С.Б. Верховскому, и он дал «добро» для поездки на фронт. Через несколько дней старшина комендоров дивизиона подводных лодок мичман Ильин и комендор лодки Чубанов доставили почти новенький ствол, но он был значительно длиннее нашего. Трофейный ствол укоротили, сделали нарезку и перенесли на него пламягаситель с аварийного ствола. Новый ствол ничем не отличался от фирменного, кроме большей толщины у дульного среза, но это лишь увеличивало его прочность. Соблюдая правила безопасности, опробовали автомат на Восточном Кронштадтском рейде. Он работал отлично.

Обещанные нам английские мины наконец доставили в Кронштадт, на борт лодки мы могли принять их в любое время.

15 августа полностью закончили техническое оснащение лодки для выхода в море. Теперь больше времени можно было отвести на боевые учения и тренировки, это было необходимо, так как в личном составе произошли значительные изменения. В помощь С. А. Моисееву прибыл инженер-лейтенант Н.М. Кузнецов. Штурмана Б.П. Харитонова послали в командировку в Англию. Его заменил лейтенант М.М. Митрофанов. Он окончил Бакинский морской техникум [230] и плавал на судах торгового флота, в 1942 году окончил с отличием курсы командного состава ВМФ, и его назначили на лодку, находившуюся в постройке. Он был рад переводу на действующую боевую лодку. Командира минно-торпедной боевой части А.П. Столова направили на курсы усовершенствования. На лодку прибыл после окончания училища имени Фрунзе молодой, полный энергии лейтенант Я.Ш. Ощерович. В помощь командиру отделения М.Д. Николаеву прибыл гидроакустик комсомолец С.К. Гипп.

Еще в августе прошлого года старший электрик В.А. Кондрашев убедительно просил направить его в школу летчиков. Родные Кондрашева остались на оккупированной Украине, и он рвался в бой. Командование удовлетворило его просьбу. Год учебы в летном училище — и Кондрашев стал летчиком-истребителем. Сначала служил в авиаполку на Балтике, а закончил войну на Дальнем Востоке, где громил японских самураев. За мужество в воздушных боях его наградили несколькими орденами и медалями.

На лодке Кондрашева заменил молодой электрик комсомолец Алексей Масленников. Из учебного отряда прибыли матросы комсомольцы Николай Ишков и Виталий Сердюков. Они прошли теоретическую подготовку по системам погружения и всплытия. В группу рулевых-сигнальщиков прибыл матрос комсомолец Михаил Белоглазов. Для вновь прибывших составили план изучения лодки и соответствующего боевого заведования. Сроки установили жесткие. Инженер-механик С. А. Моисеев и старшины группы были хорошими учителями, а ученики — прилежными, и дело шло быстро. Молодые подводники сдали зачеты в назначенный срок.

А события на сухопутных фронтах развивались. Финляндия объявила о выходе из войны.

Мы с интересом изучали опубликованные в газетах условия перемирия, так как в самом ближайшем будущем нам предстояло использовать эти условия на практике: нам предоставлялось право пользоваться территориальными водами, портами, пристанями [231] и якорными стоянками Финляндии. Теперь подводникам не надо было форсировать смертоносные минные поля Финского залива, чтобы выйти в открытое море. Фарватеры финских шхер были свободны от мин.

22 сентября была освобождена от фашистских захватчиков столица Эстонии Таллин. В ее освобождении участвовали и бывшие лембитовцы Т.Б. Сумера, А.М. Аартее и А.Я. Сикемяэ.

В бригаде подводных лодок объявили оперативную готовность.

На лодку приняли мины, доставленные из Англии, и восемь боевых торпед отечественного производства. Оставалось получить продукты и закончить техническое снабжение.