Длань Господня - Борис Вячеславович Конофальский

— Скажите правду, скажите, что у меня было пять сотен людей, а у вас всего две, что город хороших людей дать отказался, у вас сто причин есть, — говорил кавалер, буквально запихивая кошелёк в руку Фильшнера.

— И что вам это даст? — Капитан так и держал кошелёк, не сжимая руки и не пряча золота. Он смотрел на Волкова и не понимал его. — Через месяц или через два герцог пошлёт к вам уже полковника с семью сотнями людей.

— Месяц? А ещё лучше два! Хорошо бы, если так, хорошо бы два месяца получить отсрочки. — Говорил кавалер мечтательно.

— И что же изменится за два месяца? — Спросил его капитан. — Думаете, герцог за два месяца забудет про вас? Он не таков, он злопамятен, нипочём не простит отступника или упрямца.

— Нет, не думаю, что простит, но, может, я уже уеду отсюда к тому времени или меня уже убьют. — Сказал кавалер спокойно. — В общем, два месяца — для меня это очень много.

— Вы безумец, как вы только уговариваете людей идти за вами, если вы так спокойно говорите о смерти? Им-то с вами зачем погибать? — Не понимал Фильшнер, возвращая золото Волкову.

— Они верят, что я удачлив и что Бог со мной. Говорят, что Длань Господня. — Волков не убирал золота, снова протягивал его капитану. — Берите, вам говорю, кто без страха и упрёка, тот всегда не при деньгах. А с монетами вам легче будет придумывать, что сказать курфюрсту.

— Вот как? С вами, говорите, Бог? Хорошо, возьму, но знайте, я и без этого вашего золота нашёл бы, что сказать герцогу. — Он хмурился, стеснялся, даже поглядывал по сторонам, словно делал что-то постыдное. Движения его были неловки, когда он брал и прятал кошелёк. И спрятав его, капитан сказал: — Эшбахт, вы мне нравитесь, говорят, вы храбрец, солдаты вас любят, но, когда в следующий раз я за вами приду, вы уж не взыщите.

Он протянул Волкову руку.

— Вы мне тоже нарвитесь, капитан, и в следующий раз, когда придете, делайте, что должно.

Он пожал Фильшнеру руку, это было рукопожатие двух старых солдат, что уважают друг друга.

Глава 25

Волков смотрел, как мокрые и замёрзшие солдаты, что шли его арестовывать, дождавшись командира, начинали разворачиваться. И они вовсе не выглядели разочарованными. Кажется, даже они обратно в город пошли веселее, чем шли из него. Кавалер улыбался, глядя на них, он готов был биться об заклад, что эти бродяги благодарят Господа, что им не пришлось иметь дело с его людьми.

Колонна Фильшнера повернулась и потянулась по размокшей и скользкой дороге обратно в Мален. И капитан ушёл тоже незлой, а с тяжёлым кошельком под кирасой.

А у подножия холма перед железными рядами солдат в большой шляпе, что по рангу носить епископу, уже шлёпал по мокрой глине дорогими туфлями брат Семион и кричал вслед уходящим солдатам Фильшнера, кричал так, чтобы слышали люди Волкова:

— Поглядите на них, дети мои, поглядите на этих дураков! Эти глупцы шли сюда бросить вызов нашему господину, кавалеру Фолькову, что прозван давно Инквизитором, а недавно Дланью Господней. Поглядите на этих детей, безмозглых отцов и безумных мамаш!

Солдаты улюлюкали и свистели вслед уходящей колонне.

— Много ли мозгов в их бараньих головах, — продолжал монах громко, — если решились они на дерзость такую, что возомнили одолеть нашего господина, кавалера Фолькова? Человека, которого Святая Матерь Церковь считает опорою своею и хранителем веры. Это всё равно, что осмелиться противиться Богу, ведь господин наш есть Длань Господня, рука Господа. Вижу я, что Бог покинул этих болванов, ибо головы их пусты, как старые бочки. Солдаты от души смеялись, слушая его, и ничего, что были они мокры и что дождь не прекращался.

***

Ещё одно дело было решено, решено хорошо, решено так, как он и задумывал, он не довёл дело до крови, не поднял оружие на людей герцога, значит, и герцог не будет свирепеть. Ну не получилось вассала вразумить, но и вассал не был злобен, до железа не дошло же.

Не дошло. Значит, пять дней тяжкой, непрерывной езды и трудных переговоров были не напрасны, серебро с золотом не брошено на ветер. Он прикупил себе ещё времени, так нужного ему времени. Когда теперь опять соберётся герцог послать за ним людей? Может, через месяц, а может, и через два, а может, ему повезет, Бог будет милостив, курфюрст лишь к весне соберётся. Да, к весне было бы очень хорошо.

— Кавалер, — обратился к нему Клаузевиц.

— Да, — ответил Волков, всё ещё глядя на хвост колонны солдат, что растворялся в мелком осеннем дожде.

— Поначалу я не понимал, что вы затеваете, я думал, что нам придётся драться с людьми герцога, — продолжал молодой рыцарь. — Но сейчас я понял, вы хотели сделать всё, чтобы не поднимать оружия на людей своего сеньора, и в то же время победить. Это было великолепно!

— Ну, что ж, рад, что вы поняли, кавалер, — ответил Волков. Это признание молодого рыцаря было ему, признаться, приятно. И он продолжил: — Запомните, Клаузевиц, победа без железа и крови — тоже победа.

— Я слышал, о вас говорили, что вы смелый и искусный воин, а теперь я сам видел, что вы умелый и хитрый дипломат.

— Да, кавалер, очень всё вышло хорошо, — добавил Увалень, что слушал их разговор, — я-то думал, что драки не избежать.

Волков кивнул головой ему и Клаузевицу в ответ, принимая восхищение юных господ с благодарностью и достоинством.

***

Настроение у него было прекрасным, давно он так не был доволен. Порадоваться победой на реке ему не довелось из-за раны в шее и тревоги, что всё ещё не кончено. А теперь радовался, шлем отдал Увальню, подшлемник стянул, жарко ему было, с открытой головой под дождём ехал.

И всё бы хорошо было, да вот только дорого ему это обошлось. Ведь он ещё своим солдатам не платил, а им нужно было хоть немного денег дать, хоть пятьдесят монет на всех. На реке он хоть доспехов и оружия собрал немало, солдатам раздал, так те довольны были, а тут трофеев не было совсем — одни расходы. И львиную долю его денег заграбастал себе хитрый фон Финк и его офицер. Мало того, что цену заломили без всякого милосердия, мало того, что взяли вперёд дела, так ещё и обманули его. Обещали двести солдат и тридцать арбалетчиков, а солдаты были только те, что