Призыв мёртвых - Джеймс Барклай

— Однако нам остается предполагать, что в данном случае листок можно снова прикрепить к дереву, если дерево за ним вернется, — заметил Арков.

— Или его начнут искать корни, — добавила Миррон.

— Постой. Это то, чего мы не знали сегодня утром, Миррон?

— Энергия земли подпитывала его, пока он находился вблизи от основной энергетической конструкции. При удалении подпитка, естественно, ослабевает. Но, как я понимаю, даже постоянный и сильный приток энергии не может уберечь тело от разложения.

— Почему?

— Оссакер наверняка знает об этом больше, чем я. Я думаю, потому, что, хотя какие-то функции организма запускаются заново, способность тела к их самостоятельному поддержанию не восстанавливается, а те, которые не кажутся необходимыми для выполнения заданных действий, не включаются вовсе.

— Например? — Арков присел рядом с телом, закрыв мертвому глаза. — Пульса нет.

Джеред покачал головой.

— Ну что ж, я увидел достаточно. Этот человек вернется в объятия Бога. Позаботься о том, чтобы его предали земле, и давайте убираться отсюда. Знаю, что это не должно меня беспокоить, но мне не нравится то, как Харбан и другие карку смотрят на свод этой пещеры.

ГЛАВА 20

859-й Божественный цикл, 30-й день от рождения генастро

Ардуций обхватил голову руками. Всего двадцать дней прошло с тех пор, как Миррон покинула Академию, и уже стало ясно, на ком здесь все держалось. Сам он подолгу бывал в отлучке, проповедуя идеи Восхождения тем, кого приходил спасать и кто поворачивался к нему спиной, едва он покидал их дома. Зря потраченные годы. Хотя ему и Оссакеру удалось собрать в Эсторре некоторое количество пассивных обладателей способностей, из этого, похоже, не вышло ничего, кроме растущей напряженности и раздоров.

Следовало признать, что Фелис Коройен полностью перехватила у них инициативу. Машина дезинформации канцлера была хорошо смазана, так же надежна, как одна из новейших метательных баллист Конкорда, и так же точна. Стоило Коройен понять, что Восхождение не собирается больше вести с ней борьбу по захолустным уголкам державы, как все ее усилия сосредоточились на самом Эсторре.

Если верить последним распускаемым слухам, то он, Оссакер, и, возможно, даже сама Адвокат ставили бесчеловечные опыты над невинными людьми, которых обманом выманили из такой глуши, где их все равно никто не хватится. А к чему могут привести подобные опыты, видно на примере Гориана, превратившегося в самое настоящее чудовище. И ведь здесь, хоть это и не хотелось признавать, с ней не поспоришь.

Сейчас, когда Ардуций смотрел сидящих перед ним учеников, его мимолетно посетила мысль, что эти «опыты над людьми» не слишком пошли им на пользу. Все они были моразийцами, двадцать человек, спасенных, как он всегда считал, от преследований у себя на родине. Результат — сейчас они смотрят на него как на тюремщика и мучителя. Переводчица с подавленным видом сидела рядом с Ардуцием, в то время как Восходящий пытался убедить пеструю компанию мужчин и женщин самого разного возраста и умственного развития в том, что они в безопасности и с ними все в порядке.

Ардуций опустил глаза вниз, разглядывая свои сандалии и красную кайму официальной тоги, и глубоко вздохнул. Недоверие висело в комнате, как невесомая, но затягивающая все паутина. Он ощущал его в ауре каждого из учащихся. Мерцающие усики бледно-голубого и красного свечения поглощали энергию помещения, подпитывая настороженность и беспокойство.

— Дело во мне или это действительно так трудно понять? — спросил их Ардуций, слыша, как переводчица, средних лет женщина с ястребиным лицом по имени Норита, произносит его слова на невообразимом щелкающем диалекте.

Он подошел к двери, открыл ее, вспугнув проходившего мимо писца, и жестом указал наружу.

— Прошу. Никто вас здесь силой не держит. У кого есть желание отправиться домой — пожалуйста, я даже готов оплатить обратную дорогу. — Восходящий вернулся к центру комнаты, оставив дверь открытой. — Но я действительно хочу сделать то, что всем вам, здесь присутствующим, по-настоящему нужно. Хочу помочь вам понять суть ваших способностей и научить жить с ними, не испытывая неудобств.

Класс ответил молчанием, правда на сей раз, кажется, чуточку смущенным. Ардуций воспринял это как крохотный, но шажок вперед.

— Вас что, поселили в сарае? Держат под замком или под стражей? Куда-то не пускают — в город, в общественные места здесь, на Холме? Нет. И такого не будет. Вы здесь потому, что мы хотим помочь вам. Мы считаем, что здесь вы в большей безопасности, чем у себя дома. По крайней мере, сейчас. Но вы находитесь в Академии не против вашей воли. Я могу работать лишь с теми людьми, которые хотят учиться. Поэтому повторяю снова: всякий, кто хочет уйти, пусть уходит. — Он указал большим пальцем через плечо. — Задерживать никого не стану.

Все машинально повернулись к двери, и что-то в глазах учеников заставило Ардуция посмотреть туда же. На пороге стояла Эстер. Ее щеки покраснели.

— Может быть, я могу помочь? — спросила она.

— Как хочешь.

Эстер прошла в комнату, широко улыбаясь моразийцам, но, поравнявшись с Ардуцием, остановилась и, понизив голос, сказала:

— Может быть, ты их задерживать и не станешь, но вот насчет Адвоката я не уверена.

— А зачем ей их удерживать? Есть война, нет войны, эти люди никогда не станут Восходящими.

— Ты знаешь Эрин. Она всегда думает о будущем. Ее интересуют их внуки.

Эстер прокашлялась, пригладила седеющие волосы и поправила шарф, который не давал им падать на лицо. Она улыбнулась Ардуцию, но улыбка вышла неутешительная.

— Так или иначе, у тебя есть более неотложная проблема.

— Вот как? — Лицо Ардуция еще больше погрустнело.

— Оссакер проповедует пацифизм.

— Кому?

— А ты как думаешь?

Ардуций вздохнул.

— Ну а от меня-то чего ждут? По большому счету он прав. Мы здесь не армию обучаем.

Глаза Эстер сердито блеснули, и она схватила его за руку. Ардуций сознавал, что все взгляды устремлены на них. Хорошо еще, что у Нориты хватило ума не переводить.

— Прав он или нет, не имеет значения. Решения принимает Адвокат. И тех пятерых, — она ткнула пальцем назад, — обучают для боя, нравится ли это тебе, мне, Оссакеру или нет.

— Да, но…

— Никаких «но», Арду. Никто из них не проявил великие способности Объявляющего Боль. Никто не станет целителем масштаба Оссакера, и ему не стоит забивать им головы ерундой. Это приведет лишь к тому, что, если начнется война, они вступят в бой без достаточной подготовки, чего нельзя допустить ради нас всех. Может быть, я и мать Восхождения, но в глазах Эрин их лидер — ты. Она начинает терять терпение, и при том постоянном давлении, которое оказывала и оказывает на нее канцлер, мы не можем позволить себе нажить врага в ее лице. Уж это-то ты должен понимать.

— Конечно, я понимаю.

— Тогда докажи, что ты дипломат, которым мы все тебя считали еще тогда, в Вестфаллене. Урезонь Оссакера, тогда, глядишь, и Эрин не станет бродить по нашим коридорам, пугая учеников.

Ардуций отвел взгляд.

— Я сделаю, что смогу.

— Хорошо, в таком случае проблем у нас нет. — Эстер чмокнула его в щеку. — Это был комплимент, Арду.

— О, вот оно как. Благодарю.

Он разгладил тогу и вышел, чтобы поговорить со своим братом. Оссакер находился неподалеку, всего через три двери отсюда, в своей любимой классной комнате. Под нее приспособили бывшие официальные покои гласа Земли, и там сохранилось несколько впечатляющих барельефов, изображавших остров Кестер и Драконьи Зубы, горные пики Истхэйла.

Ученики только что вышли, и Оссакер остался один в комнате. Ардуций улавливал в воздухе энергетику закончившегося урока и слышал возбужденный гомон, эхом раздающийся где-то неподалеку. Замечательные ребята, все как один. Еще совсем зеленые в свои семнадцать лет, но с огромным потенциалом. Ардуций ежедневно молился о том, чтобы война никогда не разразилась, но уверенности, что Всеведущий внимает его мольбам, не было.

— Привет, Арду, — сказал Оссакер, не поднимая головы. Он водил руками поверх резных панно на демонстрационных столах.

— Хороший урок, Осси?

— Кажется, он им понравился. Особенно Сигалию. Я думаю, у него большое будущее.

— Если он доживет до восемнадцати лет.

Оссакер оставил его слова без внимания.

— Изумительная резьба, — промолвил он. — Текстура и контуры содержат столько цвета. Кажется, что ты не слепой. Пусть на мгновение.

— Тогда нам нужно найти скульптора. И пусть он сделает нам скидку, — улыбнулся Ардуций.

— Не думаю. Когда прикасаешься к подобным творениям, потом мучительно разрывать контакт. — Оссакер отвел руки от рельефного камня. — И единственное, что остается со мной после, — воспоминания и неустойчивый, смутный мир на энергетических картах.