Охота на сверхчеловека - Дмитрий Казаков

– Что за ерунда? – пробормотал он, силясь разглядеть, что творится впереди.

Через головы туристов виднелись две шеренги полицейских. Меж ними оставалась свободная полоса шириной метров в пять, тянувшаяся от ратуши мимо памятника Яну Гусу к Парижской улице.

– Да эти, как их, свидетели Карла Четвертого, – отозвался стоявший рядом турист, лысый и маленький, в гавайской рубахе и шортах, из-под которых торчали ноги, покрытые седыми волосками. – Получили право на торжественное шествие. Сейчас должны пройти.

– А, вон как… – Семен слышал об этой организации, объединявшей любителей чешской истории и ярых националистов, но никогда не думал, что она настолько влиятельна. – Так вот…

Донесся рев древних труб, грохот барабанов и лязганье. Из-за ратуши на площадь стали выходить разодетые в средневековые одеяния люди. Засверкали на солнце рыцарские доспехи, в глазах зарябило от ярких кафтанов, платьев, сюрко, плащей и прочих одеяний, названий которых Радлов не знал.

Поняв, что зрелище затягивается, он отцепил от пояса компак и полез в новостную ленту. Без интереса просмотрел сообщение об очередных индийско-малазийских боях в Бирме, по диагонали прочел сообщение о том, что китайские органы безопасности проводят массовые аресты во Владивостоке. Хмыкнул, узнав, что Бразилия закончила строительство собственного космодрома.

А потом замер, чувствуя себя так, будто небо рухнуло наземь и шарахнуло по макушке.

– Не может быть… – прошептал Семен.

«Сегодня утром, – гласило очередное сообщение, поступившее на ленту в восемь двадцать пять, – в лесу около поселка Кршивоклат было найдено тело директора замка-музея Кршивоклат Яны Грубе. Смерть ее наступила от удара тяжелым тупым предметом по голове. Главным подозреваемым является доктор истории Радлов, прибывший в Прагу десять дней назад из Северо-Волжской провинции».

К новости прилагались фотографии: лежащий на земле женский труп с покрытым кровью лицом; и он сам, Семен Радлов, собственной персоной, угрюмый и насупленный, точно воробей зимой.

Снизу имелась короткая приписка: «подозреваемый объявлен в розыск».

– Не верю, – повторил Семен, не желая соглашаться с очевидным. Подумал, что это может быть дезинформацией, подброшенной АСИ, чтобы вызвать у беглеца смятение. Но тут же отбросил эту мысль. Агентству куда проще одним махом убить двух зайцев – избавиться от опасного свидетеля и обвинить в его смерти того, за кем идет охота.

В этом случае к поискам русского историка должна будет подключиться полиция.

– О нет… – Семен затравленно огляделся, показалось, что со всех сторон за ним следят внимательные глаза, что стражи порядка только ждут приказа, чтобы броситься на него.

Но вокруг царили мир и благодать. Туристы пялились на ряженых, болтали и жевали булочки. Свидетели Карла Четвертого вышагивали с важным видом и азартно лупили в барабаны. А полицейские в оцеплении откровенно скучали и не смотрели в толпу.

«У меня чужое лицо, – подумал Семен, неспешно вешая компак на место. – Никто не знает, кто я такой. Вряд ли информация о том, что я объявлен в розыск, дошла до всех полицейских. Пока они не опасны. Но Яна все равно умерла. Они убили ее». Последняя мысль вызвала настоящую бурю чувств. Горе, злость и осознание собственного бессилия заставили кулаки сжаться.

Чтобы справиться с чувствами, Радлов закрыл глаза и заставил себя ни о чем не думать.

– Эй, земляк, ты в порядке? – поинтересовался лысый турист. – А то побелел и трясешься весь…

– Все нормально, – ответил Семен, поднимая веки. – Просто новости не самые хорошие.

– А, бывает, – старик сочувственно вздохнул. – Держись. Не падай духом. Жизнь – она такая стерва…

Радлов кивнул и принялся протискиваться через толпу обратно, к Целетне. Ему нужно было подумать, а для этого требовалась тишина. Ноги сами понесли в сторону Тынской улочки, к бару «Аида», где они с Иржи и Купаловым славно посидели, выпили пива.

Меньше двух недель назад, а кажется – в далеком прошлом. Тогда директор Ригеровского института еще был жив…

– Стоп, – прошептал Семен и запретил себе думать о том, что случилось и что он не может изменить.

Следовало позаботиться о будущем, о том, чтобы прямо сегодня не оказаться в лапах АСИ. А для этого – уйти с улиц, укрыться где-нибудь, где его не выдадут сразу, позволят перевести дух.

«Христианская молодежь Праги» отпадает, про нее знает Агентство. Не годится и хостел в Карлине – там есть лохматый Антон, что так любит совать нос в чужие дела. Что остается?

И тут Семен вспомнил, как после визита в «Аиду» они пошли в Йозефов, и зашли в старую книжную лавку. Ее хозяин, помнится, на прощание еще брякнул что-то чудное. Из памяти всплыло «ты можешь придти еще. Из любопытства или по необходимости, когда враги загонят тебя в ловушку…».

– Он знал… Но откуда?

Радлов подумал, что рыжебородый еврей запросто сдаст его полиции, поступив разумно, по мнению любого жителя Европы. Но вспомнил, какое было у того выражение лица, и что рассказывал о хозяине книжной лавки Купалов.

– Надо идти туда… – пробормотал себе под нос. – Другого варианта у меня все равно нет.

Он несколько раз глубоко вздохнул и зашагал в сторону Йозефова. Обошел костел Святой Марии сзади, чтобы не выходить на Староместскую площадь. Пересек Длоугу и оказался в пределах бывшего гетто. Некоторое время потратил, чтобы вспомнить, каким путем они шли к книжной лавке.

Это оказалось не так просто.

Семен вышел на Широкую улицу у церкви Святого Духа и направился в сторону Еврейской ратуши. Тут повернул к Староновой синагоге, а у нее осознал, что не помнит, куда дальше идти. Из памяти словно выдернули приличных размеров кусок.

– Э… Ничего себе, – пробормотал Радлов. – Я помню эту стену… и что мы тут шли, а потом…

Потом был провал, заканчивающийся на истертых ступенях старой лестницы.

Семен обошел синагогу, некоторое время постоял у стены Старого еврейского кладбища. Попытался вспомнить, как называлась улица, на которую они выбрались через заднюю дверь, и тоже не сумел.

Подошел к билетной кассе у входа на кладбище, некоторое время помялся, борясь с нерешительностью. А затем спросил у величественного, украшенного пейсами, бородой и высокой шапкой старика:

– Э… простите. Вы не знаете, где тут рядом книжная лавка?

– Да вон же она, – отозвался старик, стоявший за кассой явно для колорита. Электронная система продажи билетов прекрасно обошлась бы и без него. – Вон туда, через три дома.

Радлов поглядел в указанном направлении и обнаружил, что там имеется кривая улочка, какую он ранее странным образом не заметил. Прошел мимо и совершенно не обратил внимания.

– Благодарю, – и под удивленным взглядом старика Семен зашагал прочь от входа на кладбище. Лавочка обнаружилась на том же месте, блеснули на вывеске черные буквы «U Heny». Заскрипела старая деревянная дверь.

Внутри все было точно так же, как и в прошлый раз – полки с книгами всех времен, широкий стол с нотными тетрадями, старинные карты на стенах, прилавок с аптекарскими весами.

И хозяин, напоминавший древнегреческого сатира – хитрый взгляд, полные губы блестят, борода топорщится.

– Вай-вай, ну что за день для старого еврея? – проговорил он. – Не успело благословенное солнце подняться над горизонтом, как в лавку к нему заходят фальшивые убийцы! И кто их, интересно, так разукрасил?

– Вы меня узнали? – Радлов отступил на шаг и уперся спиной в дверь, закрывшуюся на удивление бесшумно.

– Для того, кто постиг все десять Сефирот, познал силу знаков Йуд-Хеи-Вав-Хеи и умеет зреть в суть вещей, в этом нет ничего сложного, – Гена усмехнулся и подмигнул. – Но не пугайся. Обычному гою не под силу узнать тебя под этой противной Святому раскраской.

– Так вот, а насчет убийства… Я не убивал, честно… Вы мне верите?

– Зачем мне верить, если я знаю? Видит Святой, благословен он, человек, подобный тебе, вряд ли убьет женщину. А, кстати… – Гена прищурился. – Ты сильно изменился, молодой историк. Твоя кровь течет по тем же жилам, но мышцы стали другими и кости обрели крепость стали…

Семен похолодел – неужели и это заметно?

– О, твои мысли написаны на лице буквами размером с иерусалимский храм, что возвел отец наш Соломон! Ты думаешь, откуда глупый старый еврей узнал это? Но да простят меня небеса, нет ничего легче для того, кто проштудировал труды Джабира ибн-Гайана аль-Таруси, брата Василия Валентина и Фулканелли, узнал тайны первовещества и ртути философов… Те, кто сотворил сыворотку в замке Шаунберг, питались объедками со стола великих алхимиков.

– При чем тут алхимия? – Радлов ощутил себя сбитым с толку. – Разве Хильшер, Виллигут и прочие старались добыть золото?

– Пфуй! – в черных глазах Гены появился сердитый блеск. – При чем тут презренный металл? Мерзкие пафферы, да гнить им вечно в шеоле, стремились к обогащению. Но истинные адепты, подобные Николаю Фламелю или Евгению Филалету – к изменению человеческой природы…