Рассказы (СИ) - Татьяна Лисицына

Олеся замерла перед телевизором. Злой дух? Этого не может быть?! Хотя…

— Ну, надо же, — возбужденно подала голос Марья Сергеевна, лежавшая на соседней кровати, — видать что-то не так с нашим символом. Не иначе, как город наш ожидают крупные неприятности. Уж сколько астрологов об этом предупреждали.

— Где находится эта медведица? — быстро повернулась к ней Олеся.

— Как где? Да неужто ты не знаешь?! В самом месте благостном — ярославском кремле. А уж как ухаживают за ней! Живет в прекрасных условиях. Тридцать-сорок килограммов фруктов ежедневно. Пенсионерам бы так, наших грошей только на хлеб хватает.

Дальнейшее Олеся не слушала, она подошла к матери и чмокнула ее в щеку.

— Мам, мне надо идти.

— Но ты же хотела Аллу дождаться? И, вообще, что ты задумала? — насторожилась Вероника, усаживаясь на постели.

— Да нет, ничего. Просто я подумала, что интересно взглянуть на эту Машу. Сегодня воскресенье, кремль открыт.

— Так вот с Аллой вместе и сходите, она тебя подвезет, — уговаривала Вероника. — Я буду волноваться, если ты пойдешь одна.

— Мам, ну что ты?! — на лице Олеси появилось упрямое выражение. — Медведица в клетке. Что здесь опасного? Пусть Алла лучше с тобой посидит, — девочка быстро схватила рюкзачок и направилась к двери.

— Но как ты туда доберешься? — крикнула уже в спину дочери Вероника, но дверь в палату захлопнулась.

— И зачем вы только телевизор включили?! — набросилась на соседку Вероника.

— А что тут такого?! — обиделась женщина, поправляя повязку на голове. — Я, конечно, понимаю, что вы пострадали от этого зверя. Но Маша же, хоть и буйная, а в клетке. Что может произойти с вашей дочерью?

Вероника дотянулась до мобильного телефона и набрала номер Аллы.

— Алла, ты где?

— К тебе еду. Олеся уже там?

— Она пошла в кремль смотреть на медведицу. Я тебя прошу: поезжай туда и проследи за ней. Ты можешь считать меня сумасшедшей, но я волнуюсь за нее.

— Конечно-конечно, — согласилась Алла. — Уже еду. Ты только не волнуйся и попробуй поспать.

Вероника положила телефон на тумбочку и закрыла глаза. Какой уж тут сон?! Он просто уверена, что Олеся что-то задумала.

Олеся быстро шла в указанном направлении. Навстречу ей попалась молодая женщина, державшую за руку девочку лет пяти с испуганным лицом. До нее донеслись слова:

— Мам, а почему мишка такой злой?

Оглушительный рев медведицы и отхлынувшие от неожиданности посетители, позволили Олесе подойти к самой клетке. Увидев ее, медведица приблизилась и, встав на задние лапы, передними попыталась раздвинуть прутья решетки. Сделав несколько попыток, она опустилась на четвереньки и жалобно застонала. Олеся протянула руку и почувствовала, как в нее ткнулся мокрый нос медведицы.

Стоящий неподалеку Герман Малышев тут же подошел к Олесе.

— Ты единственный человек, которого Маша признала за последнее время. Может, она выздоравливает?

Девочка посмотрела в глаза смотрителя.

— Откройте вольер, я попробую войти к ней.

— Это опасно, ты можешь пострадать. Маша бывает агрессивной.

— Со мной все будет в порядке. Вы же видите, что ей плохо. Я попытаюсь помочь.

Минуту Малышев раздумывал, озираясь по сторонам. Момент был подходящий, у клетки они были вдвоем. Он плохо осознавал, как вытащил из кармана рабочей куртки ключ от вольера и отпер замок. Сначала он намеревался войти вместе с девочкой, но Маша издала короткий рык и, опустившись на задние лапы, направилась в его сторону. Он отпрянул, чем быстро воспользовалась Олеся. Войдя в клетку, она заперла ее на щеколду изнутри и прислонилась к прутьям решетки.

Огромный зверь, мягко ступая, подошел совсем близко. В его поведении не было никакой агрессии. Лишь покорность и… радость. Олеся почувствовала звериный запах, он отчаянно напоминал о чем-то плохом. Она напряглась от волнения и страха, чувствуя, что сейчас что-то может произойти.

И вдруг прошлое накрыло ее. Она больше не была Олесей, она была жертвой, которую бросили к священному зверю. Она кашлянула. Прошлое и настоящее перемешались. Отчаянно хватая ртом воздух, она сначала присела, а потом и упала на пол, в последний момент вспоминая, что забыла ингалятор дома.

Медведица, словно огромная кошка, подогнув передние лапы, улеглась рядом с девочкой, загородив ее своим телом. Малышев понимая, что с Олесей что-то происходит, прыгал возле вольера и звал Машу.

Неожиданно медведица перевернула тело Олеси лапой, из ее пасти вырвалось рычание, похожее на плач.

Автомобильная пробка на подъезде к кремлю простиралась на многие километры. Алла нервничала. В конце концов, бросив машину на обочине, она почти бегом побежала к входу.

Собравшаяся толпа у клетки с медведицей и мигаюший маячок «скорой помощи» предвещали беду. Она побежала бегом, чувствуя, как бьется от нехорошего предчувствия сердце.

Как сквозь сон, она выслушала странную историю о том, что Олеся оказалась в клетке, и у нее начался приступ астмы, от которого она задохнулась. Бледный трясущийся Герман Малышев твердил одну и ту же фразу: «Медведица не тронула ее».

27

Врата Нави раскрылись. Серебристый лунный луч поднес ее прямо к Велесу, сидящему на облаке.

— Давно наблюдаю за тобой, дочь моя. Слишком часто ты пыталась вмешаться в ход событий, вместо того, чтобы идти своей дорогой. Что можешь сказать в оправдание свое?

Олеся задумалась, недолгие годы промелькнули, словно кадры кинофильма. В тех местах, о которых упоминал Велес, — пауза.

— Но я не могла позволить, чтобы они погибли. Я… — Олеся запнулась, потом дерзко посмотрела в глаза бога — Я любила их и хотела, чтобы они жили.

— Пытался тебя остановить. Вспомни, в те моменты ты начинала задыхаться. — Велес поглаживал длинную белую бороду.

— Неужели астма…

— Болезнь посылается людям, чтобы остановить их, — назидательно, словно разговаривая с маленьким ребенком, заметил Велес. — Не знаю, как поступить с тобой, дочь моя. Жила ты, хоть и под покровительством Перуна в Яви, а все же шла стезей духа, прислушиваясь к подсознанию. И грехи твои тяжкие продиктованы любовью к ближним. А любовь — главная сила, приводящая мир в движение. Любовь, которой стало так мало на земле. Ведаешь ли ты, что в моей власти перекинуть мост, чтобы ты приблизилась к Сварогу?

— Земной мир не для меня, но я еще не готова покинуть его.

— Не тебе это решать, дочь моя, — усмехнулся Велес.

— Но как же мама?

— Без тебя она снова выйдет замуж, и у нее будет двое ребятишек, — Велес улыбнулся, — Таких же, как она. Ей было нелегко с тобой, знаешь? Она не понимала тебя.

— Знаю, — вздохнула Олеся. — Но если ей будет лучше, то я… я готова уйти. Нет, подожди, — вскрикнула она. — А как же Ярослав?

— Ему предстоит долгий путь на земле. Или ты хочешь, чтобы я оставил его здесь, для тебя? Его душа сейчас так близко, ты даже сможешь дотянуться до нее. Ты и твой пастушок будете вечно гулять в моих небесных лугах. Но его мать покончит с собой, тем самым закрыв себе путь к Всевышнему, а отец, лишенный поста и привилегий, сопьется. Помнишь сон? Готова ли ты расплатиться жизнями других людей, чтобы остаться с любимым?

Снова встретиться с Ярославом. Какое счастье. Но… разве она сможет переступить через мать, которая любит его? Глаза Ады Львовны, наполненные слезами, встали перед ней, заслонив лицо любимого.

— Верни его к родным. Если тем, кого я люблю, будет лучше, я готова идти дальше.

— Ну что ж, дочь моя. Ты прошла последнее испытание. Чиста твоя душа и ясен твой путь. Лишь избранные могут пройти по этому мосту.

Сверкающий луч поднял ее к солнцу. Ее охватил яркий свет новой жизни.

28

— Ника, возьми себя в руки. Я понимаю, твое горе безмерно, но нельзя же целыми днями сидеть, уставившись в одну точку.

— Может, подскажешь для чего мне жить? Последние двенадцать лет были прожиты с оглядкой на Олесю. Теперь, когда ее нет, нет и меня.

Алла с болью посмотрела на Веронику, на ее короткий ежик каштановых волос, на лишенное красок осунувшееся лицо с запавшей на лбу вертикальной морщинкой.

— Бог забирает самых лучших людей. Там, где сейчас Олеся, ей хорошо.

— Бог? Зачем ему Олеся? Если он позволил ей умереть, значит, нет никакого бога. Я виновата в том, что она умерла. Я привезла ее в этот город.

— Бог есть, и он посылает людей на землю отрабатывать грехи. Олеся на небесах, поверь мне. И ты ни в чем не виновата.

Вероника покачала головой.

— Бога нет, и я никогда не прощу себе, что не послушала ее. Иди домой, я хочу остаться одна.