Тихоня - Вера Чиркова

– Когда Ниди ушла, мне казалось, следующей должна быть моя очередь. Зоралда определенно знала, насколько я опасна, и должна была от меня избавиться, – тем же ровным голосом объясняла Эста, и графу казалось, будто на краю его сознания крутится смутное воспоминание о чем-то важном, однако оно никак не давало себя поймать. – Но она велела пить зелье Змею. И начала высказывать, отчего так его ненавидит. Все припомнила: и случай, когда он не пустил ее пятнадцать лет назад в спальню Олтерна, а пустил ее кузину, и то, как втащил герцога на галерею, когда она столкнула. Мне, конечно, было интересно узнать эти причины, но лишь позже я осознала, зачем она его так злила. Она придумала мерзкий план… и очень хотела, чтобы затуманенный зельем Змей забыл про меня и поторопился сломать свою капсулу, едва она ускользнет. И вот это очень важно, ведь если бы они должны были прийти в одно место, вряд ли она стала так рисковать. Ведь человек, выпивший зелье, помнит то, что говорил и делал в последние минуты перед тем, как выключилась его личность, и никто бы не успел ей помочь. Поэтому я уверена, оттуда они уходили в разные места.

– Верно, – одобрительно кивнула Тмирна, – я тоже так решила.

– Но Змей выплюнул зелье ведьме в лицо и бросился на нее, как только получил капсулу. И она немного, всего на считаные секунды, не успела сбежать. А в этот момент я все поняла и закричала Змею: «Ломай». И схватилась за его плащ. Поэтому нельзя строить прямую от того поля, куда выбросил нас портал, капсулы, ведущие в одном направлении, тащили нас лишь до того места, пока их пути не начали расходиться в разные стороны и стало не хватать магии. Мы с матушкой, пока ехали в карете, попытались просчитать, куда примерно должны были привести эти капсулы, и вот что получилось. Один путь прошел мимо городов к побережью, в портовый городок Талез. И именно туда очень удачно идет одна из троп контрабандистов, возящих товары из Торема. А вот второй показал на небольшой городок Макрен, под Геркойским хребтом, и как матушка успела выяснить, неподалеку от него всего три или четыре поместья, в которых обособленно живут переселенцы из Дройвии. Сами знаете, чистокровным людям там жить не очень-то нравится.

– Ты хочешь сказать? – бледнея, хрипло спросил Олтерн.

– Я хочу туда пойти, – твердо кивнула Эста, – причем немедленно. Не могу утверждать, но почему-то мне кажется, будто Ниди немного схитрила. Не может быть, чтобы за эти годы она не припрятала где-нибудь немного зелья, каким Зоралда лечила отщепенцев от забвения.

– Ты хочешь идти одна? – насторожился Змей.

– Медлить нельзя, – виновато вздохнула она, – в письме Маста было написано, будто там у него любимая жена и ребенок, и если у Ниди все же есть зелье и она выпьет сама и даст ему, то они почти сутки будут беспомощнее котят. А за это время туда может из Талеза прийти порталом Кэнк с отрядом. И вообще может возникнуть любая ситуация, и я за них волнуюсь.

– Может, лучше послать туда отряд? Или лучше по отряду в каждое поместье, – нахмурившись, рассматривал тихоню Олтерн.

– А если там есть преданные Зоралде люди? Или просто запуганные?! Ведь никто же не знает о ее смерти! А мы не можем и предположить, какие указания ведьма оставила им на такой случай. А вот мое появление никого не насторожит, она не имела обыкновения делиться своими планами и никто не знал, какое наказание она изобрела для меня. Матушка сейчас отправит записку Змея одному человеку, он подберет бумагу и почерк и пришлет для меня письмо, достаточно будет его показать – и люди ведьмы поверят. А потерявшую память я сыграю легко, – твердо объявила Эста, давая понять, что решение уже приняла. – Но если можно будет прийти отрядом, то сразу пришлю вам вызов.

– А если нет?

– Усыплю всех или посмотрю по обстоятельствам, – пожала плечами тихоня.

– Я иду с тобой, – категорично заявил Змей. – И нечего было морочить мне голову выбором. Достаточно было сказать о людях, которых нужно срочно спасать.

– Просто тебе будет труднее в таком состоянии узнать тех, кого нужно спасать, а кто враг, и придется хорошенько подготовиться, а ты устал, – сочувственно пояснила настоятельница.

– Эста тоже устала, – отмахнулся он, – давайте, объясняйте, на кого они похожи.

– Ну раз ты решил, смотри. Вот это госпожа Ниди, – и не подумав спорить, Тмирна достала из принесенной с собой шкатулки небольшой, написанный маслом портрет и скромный набросок углем. – А вот – Маст. Художник у нас не очень стоящий, но Эста подправила. А сейчас договоритесь об условных жестах и идите переодеваться, придется идти в том, в чем вы ушли из каменоломни. Но потайные карманы девочки мы уже пополнили.

Маст пошатнулся от порыва сильного ветра и заторопился под навес, здесь хлестал проливной дождь. Несколько минут стоял, рассматривая довольно скромную портальную башню – из тех, какие строят в богатых домах или отдаленных поместьях. И пытался вспомнить, а как выглядит его жена и почему он так давно сюда не возвращался. И еще, почему не принес гостинцев сыну… или у него дочь?

– Ой, – воскликнул рядом женский голос, и худенькая женская фигурка, прикрыв голову рукой, бросилась в укрытие.

– Дорогая? – неуверенно спросил мужчина. – Ты меня узнаешь?

– Узнаю, – печально сказала она, – запомни, серебряный флакон с чернью, я должна найти его в тайнике и выпить, у меня начинается приступ.

– Запомню, – обрадовался он, бережно обнял ее за плечи и, распахнув расшатанную дверь, повел по тускло освещенной одиноким масляным фонарем лестнице вниз, в тепло совершенно незнакомого дома, который почему-то считал своим.

Масту казалось это странным и немного тревожным, но его спутница очень спешила. Рвалась вперед сама, тащила его и упрямо бормотала что-то себе под нос.

Маст разобрал только несколько слов, произнесенных словно в бреду: дверь с розами, дверь с розами… шкафчик в изголовье… в изголовье… запить вином, вином… И снова – дверь с розами, шкафчик в изголовье…

Похоже, у жены серьезная болезнь, начал понимать он, наверное, потому-то так редко он с нею и встречается. Но если так, то с кем тогда ребенок?

Надежда на ответ возникла перед ним в виде женщины, одетой в выцветший стеганый атласный халат и ночной чепец. Дама молча стояла со свечой в руке на лестничной площадке, и Маст рассмотрел на ее помятом лице смешанное с ненавистью отвращение, тотчас отбившее у мужчины всякое желание задавать незнакомке какие-либо вопросы. А вот его жена, пробегая мимо злой женщины, мрачно пообещала всех убить, если разбудят.