Легенда Сумеречного моря - Ирина Александровна Матлак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока я растерянно осматривалась, Овар приблизился к одному из застекленных шкафов. Положил ладони на стекло, что-то негромко проговорил, и оно, подобно лаве, растеклось у него под пальцами.
Мелькнула смазанная картинка – и вот я снова в коридоре, по которому стремительно удаляется Овар, пряча под полами накинутого плаща украденный из кабинета жезл…
Лишь немного помедлив, я последовала за ним, попутно задаваясь вопросом, что вообще происходит. Я как будто находилась в реальности и одновременно во сне. Ощущения, которые испытывала, было сложно описать, но сейчас собственное состояние волновало в последнюю очередь. Чем бы ни было происходящее – видением, или чем-нибудь еще, – я не собиралась упускать предоставленную возможность и надеялась, что меня не выбросит из него прежде, чем увижу, куда Овар спрятал жезл.
Не выпуская из поля зрения темно-серую форму, я миновала коридоры и лестницы, периодически бросая взгляды на окружение, которое с того времени практически не изменилось.
Вскоре мы оказались на первом этаже и вышли на улицу. Дул ветер, поднимающий с земли сыпучий снег, но я его совсем не ощущала. Только по зябко передернувшему плечами Овару судила, что на улице, как и всегда в такую пору, очень холодно. Мы шли по расчищенной, ведущей к лестнице тропе, а затем стали спускаться вниз. Хотя я чувствовала себя нематериальной и понимала, что остаюсь незаметной для окружающих, по обледеневшим ступеням все равно шла осторожно, боясь поскользнуться и упасть.
Примерно на полпути Овар остановился. Постояв неподвижно несколько секунд, негромко, но отчетливо позвал:
– Ган!
От неожиданности я едва не упала, почувствовав при этом, как непроизвольно округляются глаза.
Да быть того не может!
Хорошо знакомый мне ши появился незамедлительно. Появился, словно из ниоткуда и, глядя на Овара, широко ухмыльнулся. Правда, его ухмылка стремительно сошла на нет уже спустя несколько мгновений. Будто к чему-то прислушавшись, Ган стремительно побледнел, несколько раз перевернулся в воздухе и тут же зачастил:
– С ума что ли сошел? Убери эту штуку отсюда немедленно!
– Не голоси, – в руках Овара появился жезл. – Я хочу, чтобы ты помог мне его спрятать.
– Да иди ты в Глубину! – выругался Ган и в сердцах повторил: – Совсем спятил?! Да в нем столько глубинной магии, что даже мне, порядочному исчадию Глубины, плохо становится! А если кто из сильных магов пронюхает, что он у меня, представляешь, что будет?
Овар остался невозмутим, только слегка дрогнувшая верхняя губа выдала его волнение:
– А ты сделай так, чтобы никто не пронюхал. Этот жезл можно почувствовать, только если он находится непосредственно у тебя под носом. Ты ведь не ощущал его присутствие в Корпусе, пока я не принес сюда?
– Ну, не ощущал, – нехотя согласился Ган.
– А твоя магия – магия древнего ши – будет служить для него очень хорошим скрытным щитом и, даже проходя мимо, никто ничего не заметит. Ну же, Ган, кроме тебя на такое больше никто не способен!
Каким бы древним созданием не был, а на лесть Ган повелся, как школьник.
– Ну да, не способен, – вновь согласился он, и на этот раз вместо неохоты и сомнения в его голосе прозвучала снисходительность.
Внезапно перед моими глазами все снова стало размытым. Голоса Гана и Овара звучали все тише, в их разговоре больше нельзя было разобрать ни слова. А затем я обнаружила себя, стоящей в коридоре Корпуса. За окном сгущался поздний вечер.
То, что видение подошло к концу, и я вернулась к реальности, стало понятно сразу. Меня слегка мутило, во всем теле разливалась слабость, а в мыслях вертелась уйма вопросов, среди которых самыми важными были всего два. Первый – что это такое сейчас было? И второй – причем здесь, ши возьми, Ган? Еще в день нашего знакомства он сказал мне, что не просыпался сотни лет. Выходит, соврал? С Оваром он ведь разговаривал. Или это видение было ложным?
Единственным способом все прояснить мне виделся разговор с самим Ганом, чем я и собралась незамедлительно заняться. Пока шла – теперь уже в реальности – по тем же коридорам, миновала двор и спускалась со скалы, размышляла над тем, чем же все-таки являлось мною увиденное. В итоге мне на ум пришло одно-единственное объяснение: в храме Лайар меня все-таки услышал и, помимо непонятной фразы, послал мне это самое видение. Только почему запоздало? Впрочем, это не столь важных. Разве глубинных поймешь…
Остановившись на том же месте, где не так давно… точнее, много лет назад стоял Овар, я позвала:
– Ган!
Обычно он появлялся сразу, но не на этот раз. Мне пришлось подождать не меньше минуты и основательно продрогнуть, прежде чем мелкая нечисть изволила явиться. Судя по выражению лица, он был не слишком рад меня видеть и чем-то встревожен. А это, в свою очередь, встревожило меня.
– Что случилось? – не тратя время на приветствия, сходу спросила я.
– Это ж ты меня позвала, – он передернул плечами. – Поэтому это я хочу спросить, что случилось и по какому поводу ты вызвала добропорядочного ши из его уютной теплой пещеры?
Насчет его добропорядочности я могла бы поспорить, но, опять же, не хотела тратить время.
– Поговорить нужно, – объявила я об очевидной цели своего визита. – И, как ты правильно заметил, пещера у тебя теплая, а здесь холодно. Так что, будь любезен, прояви чудеса гостеприимства и пригласи меня к себе.
Судя по виду, видеть меня в гостях не очень-то хотели. Ган мялся, жевал тонкие губы и косо на меня поглядывал.
– Ну? – добавив в голос угрозы, я позволила своей темной магии немного проявится.
Ган чуть ли воздухом не подавился. Дернулся так, словно увидел не глубинную магию, а поднебесную и нехотя проворчал:
– И вот набралась же…
Через несколько мгновений я оказалась стоящей посреди знакомой пещеры. В логове ши все было по-прежнему: на полу расстелен все тот же линялый ковер, на котором стоит кресло с потрепанной фиолетовой обивкой; чуть дальше – груда сундуков, всякого хлама и подвешенный над огнем котелок, над которым вздымается пар.
– Проклятая Глубина! – внезапно выругался Ган, подлетая к тому самому котелку, и принялся помешивать кипящее варево. – Чуть рыбную похлебку из-за тебя испортил!
Я сложила руки на груди и скептически осведомилась:
– Похлебку?
– Ну да, похлебку! – он недобро на меня зыркнул. – Крови-то от тебя шиш дождешься, вот
