Свердлов - Городецкий Наумович

Большевистские идеи все больше распространялись и в деревне. После выступления Ленина на I Всероссийском крестьянском съезде интерес к большевистской программе решения земельного вопроса резко возрос. Свердлов организовал пубпикацию ленинского «Письма к делегатам Всероссийского съезда крестьянских депутатов» в виде брошюры, и Секретариат ЦК разослал это письмо по 130 адресам. В конце мая Стасова передала Свердлову письмо солдата-агитатора Сергея Бочагова из Тверской губернии. Яков Михайлович помнил этого солдата, он сам направил его в Тверскую губернию. Свердлов с интересом прочитал рассказ Бочагова о борьбе с кулаками в Новоторжском уезде. Солдату пришлось столкнуться с приехавшим в этот же уезд меньшевиком, присяжным поверенным. Солдат и опытный адвокат… Соотношение сил было не в пользу солдата.

Адвокат мобилизовал местных кулаков — аргументов против доводов солдата-большевика явно не хватало. Когда Бочагов стал раздавать крестьянам «Открытое письмо» Ленина, кулаки попытались помешать ему, а ночью он был арестован… Бочагов держался твердо: «За мои политические воззрения никто не может меня арестовать, а тем паче без постановления суда»[48]. По настоянию Совета города Торжка солдат был освобожден.

Шли из деревни и другие вести. Обманутые обещаниями эсеров крестьяне громили помещичьи имения… Многим представителям интеллигенции крестьянское движение казалось темной «пугачевщиной», способной лишь разрушить очаги культуры в деревне.

В июне 1917 года Яков Михайлович получил полное тревоги письмо от Л. И. Эгон-Бессер, в котором она рассказывала о выступлениях крестьянства, о темноте и невежестве деревни. Вот что он ответил:

«Милая Лидия Ивановна! Ваше письмо показывает, что на Вас действительно ужасно сильное впечатление произвело отношение тамошнего крестьянства к самым насущным вопросам. Я понимаю, мне думается, Ваше настроение. Только напрасно думаете, милая Лидия Ивановна, что я, например, не ожидал ничего подобного в ряде глухих российских мест. Слышал не раз об аналогичных фактах, предполагал массу дикостей. Но какой из этого вывод следует делать?

Много темноты, много невежества. Наследие веков не исчезает в один день. Но наша работа… принесет наилучшие плоды. Докатятся волны подъема и до самых глухих уголков, всколыхнутся, проснутся к новой жизни и они. Все меньше их становится. Вернутся солдаты, внесут массу творчества, изменится деревня. Меня не смущают факты, сообщенные Вами. Они могут заставить меня лишь еще энергичнее бороться за их полное исчезновение».

К началу июня большевики завоевали прочные позиции на заводах, фабриках и в гарнизоне Петрограда. Настроение масс все больше накалялось. Созданное в начале мая коалиционное правительство продолжало политику Милюкова и Гучкова. Возмущение масс соглашательской политикой эсеров и меньшевиков грозно нарастало.

Свердлов чутко ощущал биение пульса революции. Вот что он писал об этих днях: «Начиная с 10–15 мая в Центральный Комитет стали обращаться представители солдатского клуба „Правда“, представители Военной организации при ЦК, представители отдельных войсковых частей с предложением организовать демонстрацию солдат и рабочих. Все указанные представители заявляли, что настроение солдат в связи с декларацией прав солдата крайне приподнятое, могущее вылиться в стихийное выступление. Представитель ЦК всем, к кому обращались за разрешением вопроса об отношении ЦК к демонстрации, указывал на отрицательное к ней отношение в данный момент, предлагая предварительно организоваться, точно учесть настроение масс и т. д.

В течение трех недель в ЦК продолжали поступать из ряда воинских частей сообщения о подъеме настроения, усиливающемся возбуждении солдат, приподнятом настроении в рабочих районах и т. д.».

6 июня 1917 года на заседании Центрального Комитета обсуждался вопрос об организации демонстрации. Председатель Военной организации Подвойский доложил, что «Военка» готовит демонстрацию солдат. Ленин предложил организовать демонстрацию рабочих и солдат. Против предложения Ленина выступили Зиновьев, Каменев, Ногин. Свердлов решительно поддержал Ленина: «Надо дать организованный выход из того настроения, которое есть в массе», — заявил Яков Михайлович. Было решено созвать через два дня более широкое совещание для решения вопроса о демонстрации. 8 июня состоялось расширенное совещание ЦК совместно с ПК, с представителями районов и воинских частей. Совещание высказалось за организацию демонстрации 10 июня. Но эсеро-меньшевистское руководство проходившего в это время I Всероссийского съезда Советов провело 9 июня на съезде решение о запрещении в течение трех дней всяких демонстраций. Из 1090 делегатов съезда большевиков было только 105. Большевики вынуждены были подчиниться решению высшего советского органа. Поздней ночью с 9 на 10 июня Центральный Комитет большевиков после горячего обсуждения принял постановление об отмене демонстрации.

А рано утром 10 июня Свердлов вместе с другими членами ЦК, ПК, Военной организации и большевиками — делегатами съезда Советов отправился на заводы и в воинские части. С большим трудом удалось убедить рабочих и солдат в необходимости отменить демонстрацию.

Под давлением народных масс съезд Советов, однако, вынужден был сам назначить демонстрацию, рассчитывая на то, что она пройдет под его лозунгами. Демонстрация состоялась 18 июня. В ней под большевистскими лозунгами участвовало 500 тысяч рабочих и солдат. Группа членов Центрального Комитета шла в колонне Выборгского района. Среди них был Свердлов.

В эти дни, с 9 по 18 июня, когда демонстрация была назначена, отменена и затем снова назначена и проведена, Свердлов вновь ощутил силу, могущество партии как вождя и как организатора масс.

В эти же дни, когда на улицах Петрограда, Минска, Киева проходили демонстрации под большевистскими лозунгами, на фронте началось подготовленное контрреволюционным генералитетом и Керенским наступление. Под прикрытием наступления на фронте контрреволюция готовила поход против Советов, большевиков, всех революционных сил.

В эти дни Яков Михайлович жил на квартире своих старых уральских друзей, в семье лесного инженера Эгон-Бессера. Дочь инженера, Кира, стала работать в редакции «Солдатской правды» во дворце Кшесинской. Девушка разбирала письма, отвечала на них, развозила газеты по заводам и воинским частям. Слабая здоровьем, она не выдержала напряженной работы, заболела, и мать увезла ее в деревню. Оттуда Кира прислала письмо, полное тревоги и непонимания происходящих событий. В напряженном ритме тех дней Яков Михайлович не забывал о молодом существе, о девушке, которая верила каждому его слову и нетерпеливо ждала ответа.