Никто мне не верит - Молли Катс

Толкнув дверь, ведущую с лестницы в вестибюль здания, она увидела благословенный свет — это были уличные фонари! Она бросилась к двери и рывком распахнула ее, буквально упав в объятия ветра и нормальной реальности.

— Это все из-за погоды, — сказал Майк. — По всему городу перебои в подаче электроэнергии. Где вы? Куда я звоню?

— Я у Кары. Я приехала сюда на такси. Майк, я не могла дозвониться даже до полицейского участка!

— Это понятно; все туда звонят в такой вечер. Вы — не единственная, кто впадает в панику.

— Но я — единственная, у кого отключается свет в тот вечер, когда приходит по почте полная злобы вещь от больного, порочного…

— Линн! — прервал он. — Вы должны успокоиться. Когда вы начинаете нервничать, этим вы только помогаете ему. — Послышался звуковой сигнал. — Мой цыпленок готов. Подождите секунду.

Ники смотрел на Линн. Она протянула руку и погладила ему голову.

Вернулся Майк.

— Я собираюсь поесть. Я сегодня работал с семи до семи и просто умираю от голода.

Линн спросила:

— Вы не могли бы прислать полицейского, чтобы он осмотрел мою квартиру?

— Сегодня вечером? Вы шутите?

— Нет, я не шучу. Я хочу быть уверена, что энергосистема не была повреждена умышленно.

— С ней произошло то же самое, что происходит сегодня вечером со всеми. По всему городу целые кварталы погружены в темноту. Очень жаль, что это проклятое письмо пришло именно сегодня, но это всего лишь совпадение. Позвольте дать вам один совет.

— Какой?

— Сделайте вид, что вас это совершенно не волнует. Если хотите, переночуйте сегодня у Кары, но, начиная с завтрашнего дня, ведите себя так, словно в вашей жизни не происходит ничего ужасного.

Ники ткнулся в нее носом, но Линн пыталась сосредоточиться на словах Майка.

— Но это же будет просто отказом от борьбы?

— Этот способ срабатывает. Это дает преимущество вам, а не ему. Мы говорим об этом всем жертвам. Вы не можете контролировать его поступки, но вы можете следить за своей реакцией на них. И чем увереннее вы это сделаете, тем будет лучше. Взять себя в руки — это именно то, Линн, что вам сейчас необходимо. Достаточно фантазий на тему о том, как этот выродок мчится через всю страну на Восточное побережье, чтобы отключить у вас электричество.

— Возможно, я делаю что-то не так, — сказала Линн Элизабет Вейл. — Одна из основных причин, по которым я вступила в клуб, — это желание снять стресс. Но, похоже, это у меня плохо получается.

Они сидели напротив друг друга за столом в офисе для собеседований. Элизабет встала, достала тонометр и обернула манжету вокруг руки Линн.

— Сто десять на семьдесят. Нормально, — сказала Элизабет. — Когда вы в последний раз проходили полное медицинское обследование?

— Около года назад. Я не больна. Я завожусь по любому поводу и не могу отойти. У меня страшные головные боли…

— Вы делаете растяжку до и после тренировок?

— Обычно я об этом забываю.

Элизабет встала:

— Давайте спустимся вниз.

Она провела Линн в массажный кабинет. В нем были стены персикового цвета и мягкое напольное покрытие, неяркое освещение. В центре стоял обитый дерматином стол, покрытый чистой простыней; в комнате пахло туалетным мылом.

Элизабет повращала ручку настройки на приемнике, подбирая мелодию.

— Весенний лес? Нет, думаю, лучше водопад, — сказала она, и звуки нежных всплесков наполнили комнату.

Она уложила Линн на стол. Следующие полчаса Элизабет тянула, давила и вращала каждую часть ее тела. Она занималась шеей Линн, откуда брали начало головные боли, и особое внимание уделила верхней части спины и плечам.

— Вы чувствуете боль в голове и шее, но зарождается она здесь, — говорила Элизабет своим спокойным голосом. — Плохой день на работе заполняет этот треугольник в верхней части спины напряжением. Напряжение, по мере накопления, образует болевые узлы. Для многих людей это заканчивается судорогами; у вас же начинается головная боль.

Слушая объяснения, звучащие под тихий плеск, Линн думала о том, как бы ей хотелось, чтобы трудности на работе были единственной причиной ее напряжения.

К концу сеанса она действительно почувствовала себя лучше.

— Впервые за последние три дня мне не кажется, что я тащу на спине громадный рюкзак.

— Показать вам упражнения, которые вы можете делать прямо в офисе, чтобы снять нарастающее напряжение?

— Да. Жаль, что вы не работаете на дому у клиентов.

— Иногда работаю.

— Правда?

— Только с определенными клиентами.

— Итак, — сказала Линн, — если человек не может прийти сюда, вы можете приехать нему домой или в офис?

— Для вас или Бернадин я бы смогла.

— Спасибо.

Элизабет пожала плечами:

— Вы обе можете быть полезными для меня. Вы делаете мне рекламу. Давайте говорить начистоту: у вас прекрасные фигуры, вы обе в хорошей физической форме, а все знают, что систему упражнений для вас разработала я. Когда наступит время и я открою свой собственный клуб, мне бы хотелось, чтобы такие женщины, как вы и Бернадин, записались в него — и привели своих подруг.

Фотографии умерших девочек были приколоты булавками к пробковой доске в кабинете Линн.

Этот монтаж был сделан для ролика, анонсирующего это шоу. Эти лица западали в память: пять миловидных девочек-подростков с носами-пуговками и взбитыми волосами, которые забеременели, не захотели сказать об этом — и умерли.

Линн откинулась на спинку стула и посмотрела по очереди на каждую. Она изучала их лица в течение нескольких недель. Она знала, у кого над бровью есть родинка и чья улыбка приоткрывает неправильный прикус.

Пять девочек; пять матерей и пять отцов, готовых отдать любую часть своего тела, чтобы время повернулось вспять и подарило им возможность дать их дочерям совет и утешение.

Через два часа все родители соберутся в ее студии, чтобы рассказать свои печальные истории зрителям во всех концах страны.

— Нервничаешь? — спросила Кара, заходя с двумя чашками кофе в руках.

— Да.

Кара коснулась рукава Линн:

— Ты выглядишь великолепно.

— Правда? — Линн встала, чтобы продемонстрировать все платье, сшитое из белоснежного шерстяного крепа, с высоким воротником, который обрамлял ее лицо. — Я берегла его для сегодняшнего дня. Надеюсь, что шоу пройдет хорошо. Должно пройти. Тема очень важная, она не может не заинтересовать. Родители — очень впечатляющи. Не возможно не пожалеть этих девочек. Нас увидят в двадцати двух городах. А я даже еще не успела пролить на себя кофе.