Равновесие Сил - Виктор Марочкин

̶ С каких это пор мой отец стал зваться Кровавым⁈ Ты, жалкое отродье из клана Курумарис, стоишь передо мной, сыном того, кого ты называешь своим вождем!

Видимо, это ввело в ступор громилу. Его мозг был создан только для того, чтобы крушить, и приказ ему был отдан самый простой ̶ никого не пускать, но никто не объяснил ему, что делать, когда вернется сын вождя.

Взгляд Гор-Дрогона был воистину испытывающим. Громила, что охранял ворота, и в подметки не годился ему. Были бы обстоятельства иными, не сносить бы головы курумарийскому орку. Чтобы исчерпать конфликт и еще больше не наломать дров, страж отступил от юного вождя, поднял свою огромную лапу в знак того, чтобы пришедших пропустили в столицу, и отошел в сторону, провожая свиту недобрым взглядом.

Все, что предстало взорам воинов отряда, было ужасающе. Улицы были разгромлены, всюду были видны следы боя, из домов выбиты двери, многие были и вовсе забаррикадированы. Некоторые улицы были перекрыты шипами, у которых стояла стража, никого не пропуская. В воздухе витал запах горевших трупов. Все то, что было прекрасно в этом городе, в любимом всеми Хор-Мороголе, было уничтожено и превращено в поле боя. У молодого Гор-Дрогона были вопросы, и он знал, кому их задавать, поэтому так спешил к отцу, который в его отсутствие получил прозвание Кровавый.

Весь отряд вышел на площадь перед единым шатром вождя. Раньше здесь была роща, было приятно находиться, но сейчас по всему периметру площади торчали головы на пиках, все было облачено в красно-черный цвет, цвет войны. Перед входом в шатер стояли воины, но они охраняли не вход, они охраняли самого вождя, который сидел на троне у самого входа.

Отец Гор-Дрогона восседал на шипастом троне, глядя на всех свысока. Его взгляд был надменным, таких глаз вождя сын никогда не видел. Он и вся его охрана были облачены в черно-красные доспехи с ритуальными изображениями, плечи увешаны черепами и клыками убитых ими сородичей, лица были измазаны кровью, что означало агрессивную настроенность и презрение к смерти. В центре, перед троном, было полно крови, любой из вошедших туда догадался бы, что там убивали тех, кто был не согласен с новым порядком. Но тех, кто это сделал, мало волновало мнение слабых, а слабыми они считали всех.

Первым вошел Кул-Рохан, следом за ним Гор-Дрогон и все остальные. Молодой вождь все-таки оставил большую часть своего отряда на аванпосту в Шур-Мороле, дабы иметь защищенный тыл. Поэтому перед вождем стояла небольшая группа орков. Но даже если бы вошла пара сотен, стражников вождя это не смутило бы, они были настолько в себе уверены, что в другой ситуации это вызвало бы смех, но сейчас смеяться никто не хотел. Говорить следовало только Гор-Дрогону, и он сказал, но договорить ему не дали.

̶ Что здесь произошло, отец⁈ Весь Хор-Морогол завален мертвыми ор…

̶ Здесь восседает великий вождь, Тор-Горон Кровавый, знай, с кем разговариваешь, жалкий пес!

Стражник, что стоял ближе всех к вошедшим, не дал договорить молодому вождю, а наоборот, грубостью решил поставить его на место.

Видимо, идя по городу, Гор-Дрогон понял, что для его ярости будет определенный момент и, возможно, придется сегодня погибнуть, но тратить ее на жалкого стражника очень глупо.

̶ Я задаю вопрос вождю и отцу, ты, жалкий раб, не станешь у меня на пути.

После этих слов Гор-Дрогон закинул руку за спину в поисках своего топора. В один момент все были готовы разорвать друг другу глотки, но в это время взгляд Тор-Горона был устремлен на своего сына.

̶ Вижу, ты вернулся живым и невредимым из стана наших врагов? Что же, это весьма похвально…

Голос великого вождя звучал спокойно, но был похож на рык ужасного зверя, это был не его голос.

— Ты им не сказал, что их мир скоро падет, а их повелителями станут орки крови?

̶ С каких пор люди стали нашими врагами? Ты отправлял меня с иным поручением, а сейчас кидаешь мне в лицо, что я должен был объявить им войну⁈

̶ Я упустил тот момент, когда великий вождь орков вменил себе в обязанность отвечать на глупые вопросы! Вижу, ты совсем зазнался, молокосос, но ничего, таких, как ты, передо мной стояло не малое количество, ты наверняка мог видеть их распятые тела вдоль всей дороги, ̶ коварная улыбка не сходила с лица Тор-Горона.

Ситуация постепенно выходила из-под контроля. Стоящие позади молодого вождя орки были готовы умереть за него. Они свой выбор сделали еще по дороге в крепость. Но их было мало, и всем известно, что орки выбирают в вожди сильнейшего, умного, хитрого и искусного воина, и он сейчас сидел перед отрядом, готовый накинуться на них и разорвать в клочья, дабы доказать свое превосходство над ними.

Гор-Дрогон был в недоумении, но рассудка не терял. Он понимал, что весь его отряд стоит на лезвии ножа, но гордость орка не позволяла отступить даже перед угрозой смерти.

Сын смотрел в глаза отца, но не узнавал его. Даже в самые трудные часы и минуты отчаяния Тор-Горон никогда не терял рассудка. Сейчас же перед Гор-Дрогоном сидел демон, желающий крови, войны и власти. Душа молодого вождя боролась с сыновьей любовью к отцу и долгом перед народом. Но все эти мысли и напряженную обстановку прервал хриплый голос Кул-Рохана.

̶ Мой вождь! Прости юнцу и тем более своему сыну его нелепость в общении с тобой, мой вождь. ̶ При этих словах уши Гор-Дрогона дернулись, но лицо осталось неизменным. — Он так торопился домой, что усталость помутила его рассудок. Позволь мне, твоему шаману, забрать этих юношей, привести их в боевой вид кровавого орка, и, поверь мне, следующая ваша встреча будет иной. Мой вождь!

После этой речи Тор-Горон смерил шамана взглядом. Всю жизнь они были хорошими друзьями, и где-то в глубине помутневшего разума остались воспоминания, которые сейчас сыграли на руку оказавшимся в затруднительной ситуации молодым оркам.

Отряд ушел. Ни одного орка не тронули. Но гордость ушедших была ущемлена. Их называли трусами, говорили, что их участь должна быть такой же, как и тех, что висят распятыми вдоль дороги в Хор-Морогол. Шаман не дал им ответить на обиду, каждого, кто пришел с ним, он вывел к аванпосту Шур-Морол, дабы быть подальше от этих мест и от пока что вражеских глаз и ушей. Теперь Гор-Дрогон догадывался, о