Лихо. Медь и мёд - Яна Лехчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Госпожа Кажимера холодно улыбнулась.
– Я предполагаю, что за сотворением чудовища может стоять кто угодно. Хоть и готова спорить, что ростки тянутся из вашего двора – думаю, вы догадываетесь почему… но об этом чуть позже. Единственное, в чём я полностью уверена: создатель – или создательница – Сущности даже не понимает, в какую ловушку себя загнал.
Она вновь склонила голову набок, любопытно, по-совиному.
– Потому что я переверну все Вольные господарства, чтобы его найти. Вольные господарства и не только, если потребуется. Я достану его из-под земли. Кем бы он ни был, где бы ни прятался, какие цели бы ни преследовал – этот человек посмел угрожать моему двору и господарству, за которое я в ответе, и он сполна за это заплатит.
Взгляд глаз госпожи Кажимеры, желтоватых с зеленцой, прошибал насквозь, но Юрген нашёл в себе силы сказать:
– Это не Йовар.
Госпожа Кажимера вздохнула.
– Ты видел чудовище из моих воспоминаний? Ничего не напоминает?
Юрген теснее сжал кулаки.
– А тебе? – спросила она Чарну. – Сколько ты при Йоваре?.. Семь лет? Должна уже разбираться.
Госпожа Кажимера посмотрела на них как на детей, которые ни в какую не желали признаваться в шалости, хотя их уже прижали к стенке.
– Чары, из которых скроена Сущность из Стоегоста, – произнесла она, – невероятно похожи на чары Йовара.
Да, признал Юрген мысленно. Разрази его Тайные Люди, да.
Звериные шкуры, лунная ночь, неощутимое дыхание леса, страха, северной ворожбы… Он это не глазами увидел и не ушами услышал. Он осознал это своим чернолесским нутром, учуял знакомое и родное.
Госпожа Кажимера коротко пожала плечами.
– Я бы сказала, что это сделал либо Йовар, либо чародей, которому он ставил руку.
– Это невозможно, – выдохнул Юрген. – Никто из нас такого не умеет.
– Значит, постарайся вспомнить учеников, которые были у Йовара до тебя.
Юрген спрятал лицо в ладонях.
– Йовар не брал себе учеников до тех пор, пока не рассорился с Драга Ложей. Я застал всех, кого он обучал за эти двадцать пять лет, – даже тех, кто пришёл до того, как я родился. Они доживали срок своей службы, когда я был совсем маленьким. Не было у них таких сил. Если бы были, Йовар бы их не отпустил.
– Ну вот мы тут. – Голос госпожи Кажимеры стал тих и вкрадчив. – Ты пришёл к тому же мнению, что и я. Раз это не ученики, тогда – их учитель.
– Нет, – повторял Юрген упрямо. – Нет, нет.
– Глупости, – зашипела Чарна. – Вы рассуждаете… неправильно. Йовар бы так не поступил. Вы его совсем не знаете.
Это развеселило Кажимеру. Она слегка запрокинула голову – бренькнули тонкие ниточки её серёг.
– Я знаю его дольше, чем вы живёте на свете.
– Тогда вам должно быть ясно, что Йовар не причинил бы вреда своей ученице. – Юрген шумно втянул сладкий цветочный воздух. – Ольжана – его ученица, хоть и бывшая.
– Вот давай без этого. – Госпожа Кажимера махнула рукой. – Ты лучше меня знаешь, что случилось с тем юношей-волчонком.
Сердце Юргена пропустило удар.
– Да, это дошло до нас. – Она угадала ход его мыслей. – Я ведь сказала тебе: мы послеживаем друг за другом. Тебя не смутило, что я знаю твоё имя и то, насколько Йовар к тебе привязан. Почему я должна не знать о том, как Йовар убил своего ученика? – Она хмыкнула. – Не то чтобы я удивилась. Это вполне в его духе.
– Нет. – Юрген затряс головой. – Всё было совсем не так. Чеслав творил тёмное колдовство. Очень тёмное. Он поднимал умертвий…
Госпожа Кажимера придержала лоб ладонью.
– А то Йовар сам умертвий не поднимал.
– Конечно, – заявил Юрген. – Тёмное колдовство…
– Это он тебе сказал? – Казалось, госпожа Кажимера едва сдерживала смех. – Йовар, который брызгал слюной, когда мы решили низвергнуть Нимхе? Как он кричал, что нельзя приходить в чужой двор под предлогом «твоё колдовство слишком тёмное»!.. Ибо, утверждал он, не бывает светлого и тёмного колдовства. Оно одно, неделимое. – Она красиво скрестила руки на коленях. – Знаешь, почему он так злился? Потому что понимал – когда мы приструним Нимхе, он, чернокнижник, обращающийся к диким силам природы, будет следующим. Если не научится держать себя в узде. А тогда Йовару не слишком хотелось себя сдерживать.
– Ну, – прохрипел Юрген, – он изменился.
– О небеса. – Госпожа Кажимера закатила глаза. – Изменился… Всю жизнь был один и тот же, а тут, когда мальчик поднял несколько умертвий, подался в блюстители мирового порядка. Ну поднял он их, и что дальше? Кому от этого плохо? Насколько я знаю, эти умертвия даже крестьян не погрызли.
Юрген с Чарной обменялись растерянными взглядами.
– Умертвия. – Юрген выделил голосом. – Ожившие мертвецы. Так нельзя делать.
– Так он объяснил тебе убийство мальчика? – Посмеиваясь, госпожа Кажимера погладила оплетающий перекладину плющ. Произнесла задумчиво: – Он ведь страшно боится, что ты дурно о нём подумаешь. Небеса, как же он боится…
Она глянула на него – остро, внимательно.
– Всё мастерство Йовара, – объяснила госпожа Кажимера, – весь уклад его колдовства построен на том, что нет никакого «нельзя». Весь мир, всё многообразие природы – полотно для его чар. Бери любой инструмент, не ошибёшься. Лес, вода, свет, животные, люди… Их телесная, земная, почти что животная часть. Такая… плотская осязаемость. Понимаете?
– Не понимаю, – сказал Юрген глухо. – Если он не видел преступления в том, что сделал Чеслав, почему он его убил? – И добавил резко: – Не поверю, если вы скажете, что просто так. Йовар не убивает ради удовольствия.
Госпожа Кажимера неопределённо шевельнула пальцами.
– Вопрос спорный, но допустим. Того мальчика он убил не из удовольствия.
– Тогда почему?
– Какие вы всё-таки наивные дети. – Госпожа Кажимера поманила пальцем, и к ней с куста потянулась ниточка пыльцы. С цветка спорхнуло несколько лепестков. – Не подскажете, сколько лет тот мальчик провёл у Йовара?
– Четыре года.
– Плохо учился, наверное?
– Очень хорошо, – насупился Юрген. – Он пришёл уже подростком, но впервые оборотился через несколько месяцев. Схватывал всё на лету…
Госпожа Кажимера не выглядела удивлённой, и Юрген понял: она догадывалась, что Чеслав был выдающимся учеником. Она скучающе повела пальцами, и пыльца закружилась хороводом.
– Дорогая, Йовар считает тебя способной? – обратилась к Чарне. – Готова спорить, что да, раз отпустил в такое путешествие.
– Йовар её ценит. Но я не понимаю…
– Сколько умертвий ты бы подняла на погосте?.. Нисколько? Надо быть увереннее в себе, ясочка. – Лепестки сложились в лодочку, и та закачалась на ручейке из пыльцы. – А ты, Юрген? Если предположить, что
