В его нежных руках - Пухальский

никто не заметил злого взгляда матери Дамира брошенного на Лилю, но сама Лиля чувствовала спиной, что та прожигает спину.

— Лиличка, какая ты красавица стала, просто загляденье, — проговорила Зульфия Кадировна, и она залилась краской.

— Это точно, — подтвердил Саид Джамилевич. — Повезло тебе Марат с невесткой. Умная, красивая, скромная.

— Саид Джамилевич, ну что вы, в самом деле, — пожала плечами Лиля, чуть ли не прячась за спиной Дамира.

— А что? Был бы Эмин пошустрее, давно бы уже привел тебя к нам в дом невесткой. Я о таком счастье и мечтать бы не мог.

— Да что вы говорите? — с натянутой улыбкой проговорил Дамир, понимая, что был прав по поводу него и тот точно не просто так сканировал его невеличку таким взглядом. — Надеюсь, вы без него сегодня?

— Дамир? — испуганно шепчет Лиля, а Саид Джамилевич, будто понимая того, хлопает по плечу и проходит внутрь, громко посмеиваясь.

— Мы вроде бы помолвку Кемаля и Динары собрались обсуждать, — встряла в разговор Фарида Зариповна и Лиля напряглась еще сильнее.

— Верно Фарида, верно, — улыбнулась ей Зульфия Кадировна, и прошла с ней внутрь, оставляя молодежь наедине.

— Думаю, что привет от Максима тоже будет некстати? — улыбается Мерт и, хлопнув взбесившегося Дамира по плечу, уходит вслед за остальными.

— Брат, держи себя в руках, — попросил Кемаль, забирая Лилю и Динару с собой. — Оставим его одного, чтобы немного остыл, да?

— А он что, припадочный? — спросила Динара и Лиля сжала губы, пытаясь не засмеяться.

— Нет, просто ревнивый.

— Каменный век какой-то.

— А ты не такая? — спросил Кемаль Динару, и она пожала плечами.

— Нет. Если любимый мне верен, мне плевать на то, кто возле него вьется. Я буду знать, что в его сердце есть место только для меня.

— Да, я тоже такого же мнения.

Лиля, смотря на их странный разговор, решает оставить их наедине и вернуться к Дамиру, но тот куда-то пропал. Она решает пройти на кухню, посмотреть и неожиданно сталкивается с матерью Дамира.

— Кажется, я просила тебя не выходить сегодня? Не успели начать, а ты уже все внимание на себя перетянула, дрянь, — зашипела она и Лиля сжала кулаки.

— Попрошу вас не говорить таких слов. Дамиру не понравится это.

— Только попробуй ему что-то сказать, сразу вылетишь отсюда, но уже не живая, а мертвая!

— Фарида Зариповна! — повысила голос Лиля, не собираясь мериться с ее отношением. — Я мать вашего внука или внучки. Что вы ему или ей скажете, когда они спросит, за что вы так меня ненавидите?

— Это не мой внук. Я сделала тогда все, чтобы ты не забеременела. И ты это прекрасно знаешь. А этот… этот нагулянный на стороне.

Не в силах слышать это, она пытается уйти, но ноги не слушаются, а повернувшись, Лиля натыкается на такой бешеный взгляд Дамира, что ей становится страшно. Темнота вдруг становится для нее спасением, и она сползает по стене, не в силах выдержать правду.

37

Он выкурил две сигареты, прежде чем успокоился и понял, что повел себя глупо, оставив Лилю одну, поэтому поспешил назад, но когда вошел в гостиную кроме отцов и Динары с Кемалем, никого не увидел. Он уже шел на кухню, когда до него долетели слова матери о том, что его ребенок нагулян.

Его охватила такая злость, что он едва не сорвался с места, чтобы вытрясти из нее всю душу, но увидев испуганную Лилю и то, как она сползла по стене, разъярился окончательно.

— Этого я тебе не прощу, слышишь? Завтра мы съедем, и не вздумай что-то наплести отцу! — цедил он, поднимая невеличку на руки.

— Сынок, это не то, что ты подумал, — начала она.

— И не смей со мной разговаривать больше. Пока ты не извинишься перед моей женой, даже не вспоминай обо мне. И да, ты права, мой сын или дочка никогда не узнают тебя, я об этом позабочусь.

— Сынок⁈ — она хотела пойти за ним, но он так посмотрел на нее, что у нее ноги подкосились, и она едва не упала, благо Гульнара выскочила вовремя.

— Госпожа Фарида, вам плохо?

— Воды.

Дамир быстро поднялся по лестнице, проклиная свою настойчивость. Ну, зачем он ее заставил прийти? Теперь понятно, почему она сопротивлялась. Мог бы и сразу догадаться, что мать никогда не примет Лилю.

Глупо пытаться тащить барана, если он уперся рогами в землю.

Нащупав пульс, он осторожно раздевает ее и приносит смоченное в прохладной воде полотенце. А после молится, чтобы с ней и малышом все было хорошо. Лиля приходит в себя, когда он осторожно поглаживает ее живот, чувствуя, как слезы льются по щекам.

За что? Как можно так беспощадно и жестоко относиться к маленькому беззащитному малышу? Как мать может лишить сына счастья? И что теперь будет? Он ведь не тронул ее? Господи, а если он ее убил?

Она приподнимается, в попытке выяснить, что произошло, но он укладывает ее назад.

— Я вызвал врача. Ты долго не приходила в себя, и я запаниковал.

— Ты в порядке? — спросила она сквозь пелену слез и он оторопел.

— Я⁈ Я в порядке, а ты? Как себя чувствуешь? Что-то болит? — то и дело спрашивал он, ощупывая ее всю.

— Я в порядке.

— Ты мне врешь, но я не злюсь. Прости меня. Завтра мы обязательно уедем. Я больше не хочу видеть ее, и не позволю делать тебе плохо. Я обещал тебе, помнишь? Обещал и не сдержал слово, — он прячет глаза, но она и так видит, что они блестят.

— Ты слышал? — спросила она не в силах унять свое безумно стучащее сердце.

Если он знает, не выдержит, а она…она просто не в себе.

— Теперь понятно, почему тебе снилась эта ерунда. Я не прощу ее, пока она не извинится за те слова. Как ей вообще пришло в голову, что он не мой? — тут же вскидывается он.

— Дамир, — тихо шепчет она и он замолкает. — Я наверно никогда не понравлюсь ей, но если честно, у меня больше нет сил.

— И не нужно. Не нужно. Тебе не надо было вообще ничего делать, чтобы понравиться ей. Аллах, за что мне такое? — стонет он, падая ей в руки и не скрывая слез. — Прости меня малышка. Прости. Я слепой дурак.

— Поедем в наш дом, да? — она ищет его руки, и он сплетает их пальцы, целуя ее. — Давай никогда не будем такими. Пусть наши дети растут в любви, обещай мне.

— Обещаю малышка, все что хочешь, обещаю.

Она замолкает, закрывая